Алиса Лунина - Рояль под елкой

Но Олег серьезно ответил:

— Абсолютно. Ни долговых, ни супружеских, ни прочих обязательств. Считай, я полностью к твоим услугам.

Лера почему-то смутилась.

— Кстати, хочешь выпить? У меня в машине коньяк.

…Они расположились на заднем сиденье. Включили музыку, достали коньяк.

— Ну, за Новый год? Тем более что он уже как тридцать минут наступил!

Сначала из бутылки отхлебнула Лера, потом Олег. От коньяка стало горячо-горячо. Лера повторила отстраненно, как бы про себя:

— Придет принц и разбудит…

Олег усмехнулся:

— Ты про меня, что ли? Нет, я не принц. Я скорее дракон. Или Кощей Бессмертный…

Он сжал ее руку, и от этого внутри Леры стало еще горячее.

— Но если ты хочешь, я поцелую и разбужу тебя, как бывает в сказках.

Лера вздохнула. Неужели это и есть обещанная «награда за ожидание»?

Что с ней, откуда такое волнение?

Есть такие парни — их посылают на землю специально для женской погибели. Та рыжая, должно быть, говорила про такого. Вот он, твой омут, Лера. Если хочешь — можешь прыгнуть. Причем уже сразу понятно: потом не вынырнешь.

Кстати, а почему, собственно, она должна подарить свой дар невинности Т.? Почему бы в первый раз не по велению души и тела?

— Слушай, а ты смогла бы мыть посуду в шляпе? — неожиданно спросил Олег.

Лера почему-то не удивилась, повела плечиком:

— Без проблем.

По радио играли романтические мелодии, точно специально создавая для Олега и Леры провокационный фон.

— Ты, кажется, куда-то спешила?

— Уже нет, — улыбнулась она. — А потом, туда я всегда успею.

— Ясно, — кивнул Олег и после паузы задумчиво сказал: — Тоска плюс тоска. А ты знаешь, две тоски, сложившись вместе, вполне могут составить одно счастье.

Лера почувствовала, как в груди что-то екнуло.

— Может, попробуем? Вдруг получится?

Они долго смотрели друг на друга.

От взгляда Олега по ее телу словно пробегали электрические разряды. Лера вдруг вспомнила сцену из любимого фильма. Путешественники попадают в плен к дикарям. Он и она: молоды, красивы, влюблены. Дикари хотят их убить и перед смертью привязывают парочку к деревьям. Юная героиня говорит своему возлюбленному, что не хочет умереть, не познав его любви: «Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной!» Далее следует безумно красивая сцена: мужчина, руки которого связаны, взглядом сделал все, о чем его просила возлюбленная. Как он смотрел на нее!

Так вот, Олег сейчас глазами мог… Оля-ля! Куда их заведут эти опасные игры? Они уже балансируют на грани!

Лера и Олег долго, до одурения целовались.

Куда нас вообще несет, в какой-то момент подумала Лера, но мысль тут же растаяла, как снежинка на автомобильном стекле. Подступила горячая волна желания и страсти, в которой вполне можно было утонуть и забыть обо всем на свете.

Хорошо, что в Лериной машине были тонированные стекла, — то, что произошло новогодней ночью на заднем сиденье, осталось скрыто от глаз случайных прохожих.

А что именно случилось? Ровно то, что должно было.

…Лера смотрела в окно на город, притихшая и счастливая. Теперь она знала, сколько в ней страсти и нежности.

Олег курил, кажется, он растерялся, поняв, что он ее первый мужчина.

Из магнитолы доносился гимн новогоднему празднику «Нарру New Year!».

Лера подпевала. Впрочем, наступающее утро не казалось ей серым, а шумное веселье праздника представлялось куда более убедительным, чем пару часов назад. На душе у нее было светло и спокойно.

— Мы еще встретимся? — спросил Олег.

Лера лишь пожала плечами. Она и в самом деле не знала. Ей надо было многое обдумать, понять и разобраться в себе.

Кабанов вышел из парадного Тамиры. На душе было так же черно, как во дворе.

Он задержался на крыльце и достал сигареты. Закурить, впрочем, не получилось, потому что он увидел картину, от которой остолбенел и начисто забыл про курево.

К парадному подкатило пять машин. В свете фар возникла Рита в окружении дюжих молодцов.

Она шла прямо к нему, этакая донна Корлеоне с телохранителями.

— С Новым годом, Петя!

Кабанов попятился и на всякий случай промолчал.

— Иди в машину, быстро, — скомандовала Рита. — Я приехала за тобой!

Кабанов не двинулся с места.

— Хуже будет! — честно пообещала Рита.

