Евгений Якубович - Made in USSR

— Учтите, что он писал на родном языке, — снизошла до объяснений звезда. — А это удивительно музыкальный язык. В нем, как вы знаете, есть жесткое правило построения предложений. Все фразы обязательно оканчиваются глаголом. Дальше еще проще. Окончания у подавляющего большинства глаголов формируются по единому правилу. То есть если писать от одного лица, в одном времени, например, в прошлом или в настоящем, то все фразы автоматически будут рифмоваться.

Возьмем для примера вот такой простой текст. «Я пошел в кино. Там я увидел тебя. На тебе было красное платье. Я в тебя влюбился». Так вот, если все это аккуратно записать на родном языке нашего дехканина, причем так, чтобы размер фраз был одинаков, и сохранялся ритм, то вместо примитивного набора фраз, получится красивое лирическое стихотворение. Вот послушайте, как оно звучит.

Диана Муратовна закрыла глаза, откинулась в кресле, и не торопясь продекламировала четверостишие на местном языке. Ее гортанное произношение показывало, что язык она знает с детства. Стихи действительно звучали красиво. Если судить чисто по звуковому восприятию, они были самим совершенством. Писательница закончила декламировать и открыла глаза.

— Этот шедевр мы создали недавно у себя в редакции в качестве эксперимента. По-моему очень убедительный пример.

— Никогда не задумывался над этим, — признался ее собеседник. — Я в школе с уроков языка всегда убегал, а на базаре я и русским обхожусь. Но все равно непонятно. Если это так просто, то местные жители поголовно должны быть великими поэтами!

— Наивный вы человек, — усмехнулась в ответ именитая писательница. — Написать стихотворение можно на любом языке. Вообще, я уверена, что любой человек может написать целую книгу, если просто опишет все, что с ним происходило на протяжении его жизни. Дело не в том, чтобы написать. Писателем, как известно, становится не тот, кто что-нибудь написал, а тот, чей труд опубликовали. Так что вопрос о признании упирается в издательство, а не в талант автора.

— И как же этот дехканин добился признания?

— Не так быстро. Для начала он вернулся к себе в кишлак, и сел за работу. Какие-то задатки у него действительно оказались, и он начал писать. В общем, через неделю он снова поехал в райцентр и привез родственнику десяток примитивных, но зато очень патриотических стихов. Родственник похвалил. Затем коротко указал на основные ошибки и подсказал несколько штампов, обязательных к употреблению в патриотической поэзии. Потом он дал ему еще один, самый ценный совет, и с чистой совестью отправил того домой, справедливо полагая, что барана он отработал полностью.

— Что за совет? Может быть он мне тоже пригодится?

— Хм, посоветовать то я тоже могу, во только пользы вам от него не будет. Совет заключался в том, что без протекции рукописи незнакомых авторов в редакциях не читают. У нас в отделе, например, мы их держим общей стопкой в углу, и пишем на них с обратной стороны. Также они незаменимы как салфетки и подставки, когда пьем чай с тортом.

— Порадовали. А как же люди пробиваются?

— Каждый по своему. Тут-то и нужен талант. Вот как поступил наш дехканин. Вернувшись домой он поговорил со стариками и нашел дальнего родственника, который занимал некий пост в райкоме партии. Следующий баран и еще один мешок кишмиша переехали к очередному влиятельному родственнику. Райкомовский деятель принял родственника как положено, то есть водкой и пловом. Затем гость прочитал свои стихи. Хозяин, как человек глубоко партийный, не мог не оценить их патриотизм. С тех пор это и началось. Перед тем как послать очередную пачку своих стихов в редакцию столичного журнала или газеты, дехканин ехал в райцентр к своему партийному родственнику. Тот писал сопроводительное письмо на имя главного редактора.

В письме на райкомовском бланке родственник честно признавал, что не в состоянии оценить приложенные стихи с художественно-литературной точки зрения, и понимает, что окончательное решение о публикации может принять только сам главный редактор. Но со своей стороны, он считает необходимым отметить, что данные стихотворения идеологически выдержаны, отвечают последним установкам партии и имеют ценное воспитательное значение.

Он просто, как бы давал свою рецензию с точки зрения человека, который проводит в жизнь политику партии. От такой рецензии отмахнуться невозможно. А с другой стороны всем так даже спокойнее, и издательству и худсовету. Раз есть мнение комитета партии, на которое можно сослаться, все остальное уже не имеет значения.

