Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке

В конце концов, уважаемый ВэВэ, Читатель, с которым вы так пошловато заигрываете и откровенно метете перед ним хвостом, дочитав эту книгу до фразы Тимурчика, вправе узнать, что со всеми нами произошло дальше!..

Поэтому: не хотите продолжать писать книжку – не нужно. Отойдите в сторонку и не мешайте. Я это сделаю сам!

За время общения с вами я стал достаточно соображать в том, прямо скажем, непритязательном виде литературы, на который вы сменили свой бывший опыт профессионального киносценариста, а посему я – Кот Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах, собственнолапно и лично продолжу изложение некоторых небезынтересных подробностей, которые я считаю необходимыми в этой (подчеркиваю!) МОЕЙ книге.

– Ну, разве кому-нибудь не интересно будет узнать, что теперь у нас у ВСЕХ совершенно другая квартира?

В том же самом Квинсе, на той же Шестьдесят пятой, в том же доме, но выше этажом – как раз над квартирой мистера Бориса Могилевского.

Квартира огромная! Пять комнат. Наша с Тимурчиком – раз. Гостиная с камином и гигантским телевизором "Мицубиси" – два, комната для всяких служебных и личных занятий лейтенанта полиции Рут Истлейк – три. Кабинет литератора Александра Плоткина – четыре. И их общая спальня с Рут – пять!

Ну как грандиозно драматургически я выстроил этот абзац?!! На порядок лучше, чем это сделал бы сам В. Кунин. Заметьте, в этом абзаце – все! После его прочтения никому не нужно объяснять, что теперь мы все четверо – одна русско-американско-еврейская семья, пользующаяся любовью соседей по дому и кварталу и уважением среди коллег, Котов и дружественных Крыс. О Кошках я не говорю. Кошки – те вообще в отпаде!

Обязательно следует вспомнить, что в портфельчике, который мы с Ларри привезли из Вашингтона в Нью-Йорк, уже совершенно фантастическим образом оказалось письмо из Нью-Йоркской Публичной Библиотеки. Мистера Александра Плоткина приглашали на угол Пятой авеню и Сорок второй улицы Манхеттена, в отдел славистики Нью-Йоркской Публичной библиотеки, для переговоров о работе в русском секторе отдела славистики в качестве штатного сотрудника с годовым начальным окладом в сорок восемь тысяч долларов и сохранением всех административных льгот, полагающихся государственным служащим по законам Соединенных Штатов Америки.

Я тут же вспомнил памятник тому толстому и неопрятному старику в Летнем саду Петербурга – старик, кажется, тоже служил библиотекарем, и одновременно мне в голову пришла печальная и поучительная история бывшего сотрудника Нью-Йоркской Публички Кота Хемфри, павшего жертвой собственного тщеславия и неосмотрительности. Помню, я еще тогда сказал Шуре:

– Только, умоляю тебя, не соглашайся там сниматься в какой-либо рекламе! Государственным служащим это категорически запрещено. Вышибут в два счета!

Было и еще одно неслабое письмишко из какогото там жутко важного "Паблишингхауза" – издательства! Они успели ознакомиться с некоторыми работами мистера А. Плоткина в российской периодической печати и предлагают мистеру Александру Плоткину самому составить сборник своих очерков и рассказов для издания их отдельной книгой именно в их издательстве. Аванс за книгу будет переведен на счет мистера А. Плоткина сразу же после получения издательством рукописи и согласия Автора на издание книги, аванс может составить сумму…

И дальше была проставлена такая сумма аванса, что все мы – Рут, Тимурчик, мистер Борис Могилевский, детектив Джек Пински, Шура и я– чуть не легли замертво!!!

Ай да Хиллари!.. Вот уж, действительно, Первая Леди Америки! Ну, железная чувиха! Сказано – сделано. Вот это да! Вот это я понимаю…

Там же, в портфельчике, было еще два письма: одно от Александра Половца, Главы русскоязычного Лос-Анджелесского альманаха "Панорама", а второе из Нью-Йорка, от главного редактора газеты "Новое Русское Слово" Георгия Вайнера.

Киты русско-американской журналистики предлагали Шуре сотрудничество и обещали братскую поддержку. Когда я увидел этот ворох предложений, о каждом из которых можно было только мечтать, я попытался представить себе, что же произошло за те последние сутки в Белом Доме. Как все это можно было организовать за одну ночь, если этот портфельчик уже утром летел вместе со мной и Ларри Брауном из Вашингтона в Нью-Йорк! Уму непостижимо… А может быть, это и есть – Америка?