— А своих упырей зачем взяла? — усмехнулся Петр. — Привыкла все силой решать? Интересно, что мне будет, если я не пойду?

— Иди, я сказала! — крикнула Рита, с удивлением понимая, что еще немного — и сорвется на слезы.

Кабанов хмуро оглядел Ритину группу поддержки. Мда, кабаны знатные, такие если навалятся, мало не покажется. Ишь как смотрят, прямо порвать готовы, особенно этот, в черной шапке.

Парень в черной шапке действительно глядел на Петра, буквально сверля его взглядом. Возможно, если бы Кабанов знал, что зовут парня Федор, а фамилия его Крюков, это что-то бы ему объяснило, но он не знал. И уж тем более откуда ему было знать, что в голове под черной шапкой зреют сейчас мысли, опасные для Кабанова. Потому что когда Крюков понял, зачем любимая женщина в разгар новогодней ночи вызвала бригаду своих парней, сняв их с охраны важных объектов, он почувствовал отчаяние и естественную мужскую злость к сопернику, которая вполне могла трансформироваться в нечто разрушительное, — ревность страшная стихия!

Федор в этот момент испытывал ревность дикую, как зубная боль. Да, все ясно, без вариантов: Рита любит мужа, иначе с чего бы она помчалась среди ночи, как подорванная?

Хотя что с того, что она любит Кабанова? Ведь он, Федор, ее тоже любит! Почему он должен уступать?

На миг в голове у Крюкова мелькнула шальная мысль — выхватить пистолет и сказать Кабанову, чтобы мотал от этой женщины куда подальше, а если вернется — он из него решето сделает. А потом силой увезти Риту куда-нибудь и прожить с ней всю жизнь. Может, рискнуть?

…Как тут не вспомнить Митрича с его «у судьбы на перепутье»?! Вот и бедный Федор застрял: направо, налево, куда идти-то? В общем, ничего у Крюкова не получилось, черт его знает, почему, генетика, что ли, не та? Только втянул Федя голову в плечи, промолчал и упустил любимую.

А Кабанов в это время решал, что делать, как быть и, главное, с кем.

Да и перед Ритой стоял вопрос: либо уж отпустить Кабанова на все четыре стороны, либо бороться за собственное счастье. Вот только надо еще определить, в чем оно? Может, это Крюков? Стоит рядом, сопит преданно, ждет ее решения…

…Решение Рита приняла быстро, как настоящий самурай, на семь вдохов. Не нужно ей никаких кульбитов и разворотов на сто восемьдесят градусов. И нового счастья ей тоже не нужно, а нужно свое старенькое, родное, замурзанное и любимое. Но за это свое она, будьте уверены, поборется. Не отдаст какой-то там чужой рыжей женщине, хватит с нее эмэнэс Войтович!

Рита сочла долгом предупредить:

— Если ты сейчас сам не сядешь в машину, тебя туда погрузят, как куль с песком!

И тут Кабанов взвился, разобиделся:

— Ты что, совсем охренела? Ну давай, расстреливай, чего там еще придумаешь! А добровольно я не пойду!

И тут с Ритой что-то произошло.

Она подошла к Кабанову и тихо, чтобы ее не слышала группа поддержки, зашептала:

— Петя, Петечка, вернись, прошу тебя! Ну, пожалуйста! Хочешь, я буду такой, как ты скажешь? Зависимой и слабой? Хочешь, агентство тебе отдам? Ты будешь работать, а я дома сидеть и печь тебе пироги!

— Ты что, Ритос? — спросил Кабанов, испугавшись такого резкого поворота даже больше, чем расстрела.

А Рита вдруг заплакала совсем жалко:

— Я не могу без тебя… Без тебя я просто умру… А теперь иди, куда хочешь!

Тогда Кабанов подошел, взял ее за руку и сказал:

— Поехали домой!

У машины Рита задержалась и объявила:

— Уезжайте ребята, свободны! Сама справилась!

После чего, застенчиво улыбаясь, села в машину.

В новогоднюю ночь Ева не нашла лучшего занятия, чем глотать невкусное шампанское и смотреть заезженный, но от этого не ставший менее любимым фильм «Ирония судьбы».

Причем смеяться в смешных местах, как раньше, ей не хотелось. Она смотрела фильм с серьезным, печальным выражением лица. Может быть, потому, что думала о женщинах, к которым, в отличие от прекрасной Нади, в новогоднюю ночь никто не пришел.

Еве так жалко этих женщин! Вот они едут в метро — серые лица, потухшие, безрадостные глаза — нелюбимые, усталые, как будто их отжали через гигантский пресс, убрав за ненадобностью мечты, желания, что-то живое и теплое. О такой ли жизни они мечтали в зеленом знойном лете своей юности?