Сергей Боровский - Уроки переносятся на завтра

- Мне кажется, это слишком радикально, - засомневался Атилла.

- Всё пучком! - успокоил друзей Серега. – Это наша 226-ая комната. Лёха ещё не спит.

Второй камень улетел в том же направлении, но на этот раз врезался в жестяной подоконник, подняв фонтан снежной пыли.

Глава 5. Снайпер

Лёха родился в глухой сибирской деревне и прожил там безвылазно восемнадцать лет. Нет, это не значит, что он вообще не покидал пределы родного села. В девятом классе он три раза ходил с товарищами на танцы в соседнюю Макаровку, а однажды, будучи уже десятиклассником, ездил с матерью в район продавать излишки урожая.

Под присмотром отца он пользовался ружьём лет с пяти, а самостоятельно стал шататься с двустволкой по тайге, когда ему стукнуло двенадцать. В свободное от охоты время он посещал школу, удил рыбу и заготавливал на зиму дрова. Эти и многие другие занятия воспитали в нём характер, не подверженный влиянию внешних раздражителей.

Все обитатели их деревни выглядели на одно лицо, и тому имелось вполне научное объяснение: они приходились друг другу родственниками. В той или иной степени. Возможно, именно с целью вырваться из замкнутого генетического круга Лёхины родители и решили отправить сына в институт. Учился он не хуже других, поведение обнаруживал только примерное — а какие ещё критерии нужны для отбора будущих интеллигентов?

Сельскохозяйственное направление они отмели сразу и единогласно, чтобы уж наверняка отрезать возможные пути сына к возвращению. И Лёха, поощряемый морально и материально, поступил на специальность самую что ни на есть городскую. Слово «город» там присутствовало даже в названии.

За два года распутной областной жизни с ним произошли следующие события. Он записался в секцию стрельбы из пистолета и уже через пару месяцев выполнил норматив мастера спорта. Сдал четыре сессии, не провалив ни одного экзамена. На первом курсе, в канун Нового Года напился пьяным, разбил голыми руками окно, но был коварно остановлен дежурным преподавателем во время попытки совершить первый в истории человечества полет без помощи механических приспособлений. После этого к алкоголю он больше не прикасался, не взирая ни на какие угрозы, мольбы и хитрости товарищей.

Большую часть времени он проводил в своей комнате, стоя с литровой бутылкой из-под молока, наполненной водой, в вытянутой вперёд руке*. Левый его глаз закрывала зловещая чёрная повязка. Иногда его заставали за кульманом, и гораздо реже — за общением с другими жителями общаги. А ещё, когда темнело, он предавался сну — под рёв ли магнитофона, скрип ли половиц или драку с применением мебели. Оторвать его от какого-либо из занятий не удавалось никому.

* Есть такая технология тренировок по стрельбе. Унимает естественную дрожь в руках и укрепляет используемые при стрельбе мышцы.

Студенты соревновались в усилиях рассердить Лёху, но всегда с одним и тем же результатом — нулевым. Больше других усердствовал сосед из 228-ой по прозвищу ББМ*, но и его потуги завершались тем, что он попросту выходил из себя.

* ББМ - сокращённо от «боевая безмозглая машина».

- Лёха, а Лёха! - начинал он обычно противным писклявым голосом, едва Лёхина голова касалась подушки.

- М-м? - отзывался тот.

- Ты что, спать собрался?

- У-гу.

- А свет тебе не выключить?

- Не-а.

- А магнитофон не мешает?

- Не-а.

- Может, потише сделать?

Лёха оставлял фразу без ответа, и ББМ продолжал.

- Лёха, а Лёха!

- М-м?

- А у тебя женщины были?

- У?

- Я имею в виду по-настоящему?

- А?

- Так были или нет?

- М-м?

- Вот дубина! - заводился ББМ и, чтобы снять стресс, шёл рушить ногами выключатели на стенах в коридоре.

Лёха стойко сносил любые жизненные неурядицы и не ругал судьбу. Он не выяснял отношений, но предпочитал обходить конфликты стороной.

Так однажды на втором курсе, найдя себя в списке не прошедших флюорографию*, он очень удивился, потому что точно помнил — посещал кабинет, раздевался, становился голым торсом под всепроникающие лучи. Но спорить ни с кем не стал, а пошёл и ещё раз просветился. На следующий день проверил новый список, вывешенный деканатом, с угрозами недопущения к занятиям, и опять обнаружил в нём свою фамилию.

* Прохождение флюорографии один раз в год — обязательная процедура для советского человека. Отлынивание строго каралось.

- Иди к руководству и объясни, что произошла ошибка, - посоветовали ему.

