Максим Малявин - Записки психиатра (сборник)

Спрашивается – чем же таким мог заинтересовать простой инженер аж четыре разведки? Воображение живо рисует формулу получения универсального топлива прямо из канализационных стоков, или антигравитационный двигатель для легковушек. Или самую страшную тайну – почему за столько лет существования отечественного автопрома, за что бы ни взялся наш инженер, получается или самогонный аппарат, или тазик с болтами? Ничего подобного. Секрета Зина, конечно, не раскрывает, но по ее виду сразу понятно – следить есть за чем.

Скорее всего, я и дальше пребывал бы в неведении относительно страшных инженерных тайн, но некоторое время назад она сама пришла на прием. Чтобы написать заявление главному врачу и в прокуратуру. На этот раз на отца.

– Зина, а отец-то в чем провинился?

– А он мне вовсе и не отец.

– Это еще почему? Он же тебя один вырастил, когда матери не стало.

– Нет-нет, вы не понимаете. На самом деле, как совершенно недавно выяснилось, я не родилась, а была синтезирована.

– В пробирке, что ли?

– Нет, пробирки и колбы оставьте алхимикам. Меня синтезировали путем наложения волновой голограммы на матрицу первичного эфира, из которого все когда-то произошло.

– Прямо как в «Пятом элементе». А цель? Чисто поглядеть, что получится?

– Нет, доктор, у меня задача серьезнее. Я – сдерживающий фактор.

– Кого и от чего, если не секрет?

– А вы разве уже не догадались? Эх вы, а еще на разведку работаете!

– Так ведь ты, Зина, страшно конспирируешься и шифруешься! Колись уже, что за сдерживающий фактор!

– Если вы успели заметить, то за все время моей работы на заводе я не подала ни одной заявки на изобретение.

– Поверю на слово.

– Так вот, именно своим бездействием я и сдерживаю противоборствующие государства.

– Поясни, Зина, как это?

– Представьте себе, что Америка решила устроить в России, скажем, оранжевую революцию и в дальнейшем раздробить нашу страну на отдельные послушные регионы.

– Хорошо, предположим за ними такое коварство. В чем твоя сдерживающая роль?

– А я подаю заявку на изобретение. Скажем, телепорта. С системой наведения на нужные координаты. И выкладываю в открытый доступ. Все, границам хана. Не говоря уже о возможности прислать тикающую посылку по нужному адресу. Или рассказываю всем, откуда взять много-много дармовой энергии. И всё, все ваши бензиновые корольки окажутся дурилками картонными!

– А ты что, знаешь и про устройство телепорта, и про новые энергоносители?

– Мне надиктуют.

– Кто?

– Кто меня собирал, тот и надиктует! Но я, собственно, не за этим. Тут за мной в последнее время ужесточили слежку. Не иначе, снова пытаются пошатнуть мировое равновесие. А так называемый отец собрался упечь меня к вам. Поскольку он на самом деле отцом мне не является, как это недавно мне передали по лучу, то и юридического права вызывать вашу спецбригаду не имеет. И вообще надо разобраться, на кого он работает. Вот напишу все заявления, пойду домой и займусь этим вопросом.

– Зина, у меня есть возражение.

– Это какое же?

– Во-первых, в твоих словах явно прослеживается бред преследования, что само по себе уже является показанием для неотложной госпитализации, хочешь ты того или нет. А то вдруг тебе приспичит из дичи стать охотником? Во-вторых, столько анонимок, сколько ты написала на меня в прокуратуру, пишут чаще всего на родственников. Так что на сегодня я твое родное папо, плюс по совместительству участковый психиатр. Властью двух в одном флаконе объявляю: госпитализации быть!

Больная на приеме пыталась убедить меня, что все двадцать лет она не была больна. «Это было просто сильное проклятие, нацеленное на всю планету, а я приняла удар на себя!» Сошлись на том, что отныне будем лечить последствия проклятия.

Опасностей, которые имеют обыкновение поджидать в засаде, облизываясь на вас, как на полярную куропелку, хватает и в жизни условно психически здорового человека: неучтенные кирпичи, делающие вид, будто просто загорают на крыше, водители автомобилей, вольно трактующие как цвет горящего светофора, так и ПДД в целом (про имеющих свойства электронного облака велосипедистов скромно умолчим), одичавший и потому оборзевший гегемон революции с дудулькой пива и в трениках – да мало ли! Что говорить о наших пациентах, у которых, помимо вышеперечисленных, есть еще и собственные причины для беспокойства – коварные соседи, злостные инопланетяне, правительства с их заговорами и поголовной чипизацией населения и прочие мнимые понарошки, как сказал бы сэр Джихар[108].