Теперь по поводу болезни Шуры…

Все было точнехонько так, как это мне и приснилось! Остановка автобуса, потеря сознания, ограбление (поэтому никто не мог узнать, что это Шура) и знаменитый Бруклинский госпиталь Маймонидеса, который явился мне во сне старым бронзовым испанским евреем в чалме и халате…

В госпитале Шуру сразу же принялись оперировать – поменяли в Шурином сердце какой-то сосуд, который, оказывается, уже ни к черту не годился. Конечно, столько выпивать и трахаться, столько сочинять в стол и жить впроголодь, – это даже фановая труба не выдержит, а не то что какой-нибудь там сосудик!

Так вот, пока Шура лежал на операционном столе под наркозом, а потом в реанимации (тоже лыка не вязал…), ОН ВИДЕЛ ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО СО МНОЙ В ПОРТУ ЭЛИЗАБЕТ, СЛЫШАЛ ВСЕ МОИ ВОПЛИ И ПРИЗЫВЫ И ОТ ЭТОГО НЕ УМЕР! Чтобы не оставлять меня одного в чужом городе, в незнакомой стране… Потрясающая же штука! Верно?

А В. Кунин считал, что Читатели должны об этом сами догадываться. Ох, чувствую, старик совсем сдает…

За три с половиной последних месяца Шура насобачился довольно сносно говорить по-английски. Но это уже была заслуга Тимура.

Ребенок как лев бьется за правильное Шурино произношение и орет на него за малейшую ошибку.

Иногда, от дикой усталости – Публичка, заметки в газеты, рассказы для "Панорамы", работа с издательским переводчиком Шуриной книги, – Шура открытым текстом посылает Тимурчика в жопу, а Тимурчик в ответ, издевательски и очень точно копируя жлобский Шурин выговор, называет его "Шлемазл с Брайтон-Бич"… Откуда он знает, что такое "шлемазл", – одному Богу известно. А несколько дней тому назад Рут была очень занята в своем новом отделе, и Шура вынужден был пойти в школу к Тимуру на родительское собрание. Там он познакомился с классным руководителем мистером Хьюзом и выступил в роли полноправного родителя ученика Тима Истлейка.

Вернулся он из школы настолько ошарашенный своим новым и дополнительным предназначением, что потом (Слава Богу, слышал только я, Тимурчик дрых без задних ног…) они с Рут всю ночь трахались, как умалишенные, чуть ли не до самого утра – видать, решили еще одного "Тимурчика" сделать!

А разве неинтересно господам Читателям было бы узнать, что две самые популярные в мире телевизионные станции Си эН эН и эН Би Си растрезвонили на весь свет о моем пребывании в Белом Доме и о том, как встречали меня в Нью-Йорке на лужайке перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций?! Или о том, что Тимур делал обо мне доклад в своей школе?.. А вот что безумно интересно, но совершенно неясно – откуда Людям стал известен наш новый телефон?!!

К" нам же отовсюду посыпались звонки! И среди массы чужих, абсолютно незнакомых голосов чуть ли не на всех языках планеты были и такие родные, как голоса Фридриха фон Тифенбаха, Тани Кох и профессора Фолькмара фон Дейна из Германии; Хельги и Руджеро Манфреди и Эриха Шредера из Италии, где они втроем отдыхали в Лидо-ди-Езоло под Венецией, в домике матери Руджеро…

С Индийского океана пришла радиограмма от "Академика Абрама Ф. Иоффе", подписанная Александром-Ивановичем-Кэп-Мастером…

Даже из России к нам пробились Водила с Настей и младший лейтенант милиции Митя Сорокин, который усыновил моего ближайшего корешка Бесхвостого Кота-Бродягу. Теперь они вместе халтурят в одной охранной организации и живут припеваючи. Им бы только приглашение в Америку на парочку недель – мир посмотреть. А так они из России никуда! Потому что, если Человек и Кот – с ГОЛОВОЙ, то нигде сейчас столько, сколько в России, не заработаешь. В этом смысле – полная отвязанность…

И Рут послала им приглашение. Так называемый "Гостевой вызов".

Из Англии к осени хочет прилететь в Нью-Йорк доктор Ричард Шелдрейс познакомиться со МНОЙ.

Я сам говорил с ним по телефону и с неловкостью должен заметить, что основоположник и создатель ЭТОГО языка говорит на нем значительно хуже, чем Люди, с которыми мне удавалось вступить в полный КОНТАКТ…

Наверное, для этого нужна не только крепкая теоретическая научная база, но и та вязь личных взаимоотношений, которые в просторечьи называются – ДУШЕВНЫМИ…

На самое жаркое время в летнем Нью-Йорке мы все четверо хотим улететь во Флориду. Там взять напрокат какой-нибудь автомобильчик и смотаться к дому Хемингуэя в Ки-Уэст, где по завещанию старика Хема живет около сотни Кошек и Котов.

Шура обожает Хемингуэя, я – Кошек, Рут – океан, а Тимурчик – меня. А я без них всех теперь просто жить не могу! Поэтому поездка обещает быть симпатичной…