Лёха вздохнул, делая вид, что согласился с доводами товарищей, а сам помчался на флюорографию по третьему разу.

- Угробят они тебя своими просвечиваниями, - пожалел его Серега.

- Ничего, - ответил Лёха. - Справлюсь как-нибудь.

Серегу Лёхино соседство по комнате вполне устраивало, потому что выгод оно сулило гораздо больше, чем неудобств. Во-первых, его можно было совершенно безболезненно заставить сделать в комнате уборку или сварить обед. Для этого требовалось только сказать, что сегодня его очередь — он всё равно с календарем свериться не догадается. Во-вторых, ему в невероятных количествах слали из деревни деликатесы: колбасы из диких козлов, домашние сыры, запечённых в русской печи перепелов и глухарей, а картошку так вообще везли с оказией грузовиками. В-третьих, он посещал все без исключения лекции и записывал их в свои конспекты слово в слово. Понятно, что в условиях зачётной недели или сессии его тетрадь ценилась на вес золота.

Недостатков проживания на одной территории со столь неординарным существом мы коснемся чуть позже.

В тот вечер Лёха немного задержался со сном. Ему никак не удавалось нарисовать график, похожий на признанный наукой образец. Данные, полученные во время лабораторной работы, не ложились в нужные точки. Оставалось два варианта: записаться завтра на переделку лабораторной или же применить другую технику вычисления. Поразмыслив, Лёха склонился ко второму.

Он внимательно изучил листок с цифрами, скреплёнными подписью преподавателя, и аккуратно стал делать в них исправления, пользуясь старым лезвием «Нева» и резинкой. Прилетевший в окно комок мёрзлой земли застал его врасплох. Но не отвлёк. Сереге, командовавшему артобстрелом, понадобилось ещё, по крайней мере, три точных попадания, чтобы Лёха встал и выглянул на улицу.

Пьяная компания из четырёх незнакомых человек что-то орала ему и размахивала руками. Впрочем, зоркий глаз его разглядел в одном из хулиганов соседа по комнате Серегу. Зачем они кричат? Почему не зайдут внутрь, как все нормальные люди?

- Дверь нам открой! - надрывался Серега, складывая рупором начинающие коченеть руки.

Но слова его не долетали до Лёхиных ушей, фильтруемые двойным стеклом. Сереге пришлось сыграть маленькую пантомиму с участием пальцев. Указательным и средним он изобразил бредущего человечка, который в конце своего пути резко потянул за воображаемую ручку. Но и это талантливое произведение искусства оставило Лёху равнодушным.

- В форточку высунься! - решил Серега сменить тактику.

На то, чтобы добиться от Лёхи понимания и выполнения этой простой просьбы, потребовалось ещё минут пять. Для этого компании пришлось пустить в ход все свои артистические способности и даже некоторый гипноз.

- Чо? - спросил Лёха, высунувшись, наконец, наружу.

- Общага закрыта, чо! - даже не попытался сердиться Серега. - Спустись на вахту и отопри засов!

- Ага, - сказал Лёха.

Они радостно бросились к двери и стали с нетерпением ждать. С той стороны послышались какие-то постукивания и возня, но потом всё снова затихло.

- Случилось чего? - предположил Шнырь, но Серега отрицательно помотал головой и запустил очередной булыжник в окно.

На этот раз обошлось без переговоров. Лёха сам появился в форточке, готовый извергать и переваривать информацию.

- Ты ходил на вахту?

- Ну.

- И что?

- Закрыто.

- Понятно, что закрыто. Ты открывать пробовал?

- Ну.

- И?

- Замок там висит.

- А ключ на гвоздике видел?

- Нет.

- Пойди и проверь.

- Ага.

На это задание у Лёхи ушло ещё минут десять.

- На гвоздике ключа нет, - доложил он из форточки, проявляя инициативу.

- А вокруг не смотрел?

- Не-а.

- Может, он на пол упал?

- Посмотрю.

Они снова припали к двери, согреваемые надеждами, которых, чего греха таить, становилось всё меньше и меньше. Но в этот момент изнутри раздались звуки, говорившие о том, что Лёха взялся за дело не на шутку. Сереге даже показалось, что он орудует топором. И, судя по лицам товарищей, он был не одинок в своих предположениях.

- Давно бы так! - похвалил Атилла.

Они увидели, как жестяная обивка выгнулась наружу пузырем, который становился всё больше с каждым новым ударом. И вот он предсказуемо не выдержал давления и лопнул. В образовавшуюся рваную дыру хлынули щепки и гвозди. А потом на пороге изнасилованной двери возник ББМ, усталый, но удовлетворённый.