Александр Раскин - Очерки и почерки

Рассказывают, будто один редактор, начитавшись подобных «переводов» с разных языков, начал производить слова «зарубежные стихи» от глагола «зарубить». Нас это не удивляет.

Миронов — женат.

Иванов, Петров, Сидоров — друзья-приятели.

Вера — жена Миронова.

Муся — жена Иванова.

Марфа — баба. С лопатой.

Лавр Барбарисович Кипарисов — очередной профессор.

Управдом — человек будущего.

Квартира Миронова. Друзья пьют. В стороне дремлет Кипарисов.

Иванов (Миронову). Ну!

Миронов. Ну, ну!..

Наливают, пьют, наливают, пьют, наливают, пьют.

Петров, Сидоров (поют):

Наливают, наливают, наливают, пьют, пьют, пьют.

Вера (пробегая по комнате с кокетливым смехом). Ах… (Пьет.)

Сидоров. Баба! (Пьет.)

Миронов. Моя баба! (Пьет.) Хорошая баба! (Пьет.)

Сидоров (упорно). Баба! (Пьет.)

Кипарисов (просыпаясь). По-стариковски скажу я вам, по-профессорски: была и у меня какая-то жена. А вот какая и где — не помню… да… (Пьет, давится.)

Сидоров (убийственно). Баба! (Пьет.)

Миронов (Сидорову). Твоя где сейчас? (Пьет.)

Сидоров. На Мадагаскаре. (Пьет.)

Миронов. Ну и черт с ней!

Пьют, наливают, пьют.

Кипарисов (бодрясь). Я старичок еще бодрый… кхе-кхе. Эх, скинуть бы мне десятка два пьес с плеч, я бы вам всем показал… (Засыпает.)

Миронов. Пора! (Пьет.) Be! (Пьет.) Ра! (Пьет.)

Вера (вбегает, кокетливо смеясь). Ах… (Пьет.)

Миронов. Ну! (Встает, прячет бутылку в книжный шкаф, забрасывает папиросы в ящик для мусора, швыряет телефон на вешалку, выламывает дверную ручку и сует ее под матрац.) Кажется, все. (Хватает спящего Кипарисова, кладет его в холодильник, запирает холодильник.) Да, все. (С подоконника.) Жди меня! (Прыгает в окно.)

Вера. Ах…

Управдом (перед занавесом). Ничего, товарищи! Вернется наш жилтоварищ Миронов. А я за него квартплату сам внесу, вещички сберегу, жену соблюду. Потому хороший человек я, хоша и управдом. (Уходит.)

Там же, то же и те же, кроме Миронова.

Иванов, Петров, Сидоров. С отбытием вас!

Вера (ортодоксально). Я! Буду! Ждать! Его!! Я! Хорошая! (Не пьет.)

Муся (разнузданно-упадочнически). А я плохая, плохая! Да! Да! И пусть! А-а-а! О-о-о! (Пьет.)

Сидоров. Эх! И зачем только людям бабы нужны? (Пьет.)

Вера. Сейчас же уходи! И все вы уходите! Вы мешаете мне ждать!

Вот я жду полчаса, потом буду ждать час, два, три.

Я знаю, чувствую, понимаю, верю, ощущаю, сознаю, что он вернется. Я буду ждать! (Застывает в кресле.)

Марфа (входя с лопатой). Правильно! (Пьет, уходит.)

Управдом (выходя). И за воду внесу, и за электричество. Думаете, управдом не человек? А я, может, сам стихи пишу. И очень даже просто. (Уходит.)

Там же, еще через полчаса.

Вера (напевает).

Сидоров. Жди, жди… А (пьет) он (пьет) не (пьет) придет (пьет).

Вера (мистически). Он вернется! Так говорил автор!

За сценой Марфа одобрительно стучит лопатой. Входит Миронов. Он молча вынимает бутылку из книжного шкафа, папиросы из мусорного ящика, достает телефон из-за вешалки, дверную ручку из-под матраца. Долго ставит все на место.

Миронов. Ну, кажется, все! (Пьет.)

Вера (припадая к нему). О, как я ждала тебя!

Иванов, Петров, Сидоров. С прибытием вас! (Пьют.)

Миронов. Я опоздал на поезд, друзья! Выпьем за дверную ручку. Она чертовски кстати дьявольски плохо отламывалась! Я часто ухожу, но прихожу еще чаще. А главное, я иду. Я иду, вот что важно! Ура! (Целует Веру, пьет.)

Кипарисов (из холодильника). Эх, скушная моя стариковская работа. Хоть бы по-латыни сказать что-нибудь, да все авторы попадаются какие-то малоквалифицированные. Ну, выньте уж меня, что ли, отсюда. Ишь куда старика запихали.

Управдом (выходя). Ну вот, и я хороший, и все хорошие, и всем хорошо. Так и будет. Так вам и надо. А кому плохо, пусть сам себе пьесы пишет. Я люблю, когда жильцы этим занимаются. Глядишь, и похвалит кто-нибудь. А что лифт не работает, так он будет работать. Чтоб мне провалиться на этом месте. (Проваливается.)