Наринэ Абгарян - Манюня

Про историю с гудроном мы старались не распространяться. Потому что было за что. Недели три назад на нашей улице меняли трубы. И рабочие, которые потом укладывали асфальт, привезли с собой какую-то большую, размером с бочонок, цилиндрической формы чёрную штуковину.

-А что это такое?- наматывали мы круги вокруг рабочих.

-Это специальная чёрная смола, она как резина, ну или как жвачка. Её используют при дорожных работах,- снисходительно объясняли они нам.

При слове жвачка у нас загорелись глаза. Как только все ушли на обеденный перерыв, мы прокрались за ограждение и оторвали большой кусок гудрона. И потом до поздней ночи жевали его. Гудрон пах бензином, и оставляла во рту неприятный привкус.

-Если закрыть глаза, то можно представить, что это жвачка,- приговаривала Манька.

-Главное, чтобы мы потом не отравились,- беспокоилась я.

-А я знаю, чего с нами будет,- вдруг сказала Каринка.

-Чего?

-Мы станем неграми. Смола-то чёрная. Вот проснёмся с утра, и будем чёрные с ног до головы. И волосы буду кучерявые. Как у Африка Саймона с пластинки. Ну который поёт афанафанфана шаралала.

Я не буду рассказывать вам в подробностях, как мы пережили ту ужасную ночь. Каждая из нас по восемь раз вскакивала с постели и при лунном свете проверяла цвет своей кожи. Пугало даже не то, что мы станем чёрными, а то, что придётся рассказывать родителям про гудрон. К счастью, с утра мы проснулись такими же, какими были вчера. «Повезло»,- решили, и от греха подальше никогда больше не жевали гудрон.

Мы с Каринкой переглянулись. Маринка, в общем-то, была права. Она мировая девочка, и ни разу не подводила нас.

-Ладно, пойдём,- кивнули мы.

-А я вам по дороге расскажу про своего брата,- радостно запрыгала вокруг нас Маринка.

-Чего он ещё отчебучил?- подскочили мы. Тринадцатилетний брат Маринки был «тот ещё фрукт», и периодически выкидывал непонятные нашему девчачьему уму фортели.

-Он стащил у мамы запретную книгу и прочёл её от корки до корки,- округлила глаза Маринка.

-Какую такую запретную книгу?

-Какую то бакачу. Там что-то страшное и не для детского чтения,- объяснила Маринка,- а Сурик это книгу украдкой читал. И прятал у себя под матрасом. А мама полезла менять бельё и нашла бакачу. И папа выдрал Сурику уши и сказал, что он балбес и об этом ему ещё рано читать. А Сурик сказал можно подумать что там такого, а папа назвал его олухом царя небесного. А потом ещё маму отругал за то, что она книги такие покупает. Вот.

-Надо же,- покачали мы головами,- какой непослушный мальчик!

-И ещё мне Рита из тридцать пятой рассказала секрет, и я который день страдаю,- пригорюнилась Маринка.

-Секреты выдавать нельзя,- вздохнули мы.

-Да я знаю, вот и страдаю.

Так мы дошли до дома Шаапуни. Манька ждала нас у ворот.

-А чего это вас так много?- испугалась она.

-Маринку мы по дороге встретили.

-Наверное не пустят на примерку,- вздохнула Манька.

-Если не пустят, то я уйду,- заплакала Маринка,- я и так несколько дней страдаю, могу и из-за этого пострадать.

-А чего это ты страдаешь?- удивилась Манюня.

-Ей Рита из тридцать пятой доверила страшный секрет,- рассказали мы.

-Ой-ой, чужие секреты выдавать нельзя,- покачала головой Манька.

-Нельзя-нельзя,- вторили мы ей.

-Вот я и страдаю,- пуще прежнего разрыдалась Маринка.

Мы в растерянности топтались рядом. Каждую из нас подмывало спросить, что же такого страшного доверила ей Рита, но мы помнили, что секреты выдавать нельзя. Поэтому молча страдали вместе с Маринкой.

-Ладно, пойдём с нами,- Манька вытащила из кармана платок и протянула Маринке,- утри слёзы.

-Спасибо тебе большое,- вздохнула Маринка, трубно высморкалась в платок, а потом протёрла им лицо.

Агнесса, конечно, не возражала против присутствия Маринки. Она была очень радостная, постоянно смеялась и светилась счастьем. Приведи мы с собой ещё с десяток девочек, Агнесса бы, наверное, и слова не сказала.

-А почему ты заплаканная?- спросила она Маринку.

-Страдает,- объяснили мы хором.

-Сейчас мы её утешим,- сказала Агнесса и повела нас к себе в комнату. Там она усадила нас на диван, открыла коробку конфет, которую мы с собой принесли.

-Угощайтесь, сейчас вам ещё лимонаду принесу.

-Вот повезло,- переглянулись мы, и взяли каждая по конфете. Маринка взяла две, но мы на неё грозно цыкнули, и она виновато положила одну обратно.

