Алиса Лунина - Рояль под елкой

— И чего?

— Впустила незнакомца к себе, а он мне в ноги упал. Мол, я ему жизнь спасла, то-се! Оказывается, этот красивый невозможный мальчик имел одну большую и пламенную страсть — к карточной игре! Он играл в одном ну очень закрытом клубе — вам лучше не знать подробностей, — где творились странные вещи!

Тамира испуганно прикрыла ладошкой рот и округлила глаза.

— Скажите еще, на кон ставили жизни! — усмехнулся Дымов.

— Ах, не смейтесь! Как раз так все и было! В тот вечер он проигрался в пух и прах. Отдавать долг было решительно нечем. Ему сказали, что по законам клуба за это убивают. Но один из игроков оказался шутником: он предложил проигравшему раздеться донага и ровно в полночь выйти в тихий переулок. И если ночью в этом переулке ему повстречается женщина, которая не испугается и позволит проводить себя, парню простят долг. Если же такая женщина не встретится, его убьют. И вот он стоял и ждал своей участи… И, наконец, увидел меня!

Дымов хмыкнул: вот врет и не краснеет!

Однако вслух заметил лишь, что это классическая история, в которой принцесса спасает незадачливого рыцаря.

Тамира печально покачала головой.

— Ага! Только потом все было не как в сказке! Знаете, я так любила его! Прямо растворялась в этой любви! Я даже ничем другим не могла заниматься, кроме как любить его. А он взял меня и продал!

— Как продал?

— Ну так!

— Вы хотели сказать, предал?

— И предал, и продал буквально!

— Вы что, вещь?

— В грязном мужском мире женщина может быть вещью! Однажды мой возлюбленный опять проигрался в карты, платить было нечем, и он расплатился мною!

— А вы что же?

— А я согласилась, чтобы спасти ему жизнь! Три толстых потных мужика…

— Пожалуйста, избавьте меня от подробностей! — взмолился Дымов.

— Ну ладно! — пожала плечами Тамира. — Вам и слушать противно, а каково было мне? Все оказалось разрушено, понимаете? Я постоянно думала о том, как он мог предать меня. В результате в душе образовалась пустыня. Атомная война. И мне стало все равно, по любви или просто так… С Кабановым.

«Черт знает что такое, — подумал Дымов, — беллетристика какая-то! Разгул страстей, падшая женщина…»

Он долго молчал, а потом радостно выпалил:

— Я понял! Вы, конечно, придумали эту историю! Такие женщины со шрамами на запястье почти всегда что-нибудь придумывают!

— Как вам будет угодно! — ледяным тоном сказала Тамира. — Переубеждать вас я не стану!

Тут Дымову на сотовый позвонил его импресарио.

— Да, Майкл, приехал! Уже в Петербурге, — устало отозвался Дымов. — Ну как где? У себя дома! А ты не знал, что у меня здесь квартира? Ага, с наступающим, будь он неладен! Интервью прессе? Телесъемки? Это обязательно? Хорошо, я понял! Бай!

Он положил телефон в карман. Завтра и впрямь тяжелый день, надо бы лечь и отдохнуть, а он вместо этого занимается какой-то ерундой. Рыжая девица, что и говорить, занятна, но какое ему до нее дело? Ирина, как назло, не появляется. А три часа давно прошли!

Он вновь почувствовал раздражение.

— Кстати, каким вам показался город?

Девица явно желала продолжить светскую беседу.

Он промолчал.

— Знаете, у меня странные отношения с городом.

Тамира намеревалась развить тему, но Дымов грубо прервал ее.

— Дорогая, все, что вы рассказываете, безусловно, интересно, но не имеет отношения к моей жизни! Извините, но я не желаю вникать в ваши проблемы. Мне нужна моя квартира! Нужно отдохнуть с дороги, у меня завтра важный концерт!

— Ладно! Здесь четыре комнаты! Раз так получилось, я готова уступить вам одну!

— Ах, спасибо! Как это великодушно с вашей стороны! — хмыкнул Дымов. — Нет, милая, вы не поняли: мне нужна вся моя квартира! И без присутствия в ней роковых женщин с черным лаком на ногтях!

— Что вы прицепились к этому лаку?

— Не надо мне ни вас, ни вашего лака! Я просто хочу остаться в одиночестве! — простонал Дымов. — Что за напасть!

— Хотите, чтобы я ушла? — улыбнулась Тамира.

— Да. Очень хочу!

— Это решило бы ваши проблемы?

Дымов с надеждой отозвался:

— Точно. Решило бы.

— Ну, так вот фиг вам! — мстительно расхохоталась Тамира. — Никуда я не уйду! Меня отсюда можно будет только вынести вперед ногами! И жена ваша не поможет!

Дымов рассвирепел:

— Ах ты, дрянь! А я еще разговаривал с ней, как с человеком! Бредни всякие про голых придурошных Аполлонов слушал! Пошла прочь!