К тому же у автора была великолепная рабочая биография — самый, что ни на есть, «от сохи». Даже то, что у него отсутствовало мало-мальски приемлемое образование, внезапно превратилось в достоинство. Как же — народный самородок! Такому не научишь, это у нас в крови. И его стали печатать. Чем больше его печатали, тем легче ему было публиковаться в следующий раз.

Рассказчица прервалась и с улыбкой посмотрела на своего собеседника. Тот печально кивнул головой.

— Да уж, мне такое не светит.

Все рассмеялись. Начался общий разговор. Потом мы спохватились.

— Диана Муратовна, вы не рассказали самое главное. Чем закончилась эта история с дехканином? Он и в самом деле сумел уехать из своего кишлака в столицу?

Маститая писательница вдруг разом сникла, и превратилась в обычную женщину, замотанную и уставшую совслужащую.

— Через год наш дехканин набрал необходимое количество публикаций и вступил в Союз Писателей. Теперь он работает в издательстве, начальником в моем отделе.

Декабрь 2006

Израиль

Как обычно, в субботу я был в гостях у друзей. Компания в тот вечер подобралась мало мне знакомая. Я откровенно скучал и не знал, чем себя занять. Наконец, я выбрался покурить на кухню. У стола, на котором стояла бутылка водки, рюмки и пепельница, полная окурков, собралось несколько человек с сигаретами. Невысокий молодой человек, с усами и аккуратной бородкой, что-то рассказывал. Я тихонько подошел поближе, и стал слушать.

— Работал я в одном конструкторском бюро. Дисциплина у нас была поставлена образцово, хоть плачь. Главной задачей администрации было проследить, чтобы каждый сотрудник отсидел рабочий день от звонка до звонка. Приди вовремя на работу и вовремя с нее уйди. Остальное не важно.

Это было мое первое место работы, и от нервного срыва меня спасло именно то, что я не знал как это бывает в других местах. Как в старом анекдоте — «а где ты видела другого цвета?!». Мне не с чем было сравнивать, и я принимал эту казарму за нормальную рабочую обстановку.

У нас была проходная, как на заводе. Сразу за входной дверью стояла специальная будочка с турникетом. В этой будочке сидела табельщица, наиглавнейшей служебной обязанностью которой было принять утром у всех пропуска, и отметить опоздавших.

За будочкой, на стене прямо против входа, висели огромные электронные часы. Часы были новейшей конструкции, их повесили после скандала с одной из сотрудниц, которая заявила, что часы в проходной спешат, и из-за этого у нее столько опозданий. Баба была склочная, и профком на следующий день после скандала выделил средства и купил новые часы. Составили комиссию из представителей всех отделов, и в их присутствии выставили часы точно по сигналам радиостанции «маяк». Был назначен ответственный, который раз в месяц проверял точность хода часов.

Опоздание на работу было самым страшным, что могло случиться с работником КБ. Каждый день табельщица составляла список опоздавших. Начальник отдел кадров скреплял его своей подписью с печатью, и подшивал в специальную папку. Копии списка отправлялись директору, парторгу и профоргу.

Нездоровый интерес начальства к приходу на работу не был случайностью. Дело в том, что у нас была квартальная премия. А это, братцы, при удаче могло составить полторы-две месячные зарплаты. То есть было за что биться. Премию конечно давали всем, но вот заветный процент следовало определять каждому сотруднику индивидуально, в зависимости от его выработки.

— И вот тут, — рассказывающий сделал драматическую паузу, — тут и вставал вопрос, а как в сущности оценить выработку рядового советского инженера?

Присутствующие рассмеялись. Кто-то хлопнул рассказчика по спине и сказал:

— Ладно, не томи, не маленькие. Самым главным показателем работы служащего является его присутствие на рабочем месте. Из этого нехитрого тезиса выводим такой же нехитрый вывод. При распределении премии определяющим фактором было количество опозданий за квартал. Я правильно понял ситуацию?

Рассказчик кивнул и снисходительно улыбнулся. Видно было, что главный козырь он еще не открыл.

— Евгений, я ценю вашу прозорливость, — высокопарно сообщил он.