-Это я от переживаний,- пробубнила она.

Потом пришла портниха, принесла платье Агнессы, и мы, затаив дыхание, ждали, пока она его достанет из большого пакета.

-Красота-то какаааая,- выдохнули мы, когда портниха развернула свадебный наряд. Это было платье нашей мечты. Белое, лёгкое, с вышитым бисером корсетом, прозрачными рукавами-бабочками и пышной, словно пенной, юбкой. Когда Агнесса его надела, мы разинули рты. Такой красивой мы её ещё никогда не видели.

-Доченька моя,- заплакала мама Агнессы, тётя Нина,- какая ты у меня красивая!

-И такая счастливая,- завертелась в платье Агнесса. Она встала на цыпочки, и стала кружиться вокруг себя. Мы любовались её изящными ножками и впервые в жизни стали смутно понимать, сколько силы таится в хрупкой женской красоте.

-А-а-а-а-а-ааааа,- вдруг разрыдалась Маринка,- не хочууууууу!!!!!!!

-Чего не хочешь?- всполошились все,- ну что такое с тобой происходит?

Агнесса перестала вертеться, пощупала лоб Маринки и уложила её на диван.

-Может ребёнку успокоительное дать?- повернулась она к матери.

-Не надо мне успокоительного,- вскочила Маринка,- пойдём отсюда, девочки.

Мы попрощались, и вышли на улицу.

-Переволновалась бедненькая,- долетел до нас шёпот портнихи.

Так как до Маниного дома было рукой подать, то мы направились прямиком туда. Маринка села на скамейку под тутовым деревом, обняла ноги руками, спрятала лицо в колени и через плач, заикаясь, зашептала:

-Девочки, сил моих нет больше молчать. Сейчас вам расскажу. Знаете, что будет с Агнессой, когда она замуж выйдет?

-Что будет?- наклонились мы к ней.

-Она ляжет в постель со своим мужем и он… и он… и он…

-Чего и он?

-И он… по-пи-са-ет на неёооооо!!!!!!!- забылась в истерике Маринка.

-Чегооооо?????????- вылупились мы.

-Ну мне это Ритка по секрету сказала. Говорит – знаешь, откуда дети берутся? Я говорю - знаю, из живота мамы. А она говорит – знаешь, как они туда попадают? Я говорю - нет. А она говорит – для этого нужно, чтобы муж обнял жену и пописал на неё.

-Фууууууууууу,- закричали мы,- ужас какой, ужас какой! Фуууууууууу!!!!!

-Да врёт эта твоя Ритка,- рассердилась Каринка,- врёт она всё, она же вруша!

-Я тоже так думала, поэтому пришла домой и спросила брата. А брат сначала посмеялся, а потом говорит – ну, в принципе, всё пра-виль-ноооо!!!!!!!!!! А он же запретную книгу бакачи читал, он всёоооо знаееееет!

Мы с Манькой подумали, и тоже заголосили.

-Дуры,- прокомментировала ситуацию Каринка.

-Что это за съезд плакальщиц?- раздался из кухонного окна голос Ба.

Мы обернулись. Маринка, как была вся зарёванная, с задранными на скамеечку ногами и размазанными по лицу соплями, так и замерла. Потому что все дети нашего городка очень боялись Ба.

-Ну у Мани, конечно, бабушка ваще грозная,- качали они головами, и при виде куда-то спешащей Ба быстренько переходили на другую сторону улицы. У всех в памяти ещё жива была история, которая приключилась с мальчиком Рудиком. Рудик имел несчастье куда-то ехать на самокате, разогнался, отвлёкся, и врезался в Ба. Прямо в ту её ногу, на которой были больные вены. Вот. А потом родители Рудика собирали по городу запчасти самоката, который разъярённая Ба мигом разобрала на щепки. Собрать самокат обратно они не смогли, но и к Ба идти с разборками побоялись. И остался Рудик без самоката на веки вечные.

Поэтому когда Ба выглянула в кухонное окно, Маринка тут же попыталась превратиться в каменную статую. Любую другую бабушку, наверное, можно было провести таким приёмом, но только не Ба. Ба высунулась в окно по самый пояс и сверлила нас своим фирменным взглядом из-под насупленных бровей. Мы вспотели. Рассказывать ей о том, что мы узнали у Маринки, было смерти подобно. С другой стороны, мы не были уверены, что она ничего не слышала. А врать Ба мы тоже не могли, потому что больнее всего нам попадало именно тогда, когда она ловила нас на лжи. Поэтому мы молчали, как воды в рот набрали, и только изредка осторожно выдыхали.

-Я долго буду ждать?- прогрохотала Ба.

-Это,- решилась Манька,- Ба, а ты знаешь Маринку?

-Ближе к делу, а то у меня там ореховое варенье на плите стоит,- отрезала Ба,- и если оно подгорит, то вам тогда точно несдобровать!

Маринка издала что-то вроде мемеканья и попыталась упасть в обморок.