Мирсай Амир - Рыбацкие байки

— То есть?

— Я да ты да детские писатели!

Тут к нам подошел Тази. И — с места в карьер:

— Братцы, у меня пионы украли!

На этот раз вместе с Махмутом расхохотался и я.

Да, хороший человек мой сосед Махмут. И жена у него ему под стать. Живут они дружно, мирно, в полном любовном согласии. Идеальная семья! Одно только плохо — рыбу Махмут ловить не умеет! То удилище у него не в порядке, то леска спутана, то с кормушкой неладно. А рыба капризное создание. Она любит, чтобы ее ловили по всем правилам, чтобы у ловца во всем был полный порядок! Иначе не станет клевать — и все тут!

Сидим втроем: у Тази — клюет, у меня — клюет, а у Махмута не клюет! И хоть тресни! Он начинает уговаривать рыбу;

— Ну, клюнь, милая, клюнь! Мне ведь много не надо: одну рыбку маме с дочкой, вторую мне с кошкой. Клюнь, пожалуйста! Не клюет!

Тогда Махмут принимается соблазнять рыбу: — Смотри, какого красивого, жирного червяка я для тебя приготовил!.. От себя отрываю, ешь — не жалко!

Не клюет!

Махмут пробует взять рыбу хитростью. В ход пускаются заклинания и прибаутки, которые он помнит еще с детства!

— Поплевал я и забросил, ты подпрыгни — ухвати, на дне лодки заблести. Не подпрыгивает и не хватает!

— Слушай, удочка не моя, а Фатимы святой, клюй спокойно!

Не клюет!

— Слушав рыбка, удочка не моя, а Тази... Не моя, а Шолохова!.. Не моя, а Хемингуэя!

Не клюет. И такие авторитеты не помогают. Тогда, браня на чем свет стоит рыбу, не желающую клевать, Махмут начинает сматывать свои несчастливые удочки.

— Ладно, не хотите клевать — не клюйте, вам же хуже, а мне что! Даже хорошо, что не было клева,— не придется рыбу чистить.

Правда, без рыбы он все же не остается. Мы свято соблюдаем правило: тот, у кого клюет, должен закинуть свою счастливую удочку для того, у кого не клюет, и пойманную рыбу отдать невезучему товарищу. Махмут долго отказывается взять у нас рыбу, пытается нарочно охаивать ее: то она, видите ли, мала, то большая. Однако, несмотря на его увертки, мы все же наделяем нашего друга рыбой так, чтобы ему хватило и на жену с дочкой, и на него самого с кошкой!

Бывает, впрочем, что и у Махмута клюет. Но он не радуется клеву, как мы,— напротив, на его лице появляется какое-то виноватое выражение. А в последнее время он и вообще охладел к рыбной ловле.

Если на дворе хорошая погода, мы с Тази отправляемся на рыбалку в два часа ночи. Конечно, нам хочется, чтобы с нами поехал весельчак Махмут. Но он — ни в какую:

— Нет, нет, пожалуйста, не будите меня. Мы его стыдим:

— Сонная тетеря, вот ты кто! Несчастный человек, нет у тебя вкуса к рыбной ловле!

— А вы по рыбной ловле с моим сыном попробуйте потягаться. Одолейте его сначала, а потом... посмотрим!

Да, сын Махмута, Азат, дока по рыбной части! Мы с Тази перед ним мальчишки и щенки! Не было случая, чтобы он возвращался домой без рыбы. Когда он приезжает к отцу погостить, ни сам Махмут с. женой, дочкой и кошкой, ни мы с Тази не сидим без рыбы. Только встанем — Махмут тут как тут с садком, а в нем пять-шесть роскошных живых рыбин. Мы отказываемся, а он умоляет:

— Пожалуйста, возьмите. Азат снова восемь кило наловил! Не выбрасывать же! Если не хотите чистить — я сам почищу, только возьмите.

Рыбный урожай у Махмута бывает таким богатым, что даже мы с Тази не можем его выручить. Тогда на помощь приходят Андрюшины — мои соседи слева. Это довольно многочисленная семья. Хозяином сада считается Толя. Человек он хороший, всегда готов помочь соседу. Приехали, скажем, к нам в воскресенье гости. Сидим на веранде или на участке под сенью дуба, за накрытым столом. А Толя в своем саду тем временем возится.

Крикнешь ему:

— Анатолий, будь другом, посиди лучше с нами, рюмка тебя ждет!

Придет, посидит, выпьет и закусит. Иногда даже до вечера просидит, забыв про свои дела. Но Толя редко бывает дома. То он на запад едет, то в Сибирь, на новостройку, то на юг — загорать.

С начала мая и до осени на даче Андрюшиных живут только родители Толи. Их отсюда до конца сезона не могут выгнать ни затяжные дождя, на грозы, ни бури, когда бушует так, что крыши с домов летят! Сам Петр Петрович Андрюшин доживает седьмой десяток, но бодр и благодушен и всегда улыбается, А достоинства Веры Ивановны, его супруги, и перечислить нельзя, так их много! Она не только улыбается поминутно, она тебя хвалит тоже поминутно. Хвалит и улыбается. Улыбается и хвалит.