Тамира показала ему кукиш и внезапно стала демонстративно снимать платье.

— Вы что? — ошалел Дымов.

— А то! В знак протеста!

Полуголая Тамира улеглась на диван.

Дымов уныло заключил:

— С ума сошла.

Впрочем, не оценить совершенства ее тела он не мог — сложена рыжая была божественно. Он мгновенно разозлился на себя: ишь, распустил слюни, залюбовался! А она на это и рассчитывала! Тоже мне, гейша!

— Вам не стыдно? Лежите тут… Почти голая!

Тамира молчала.

Вдруг тишину прорезал дверной звонок.

— Это Ирина! — забормотал Дымов. — Немедленно оденьтесь!

— А что вы волнуетесь? — усмехнулась Тамира. — Это же ваша бывшая жена!

— Оденьтесь, я сказал… — Но договорить Дымов не успел, потому что в прихожей послышался звук открываемой ключом двери.

— Ха, — рассмеялась Тамира, — ну все! Ваш конец настал!

— Не понял? — удивился Дымов.

— Хана, капец, как угодно! Потому что это пришел мой любовник! Сейчас он сотрет вас в порошок!

— Пупсик! — донесся из прихожей мужской голос. — Я уже здесь!

Вадим Дымов почему-то почувствовал себя неуютно. Кто знает, что там за любовник у этой придурочной гейши.

Между тем полуголая Тамира по-прежнему лежала в вызывающей позе. На всякий случай Дымов отошел от нее подальше, к роялю. Как бы подчеркивая, что он не с ней, а решительно сам по себе.

В гостиную вошел здоровый, под метр девяносто, не иначе, бритый мужик. В какой-то вызывающе яркой гавайской рубахе. Дымова он не приметил и сразу направился к девице.

— Пупсик! Угадай, что принес тебе папа! — Бритый опустился на колени перед Тамирой.

— Ну? — лениво и равнодушно отозвалась она.

— Примерь! — Он достал из пакета комплект белья: трусы и бюстгальтер. Что-то красное и кружевное. — Специально по дороге заехал в магазинчик! Примерил на глаз, — бритый довольно хихикнул.

«Экая пошлость», — усмехнулся Дымов. Оставаться невидимым дальше он находил совсем уже неприличным и потому довольно деликатно кашлянул.

Мужик недоуменно оглянулся и, узрев Дымова, застыл в оцепенении.

— Добрый вечер! — вежливо сказал Дымов.

Глаза у бритого были круглые и черные, как две большие смородины. В них угадывалось чудовищное напряжение всех мыслительных процессов, происходивших в его голове. А мозг у него, видать, был только спинной. Попробуй объясни такому, что к чему.

Наконец мужик хрипло спросил:

— Ты кто?

Что-то в его голосе заставило Дымова заволноваться еще больше, интонация была добрая, даже угрожающая.

— Дымов! — отрекомендовался Вадим. — А вы, вероятно, Кабанов?

— Я-то Кабанов! А фигли ты тут делаешь? — неожиданно громко и грозно прокричал Кабанов.

Дымов смешался, не найдя что ответить.

Тамира потянулась за платьем и быстро оделась.

— Так… — мрачно произнес Кабанов. — Тамарка голая… Коньячок…

Ход его мыслей был примитивным, но, в общем, логичным.

Резюме последовало незамедлительно.

— Суки! — возопил Кабанов, и небеса содрогнулись от этого вопля.

— Ну зачем же так? — укоризненно забормотал Дымов.

Бушевавший Кабанов, кажется, стал еще больше и походил на взбесившегося снежного человека.

Совершенно некстати ему на глаза попался лежавший на столе нож Тамиры.

— На куски порежу!

Схватив нож, Кабанов бросился к любовнице.

Дымов сам не ожидал от себя подобного мужества. Он заслонил собой Тамиру и строго сказал:

— Кабанов, как вам не стыдно? Прекратите! Устроили тут оперу «Кармен»! Не в театре находитесь! Только мне в моей квартире трупа не хватало!

Кабанов как-то быстро успокоился и вкрадчиво, почти ласково, сказал:

— А и правда! Что с бабы-дуры возьмешь? Ты виновник! Ты ответишь!

— Я? — ужаснулся Дымов. — Почему я?

— Мою бабу трахать?! — прокричал Кабанов, потрясая ножом.

Дымов похолодел от ужаса.

— Что вы, Кабанов? Как говорится, и в мыслях не было!

Он подскочил к Тамире:

— Да скажите хоть вы ему!

— Откуда мне знать, что там у вас в мыслях было? — насмешливо отозвалась Тамира. — Может, и хотели…

— Тьфу! Как вам не стыдно!

Дымов понял, что на Тамиру надежды нет и надо выкручиваться самому. Желательно побыстрее, пока не наваляли или не пырнули под ребро.