Александр Крыласов - Запойное чтиво № 1

— Скажи Ивашке, чтобы и он этого не делал. Если у Богов мой кнут вызывает временный паралич, то у простых смертных мгновенную смерть.

— А я всё равно буду защищать сына, — прохрипел Ваня.

— Окочуришься, — честно предупредила Дива.

— Пусть, — Бурмакин отважно пошёл на Богиню охоты.

— Как скажешь, — Дива щёлкнула кнутом.

Второй удар должен был прийтись по Ивану, но тут в кладовую вбежал Вадим и заслонил собой отца. Страшный удар кнута угодил юноше в область сердца, Полубог на секунду окаменел, потом, как ни в чём не бывало, покачал головой и предупредил.

— Больше так не делай.

— Ух, ты, — прибалдел Припекала, — твой кнут на него не действует.

Переплут сказать ничего не мог, но по его выпученным глазам было видно — он гордится сыном. Дива закрутила вокруг себя кнут и направила его конец Вадиму в висок, тот поймал окочурную бечеву и вырвал кнутовище из рук Богини охоты. Дива сорвала с плеча лук, быстро вложила стрелу, и тетива пропела Полубогу свою отходную песнь. Припекала и Иван зажмурились, Переплут не мог закрыть глаза, ему пришлось воочию увидеть смерть сына.

Раздался звук упавшего тела и жалобный стон. Когда Иван и Припекала открыли глаза, то увидели, что Вадим чешет стрелой себе спину, а Дива лежит на полу спелёнатая собственным кнутом. Полубог подошёл к отцу и положил руку ему на плечо. Переплут вышел из ступора, взял у сына стрелу, внимательно рассмотрел и повернулся к Диве.

— Солнце моё, ты что-нибудь понимаешь?

— Теперь понимаю, — простонала Богиня охоты, — то-то Велес осклабился, когда посылал меня за Вадимом. Он заранее знал, ехидна старая, что Полубоги могущественнее Богов, как это ни странно.

— Велес зна-а-ал, — улыбнулся Переплут, — что Полубоги — это монстры, потому-то он так и скрывает своего Балду.

— Дивочка, пойдём в опочивальню, — загорелся Припекала, — давай, тоже какую-нибудь монстру настрогаем.

— В таком случае, мне не с тобой, мне с Бурмакиным надо в опочивальню идти, — отрезала Дива.

Нарколог, наклонив голову, нарезал круги вокруг скамейки. Афанасьич и анчутки успевали только головами вертеть.

— Нет, всё-таки, на галлюциноз это не похоже, — задумчиво проронил врач.

— Обоснуйте, коллега, — Еря наморщил лоб, в надежде придать себе профессорский вид.

— Галлюцинация — это сугубо индивидуальное явление, а мы с Ростиславом Афанасьевичем видим, слышим и осязаем вас абсолютно синхронно.

— Какой напрашивается вывод? — Спиря поправил воображаемые очки и для солидности растопырил щёки.

— Вы недавно назвали себя анчутками. Могу я воспользоваться Интернетом? — доктор потянулся к планшету.

— Да, ты имеешь право на один клик.

Доктор покопался в Сети и зачитал:

— «Анчутки — чертенята. Маленькие, тридцати сантиметров длину, лысые, рогатые существа без пяток, могут становиться невидимыми или превращаться в людей. Анчутки боятся соли и железа, если злой дух схватит вас, то его нужно ткнуть чем-то железным, и тогда он вас тотчас отпустит».

Нарколог достал ключи и направил на доможилов.

— Полегче! — запищали бесы, — не замай! Убери эти вострые железяки!

— Выходит, они — настоящие! — ахнул Афанасьич.

— Да, — подтвердил доктор, — самые, что ни на есть, настоящие представители древнеславянской нечистой силы.

— Дурачины вы, простофили, — поставил диагноз Еря, — корни свои надо знать.

— Тогда и проблем с идентификацией нечистой силы не будет, — блеснул эрудицией Спиря, — а хотите, на славянских Богов позырить?

— Конечно, хотим?

— Может, не стоит их с собой тащить. Переплут нам задаст, — предупредил Еря.

— Вадюха отмажет, — отмахнулся Спиря.

Первым делом Бог пьянства разбудил Веру и пригласил её полюбоваться сыном.

— Красавец, атлет, умница, но вот одёжа у тебя — срамота, — Переплут оглядел Вадима, — то, что тебе Ивашка планшет всучил, конечно, хорошо, но настоящие знания тебе дам я. Учись, сынку.

Он щёлкнул пальцами, и его льняной костюм вмиг превратился в чёрный смокинг. Вадим тоже неумело скастаньетил пальцами, и вместо плаща на нём оказались майка с Микки Маусом, шорты с зелёными попугайчиками и вьетнамки.