— Ой, как вы помолодели и похорошели! Чудо! Просто чудо!

Сказала приятное вам, начинает хвалить вашу супругу, ваших детей — каждого в отдельности, потом всех вместе, ваших родных и знакомых. Потом берется за предметы неодушевленные: рассыпает комплименты кустам и деревьям вашего сада, вашим цветочным клумбам. Ей кажутся прекрасными даже сорняки в вашем саду.

— Как у вас много зелени! Когда под яблонями земля вскопана да еще и унавожена, глядеть на них не хочется. А от ваших — глаз не оторвешь!

Тут в поле ее зрения попадает умывальник.

— У вас руки действительно золотые! Как вы обновили свой умывальник! Загляденье!

Умывальник у меня прохудился лет шесть тому назад. Вместо того чтобы его выбросить, я его ежегодно латаю: каждую весну замазываю дыры универсальной замазкой, заклеиваю сверху и изнутри марлей и покрываю краской, оставшейся от покраски лодки. Один год он у меня был зеленый, другой — синий. Был белым. Был даже желтым. А в эту весну стал ядовито-красным.

— А столб ваш! — продолжает ворковать Вера Ивановна.— Нет, это не столб, а настоящий шедевр! Только с вашим талантом можно сделать такой столб.

Столб я сделал из молодого дуба: срезал верхушку, оставил веток сколько нужно, а кору снял. Сучья яз него торчат, как оленьи рога. Умывальник прибит к стволу. На живом столбе вырезаны полочки для мыла и щеток. Полотенца, майки, шляпы, часы, транзисторы можно вешать прямо на сучья. Все, что хотите, то и вешайте: очки, полиэтиленовый мешок, бутылку из-под кефира, садок для просушки, мешочек из-под корма, плавки — сучков хватает!

Уже не первый раз Вера Ивановна хвалит мой столб. И каждый раз мне приятно слушать ее похвалу. Почему она не литературный критик? - думаю я, слушая ее сладкий голосок. Сколько красот останется в наших книгах нераскрытыми из-за отсутствия подобных ценителей в славных рядах отечественной критики!

При этом у Веры Ивановны нет никакой корыстной цели. Она хвалит вас и все ваше — просто так, из любви к людям. Эта любовь настолько переполняет ее душу, что переливается через край.

Честное слово, язык не повернется сказать что-либо дурное о таких замечательных людях, как Андрюшины, мои соседи слева. Каждый из них хорош по-своему. Но у всех у них есть общее — они все любят рыбу! Они любят всякую рыбу: и жареную, и вареную, и вяленую, и копченную на костре. Соленая рыба для них деликатес Я тоже любитель рыбных блюд, в особенности люблю хорошую вяленую рыбу, но мне достаточно один раз поесть рыбки досыта,— скажем, грамм двадцать пять — тридцать,— а потом я могу несколько месяцев о ней даже и не вспоминать. Бывало, мы с Махмутом пьянели от одной селедки на двоих. Андрюшины же — и старшие и младшие — готовы по пять раз в день есть соленую рыбу, и все им мало! И гости их такие же любители рыбы, как и сами хозяева.

Андрюшины никогда не отказываются от рыбы, когда к ним приходит Махмут с полным садком. Они только суют ему деньги. Махмут отказывается, они настаивают. Тогда Махмут поспешно уходит, сказав для виду: «Ладно, потом отдадите».

Но Андрюшины и сами ловят рыбу. И надо сказать, что рыба к ним очень расположена. Они ее привечают, бросая в воду у самого порога дома разные рыбьи лакомства: заплесневевший хлеб, прокисшую кашу, тухлое мясо.

Старик Андрюшин спозаранку берет рыболовные снасти и садится в лодку, привязанную к столбу на берегу. Когда мы, миновав рукав, входим на своей моторке в русло Волги, Пётр Петрович уже сидит и удит. Удилища у него длинные-предлинные — такие удочки сейчас не в моде. На наши приветствия Петр Петрович отвечает своей неизменной доброй улыбкой.

Возвращаемся через шесть-семь часов, а он все сидит, все удит. У нас в садках по шесть, по семь килограммов рыбы, у него — один. Но зато без рыбы ловля у него не обходится. Мы нередко возвращаемся пустыми, а уж он свой килограммчик всегда принесет.

Конечно, для Андрюшиных их дед не добытчик. Они ведь желают не только все лето рыбку есть, но и на зиму должны сделать себе запас сушеных сорожек и лещей. Поэтому им приходится ловить рыбу еще и «на серебряный крючок». Что касается «серебряного крючка», то на Волге не переводятся удачливые рыбаки, готовые притащить по вашему заказу какой угодно рыбы и сколько угодно. Правда, найти такого постав­щика нелегко, а найдя, удержать возле себя — еще труднее. И в этом смысле Андрюшины тоже люди везучие. Они умеют находить любителей «серебряного крючка». Те им и рыбку волокут, и творог, и курочек, и яйца. Но, конечно, главное — это живая рыба.