Про Светлану я уже рассказывал в первых «Записках психиатра». Ходит она на прием с завидным постоянством, рассказывает о себе охотно, вне зависимости от готовности и желания случайно отловленного в коридоре или кабинете собеседника ее выслушать – словом, никому не скучно. Вот и первый день после моего выхода из отпуска не стал исключением из правил, скорее, наоборот.

– Света, здравствуй! Давно не виделись. С чем пожаловала?

– Пришла пожаловаться. Как им всем не стыдно! Губернатор, президент и премьер – ведь взрослые серьезные люди, а подглядывают, как через дырку в туалете в пионерлагере!

– Куда подглядывают-то?

– А куда только можно! Через телевизор подглядывают – а я на кухню, между прочим, порой и без халата могу выйти! И в ванной через вентиляцию! И в туалете – у них такая оптика гибкая, они ее через канализацию – и в мой унитаз!

– Господи, а в унитаз-то зачем, Света?

– Вот и я не понимаю, Максим Иванович! Жопа как жопа, чего там смотреть-то? Узоров нет.

– Узоры бы их точно добили. И что, просто смотрят или говорят чего?

– А вы как думаете? Если бы молча смотрели, оно бы и ладно, но они же комментируют!

– Даже не буду предполагать, как.

– А у меня с собой конспект, вот, возьмите!

– Ну, спасибо, дорогая, осчастливила доктора!

– И ведь нет чтобы по-человечески попросить – мол, Света, солнышко, дай! Уж премьеру я бы не отказала. И президенту… Да и губернатор, если подумать, мужик ничего…

– Какая у тебя широкая и добрая душа!

– А вот мэру не дам! У него целкофобия.

– Да-да, что-то такое ты уже рассказывала…

– Да и спекся он, больше не наблюдает, не комментирует чего-то.

– Видимо, не по Фердинанду каска…

– И вообще вы не представляете, как сложно жить честной девушке, которую все только и делают что хотят, – и ни один не предлагает себя как положено.

– То есть в комплекте с белым конем, рукой и сердцем?

– Я вам уже говорила, что вы настоящий этот… донжуан… тьфу, блин! – джентльмен?

– Нет, но я очень, очень польщен.

– В общем, сделайте мне галоперидол, чтобы эти поменьше мою жопу комментировали. И еще что-нибудь для сна, а то как подумаю, сколько народу меня вожделеет, – так и сон прочь.

– Для тебя, Света, – все что угодно. Рецепт сейчас медсестра оформит, получишь снотворное в аптеке бесплатно, а ампулка галоперидола деканоата – вот, держи, вместе с направлением в процедурный кабинет.

Протягивая ампулу и листочек с направлением, я заметил, что Света старается не брать их из рук в руки, а подставляет свою сумочку.

– Света, ты что, боишься заразиться?

– Нет, доктор. ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ.

– Э-э-э, поясни, пожалуйста!

– Я чувствую, как от вас исходит животворящая сила. Кого вы ни коснетесь – сразу же забеременеет.

– И мужики?

– Нет, что вы смеетесь! Я серьезно, между прочим! Так что вы поосторожнее с женщинами. Я вот, например, не готова к внебрачному ребенку, я еще девочка нецелованная, если вы забыли. Вот и предохраняюсь, как могу. До свиданья.

Она ушла делать укол, а я задумался. Надо жену предупредить. И где-то искать презерватив на всего себя. Или черт с ним, плюнуть на все и улучшить демографическую ситуацию?

Как пытался убедить нас приведенный на судебно-психиатрическую экспертизу товарищ, пить двадцать три дня в месяц – это не запой, это так, баловство. Сидели задумавшись – что же тогда такое запой в его понимании?

Есть, есть в пламени что-то необъяснимо притягательное. Будем ли мы пытаться объяснить это, поправляя пенсне, юнговскими архетипами или же ударимся чем-нибудь в эзотерику и вспомним первый из пяти основных элементов (из семи, на самом деле, но не суть), или же будем резонерствовать относительно генетической памяти, с ее мамонтами на вертелах и окорочками птицы дронт а-ля шеф-повар Петя Кантропов – неважно. Человек упорно пытается зажечь не по-детски: то Герострат решит прославиться в веках, то аутодафе станет жутко модным по идейным и имущественным соображениям, то какие-то дебилы решат выразить свой протест не самому плохому из государств в форме массового сожжения авто (что характерно – не своих собственных, но это тоже очень по-человечески).