Наринэ Абгарян - Манюня

-Ну в смысле, что носим обручальные кольца на левой руке,- отрапортовала я.

Мне Олег определённо нравился и я, что греха таить, старалась ему понравиться. В моей душе зашевелился укол ненависти к этой противной Асе, которой достался такой замечательный молодой человек.

-А это правда, что вы из Москвы?- поинтересовалась я.

-Правда, я родился и вырос в Москве. Потом женился на тёте Асе. А потом у нас родился сын Артём. Ему пять, и он очень хороший мальчик, я надеюсь, что вы с ним подружитесь.

-Очень надо,- огрызнулась Маня.

Я помертвела. Мне было очень стыдно за свою подругу. Манька из улыбчивой и вежливой девочки почему-то превратилась в маленького злого бесёнка, смотрела исподлобья, стояла руки в боки и воинственно топорщилась круглым пузом.

Но отчитывать подругу при чужом человеке было бы последним делом, поэтому я, как ни в чём не бывало, продолжила светский разговор:

-А где ваша жена?

-Они со Светой и детьми пошли прогуляться по посёлку, а я решил пока заняться йогой,- пояснил Олег,- скоро вернутся, вы сможете познакомиться с нею.

-Ладно, я пошла, некогда мне тут с вами разговаривать,- процедила сквозь зубы Манька.

Она сделала лицо кирпичом, спустилась по ступенькам во двор, вырвала голыми руками торчащий из-под лестницы стебель матёрой крапивы и, размахивая им по сторонам, пошла к калитке. Я покорно поплелась за ней, предварительно сдёрнув со своей головы панаму – позориться, так вместе. Вырвать стебель крапивы смалодушничала.

-Девочки, вы так и не сказали, как вас зовут,- крикнул нам вдогонку Олег,- и скажите на милость, зачем вам крапива?

-Зита и Гита,- не оборачиваясь, зло ответила Маня,- нас зовут Зита и Гита, а крапива нам нужна для занятий йогой,- она пропустила меня вперёд и демонстративно громко стукнула калиткой.

Мы прошли вдоль забора тётисветыного дома и свернули за угол. И только здесь Маня выкинула крапиву в кусты.

-Кусачая, зараза,- процедила сквозь зубы.

-Чешется? Может, смочить ладонь водой?- спросила я.

-До дома дотерплю,- Маня впервые глянула на меня, и тут же отвела глаза. Выражение её лица было такое, что у меня сразу пропала всякая охота задавать ей лишние вопросы.

-А давай наперегонки!- предложила я.

-Побежалииииииии,- заорала Манька.

Когда мы ворвались в дом, мама пыталась накормить мою младшую сестру Сонечку картофельным пюре. Маленькая Сонечка чуть ли не с рождения демонстрировала поразительную разборчивость в еде. Всё, кроме докторской колбасы и перьев зелёного лука, она категорически исключила из своего рациона. Вот и сейчас при виде нас она с облегчением выплюнула пюре себе на слюнявчик и потянулась ручками к нам.

-Зями меня на юкки,- пролепетала жалобно.

Манька состроила ей козу, погладила по головке. Хмыкнула. Из её ноздри выдулся большой пузырь. Маня с шумом втянула его обратно.

-Тётьнадь, я кажется влюбилась,- сказала она маме.

-Так,- мама вытащила из кармана платок и заставила Маньку высморкаться,- и в кого ты это влюбилась?

-В мужа тёти Аси, - Маня посмотрела на маму долгим немигающим взглядом, потом тяжко вздохнула,- вот! Вы только не говорите ничего Ба, а то она сделает всё возможное, чтобы помешать мне выйти за него замуж!

Мама выронила платок. Оставшаяся без внимания Сонечка дотянулась до тарелочки с пюре и с облегчением погрузила туда свои пухленькие ручки.

Это была первая и, увы, самая беспощадная в своей безответности любовь моей Мани. Все оставшиеся дни пребывания тётисветыных гостей она посвятила целенаправленному сживанию со света объекта своего почитания.

На третий день, под покровом ночи, московские гости отбыли восвояси. Вполне возможно, что Олег, истерзанный разрушительными ухаживаниями Мани, уезжал на всякий случай переодетый, как Керенский, в костюм сестры милосердия. Это так папа предположил, комментируя поспешный их отъезд. Во всяком случае, продолжил он в задумчивости, кто-нибудь из них должен был сдаться – или Маня, или Олег.

-Просто у Олега оказался хороший инстинкт самосохранения,- рассмеялся папа и натянул Мане на глаза панаму,- ну что, маленький агрессор, неси карты, сейчас будем резаться в подкидного дурака!