— Прошу прощения, — покраснел Вадим и щёлкнул вторично.

На этот раз он оказался в джинсах, толстовке и мокасинах.

— Вот так-то лучше, — согласился Переплут, — смотри, мать, какой добрый молодец получился. Будем надеяться, что анчутки были достойными наставниками.

В дверь позвонили, брат два пошёл открывать. На пороге стояли бесы в сопровождении просветлённой, окрылённой и отыскавшей свои корни дружины.

— Легки на помине! Кто, спрашивается, вас звал?! — вспылил Переплут, — до полуночи ещё три часа! А это ещё, что за два кренделя?!

— Вот…, — запнулся Спиря, — увязались за нами. Прошу любить и жаловать: похметолог и его пациент Ростислав Афанасьевич.

Переплут сменил гнев на милость.

— Похметолог, говоришь? А ведь мы с тобой злейшие враги, брателло, — присвистнул Бог пьянства.

— Давайте спокойно, без эмоций, обсудим сложившуюся ситуацию, — опасливо промямлил доктор.

— Моя задача напоить людишек, твоя — протрезвить, я ввожу их в запои, ты — выводишь из них, я навязываю беспробудное пьянство, ты — беспросветную трезвость.

— Не будет вас, не будет и меня, — пропыхтел нарколог, — мы разные полюса одной батарейки.

— А мы, бедолажки, мечемся посередине, — влез Афанасьич.

— Никто вам, бедолажкам, не мешает прибиться к полюсу трезвости, — наставительно заметил доктор.

— Да как прибьёшься-то? — крякнул Ростислав Афанасьевич, — не бросать же Родину на произвол судьбы. Слышали эти стихи?

— Славянское пьянство неистребимо, — расхохотался Переплут.

— Не угадали, Небожитель, — сообщил нарколог, — чем больше времени нация употребляет спиртные напитки, тем больше у неё ферментов, расщепляющих ацетальдегид. Тем быстрее и легче проходит похмелье, и нет причин уходить в «штопор». Лет эдак через триста проблема российского алкоголизма сойдёт на нет.

В разговор вмешался Вадим.

— Пап, обещай мне, что ты никогда никого не будешь спаивать. Зачем людям эта проклятый алкоголь, пусть они радуются солнцу, небу, цветам, деревьям, траве.

— Сынок, я же Бог пьянства, а не Бог садоводства, — оторопел Переплут, — хотя одну замечательную траву я, всё-таки, знаю.

— Пап! — возмутился Вадим, — у тебя одна конопля на уме!

— В кого ты только такой принципиальный уродился?

— В папу Ваню.

— Это Ваньша-то принципиальный?! — рассердился Переплут, — да на нём пробы ставить негде!

— И что же, похметолог, ты внушаешь болезным, чтобы их от бражки отучить? — Припекала и Дива заинтересовались диалогом.

— Действую от обратного. Опытный нарколог никогда не скажет своему пациенту: «Не пейте водку». Наоборот, он подбодрит: «Пейте, хлещите её изо всех сил, глушите её, родненькую, вёдрами. Литруху водки в день выпиваете? Мало. Выпивайте две. Две пачки сигарет выкуриваете? Слабо. Курите четыре. Ни в чём себе не отказывайте. Вы хозяин своей жизни, никто вам не указ. Всё здорово, круто и в кайф. Однако не забудьте написать завещание, чтобы после вашей смерти разночтений не было». Аксиома: сильно пьющие особи быстро выбывают из жизненной круговерти, поэтому самые грамотные из них, время от времени, завязывают. Так что, наша главная задача — разбудить в пациентах инстинкт самосохранения.

В дверь позвонили, на этот раз открывать, пошёл Бурмакин. На пороге стоял тот самый плюгавый работник санэпиднадзора с портфелем.

— А вам что нужно?! — изумился Ваня, — нам здесь только вас не хватало!

— От жителей подъезда на вас поступила жалоба, — отчитался коротышка, — дескать, вы устраиваете несанкционированные сборища. Оголённые барышни выскакивают на лоджию и на лестничную клетку. Из квартиры доносятся крик, визг, топот, стук копыт, нарушающие общественный порядок. Шабаш, да и только. Я должен увидеть обитателей квартиры и всех переписать, поимённо.

— Мужик, у тебя что, крыша поехала?! — раздухарился Иван, — ты посмотри, в каком доме я живу?! Ты знаешь, кто я такой?! У тебя давно проблем не было! В таком пентхаусе простые люди не живут! Брат два, иди-ка сюда, сотри этого деятеля в пыль!