24 Манюня и её большая любовь, ч 2

Шёл второй день пребывания московских гостей на тётисветыной даче. Весь вчерашний вечер Манюня провела в душевных терзаниях – ей было очень неудобно за своё грубое поведение перед Олегом. «Какая муха меня укусила?»- причитала она. «Небось какая-нибудь зловредная муха»,- подливала я масла в огонь. «Это ты так обзываешься или утешаешь меня?»-равзъерепенилась Маня. «А нечего было человеку грубить!»- пошла в наступление я.

После небольшого кровопролитного совещания мы всё-таки пришли к совместному решению, что Манюне надо обязательно просить прощения у Олега.

Потом мы какое-то время рыскали вокруг тётисветыного дома, всё придумывали, в какой бы форме ей извиниться, чтобы и глубину своего раскаяния показать, и не сильно ударить в грязь лицом.

-Нужно извиняться так, чтобы никто другой, кроме него, тебя не слышал,- инструктировала я,- ты просто подкрадёшься к нему и шепнёшь - простите меня пожалуйста я так больше не буду.

-Этого мало, мне нужно попросить прощения, и ещё кое-чего ему сказать, - упорствовала Маня.

-Что ты ему хочешь ещё сказать?

-Я пока сама не знаю.

-Тогда может ты брякнешь первое, что придёт тебе в голову? Можешь просто сказать какое небо голубое извините меня пожалуйста я так больше не буду!

-Давай мы ещё чуток погуляем, прорепетировать надо!- Манька умоляюще посмотрела на меня.

Ладно, гуляем дальше.

Наматываем круги, репетируем вслух извинения, мозолим глаза соседу дяде Грише, который уже с явным подозрением выглядывает из-за своего забора, беспокоясь, чего эти мы так упорно метим территорию по периметру тётисветыного дома.

Каждый раз, равняясь с ним, мы важно здороваемся.

-Здравствуйте, дядя Гриша!

-Девочки, неужели вам больше негде гулять?- после нашего третьего невозмутимого приветствия у дяди Гриши сдают нервы.

-Негде!- Маня исподлобья смотрит на дядю Гришу, - негде, а главное – незачем!

Дядя Гриша качает головой и отходит в сторону – не каждый взрослый в состоянии хладнокровно здороваться с двумя ненормальными девочками три раза подряд в течение десяти минут.

В момент, когда количество витков вокруг тётисветыного дома реально угрожает перевалить за сотню, Маня решительно останавливается напротив калитки.

-Пора!- командует уголком рта и затягивает голову в плечи. Берёт штурмом забор и боевым зигзагом, заметая следы, с короткими перебежками от одного смородинового куста к другому, продвигается к дому. Я, затаив дыхание, бесшумно следую за ней. Мы быстрые и ловкие, как сто тысяч гепардов, мы смертельно опасные, как занесённая над позвоночником косули лапа разъярённой львицы! Дай нам сейчас роту зловредных душманов – и они на своей шкуре испытают процесс радиоактивного бета - распада. Ни одна камера не зафиксирует наши слаженные передвижения - настолько убедительно мы слились с окружающим ландшафтом!!!

-Девочки,- как гром среди ясного неба раздаётся вдруг голос тёти Светы,-что это вы там делаете? Зачем топчете мою петрушку? Ну-ка, вылезайте к веранде!

Секретная операция провалена. Мы пристыжено покидаем место нашей дислокации.

Тётя Света выглядывает из окна, у тёти Светы такое недоумевающее выражение лица, словно невидимыми нитями поддели её веки и сильно потянули вверх и вниз. Ещё чуть-чуть - и её глаза вылезут из орбит.

-Наринэ, Маша, вам не стыдно? Что это вы там затеяли?

Мы виновато топчемся на месте и молчим, словно воды в рот набрали. Нам действительно очень стыдно. Тётя Света – самый лучший педиатр нашего района, она знает нас буквально с первого дня рождения, и все наши болячки помнит наизусть. Можно сказать, что мы выросли на её глазах и при самом непосредственном её участии. Поэтому ничего другого, кроме как позорно торчать живописной окаменелой кучкой посреди двора, нам не остаётся.

Вдруг открывается дверь, и на веранду выскальзывает девушка потрясающей, неземной красоты. Она невысокая и хрупкая, у неё большие миндалевидные глаза, изогнутые в полуулыбке губы, золотистая кожа и роскошный хвост каштановых волос. На ней тёмно-синие фантастические джинсы и кофта в обтяжку. Она вся какая-то светящаяся, неземная и прекрасная. Вот значит какая эта Ася! У меня больно сжимается сердце –никогда, никогда не променяет Олег такую красавицу на мою Манюню.

Ася разглядывает нас так, словно мы два вылезших на поверхность земли дождевых червя.