Ширин Мелек - Кёсем-султан. Дорога к власти

– Скоро позову, – кивнула Кёсем. – Только они к тебе без клинков придут, даже деревянных. Хватит, напроверялись уже…

Она снова погладила Мустафу по щеке и поспешно вышла, чувствуя, что иначе и у нее в глазах вот-вот появятся слезы.

– Ахмед, госпожа, это… – лекарь сделал паузу.

– Да, – неохотно, но твердо кивнула Кёсем. – Не слуга, не охранник, не евнух, а покойный султан. Брат нынешнего султана, – зачем-то уточнила она.

Спросит ли бен Закуто про второго брата, того, которому к Мустафе хода нет? Вообще-то за пределами дворца не слишком известно, что среди сыновей позапрошлого султана был еще и некто Яхья. До такой степени неизвестно, что за знание этого может и голова с плеч слететь.

Тут Кёсем мысленно назвала себя дурой хуже давешних служанок, что приставлены к больному султану. Лекарь-то не с неба свалился: он именно из тех кругов, в которых о Яхье знают не по слухам. Там всем ведомо, какова была судьба этого шахзаде. Человека, который сперва «случайно» во время дружеских состязаний проломил голову младшему брату (и правда случайно – метил-то в старшего), потом ушел в побег – и во время этого побега, сотворив еще одну кровавую мерзость, сгинул, исчез из мира живых.

Не жизнью ты был ранен, Мустафа, а рукой своего брата. Понятно, отчего ему к тебе хода нет, даже из мира мертвых.

– Что посоветуешь, почтенный? – спросила Кёсем чуть резче, чем намеревалась.

– Тут мало что можно посоветовать, госпожа, – спокойно и твердо ответил врач. – Но все же попробую. Однако сперва позволь задать несколько вопросов.

– Мне?

– Если на то будет твоя милость, да, госпожа. Или тому, кто знает о болезни повелителя больше всех.

– Значит, мне, – вздохнула Кёсем. – Спрашивай, Абрахам-эфенди.

Абрахам бен Закуто мгновение помедлил, видимо прикидывая, не безопасней ли все-таки будет говорить цветисто и льстиво, но отказался от этой мысли. Он тоже знал, с кем говорит, хотя во дворце Топкапы прежде не бывал.

– Случалось ли когда-нибудь, чтобы повелитель правоверных… э-э, чтобы он (лекарь неопределенно кивнул подбородком в сторону двери павильона, из которого они только что вышли) хотя бы на краткое время лишался речи? Ну и других подобающих человеческому существу навыков. Как то случилось с древним царем по имени Небукаднецар, который передвигался на четвереньках, ел руками, не держал на себе одежду…

– Такого нет.

– Благодарю, госпожа. А бывало ли такое, чтоб он оказывался не только безразличен к себе и окружающему миру, но вдобавок одержим тревогой и ощущением безысходности? Чтобы предавался мыслям о грозящем несчастье, винил в нем себя? Или, наоборот, жалел себя?

– Такое, пожалуй, отчасти да. Безысходность, правда, куда реже, чем безразличие, а обвинений самого себя я и вовсе не слышала… и мне не докладывали, чтобы такое случалось… А вот остальное – бывает. Иногда.

– Хорошо, госпожа…

– Да что же тут хорошего. – Кёсем покачала головой.

– Правда твоя, госпожа. Прошу простить: хорошо лишь то, что болезнь повелителя хотя бы отчасти проясняется. Теперь скажи, как он засыпает: быстро или после того, как вдоволь поворочается в постели?

– Ты полагаешь, почтенный, что я сплю с ним?

Она произнесла эту фразу без гнева и без улыбки, чтобы лекарь не грохнулся в обморок. Потому что услышать такое от реальной повелительницы Высокой Порты и в самом деле смертельно опасно. Даже если повелительница шутит. Особенно в этом случае!

– Нет, я полагаю, что ты, госпожа, знаешь обо всем, что творится с султаном. – Бен Закуто и не собирался падать в обморок. – Также полагаю, что сон его поверхностен, не приносит отдыха, поутру повелителя одолевают вялость и разбитость, а среди дня случаются приступы сонливости.

– Что ж, ты прав в обоих своих предположениях. – Кёсем вздохнула.

– Тогда осмелюсь зайти в предположениях еще дальше. Иногда повелитель ведет себя не как при сегодняшнем осмотре, а, наоборот, обнаруживает несвойственную ему обычно энергию и стремление к деятельности. Однако это стремление скорее тревожно, чем благодетельно. Угадал ли я, госпожа?

Она молча кивнула. На лекаря ей смотреть не хотелось, вдруг неприятна сделалась его премудрость, которая почти наверняка окажется бесплодной. Сколько уж их тут побывало, знатоков и искусников… Поэтому Кёсем старательно рассматривала дальнюю ветку дерева, под которым они сейчас стояли. Крона, аккуратно и тщательно подстриженная, накрывала их как шатер, но одна ветвь упрямо изогнулась в сторону, нарушая правильность. И именно на нее сейчас опустилась небольшая птичка. Увидела людей, приготовилась было вспорхнуть, но почему-то вдруг раздумала.

– А бывали ли случаи, когда повелитель… как бы это сказать… видел то, чего нет? Или слышал то, чего опять же нет?

– Ну, ты ведь сам сегодня удостоверился, почтенный. Если уж к нему приходит старший брат, умерший более двух лет назад… Служанки так испугались, что, кажется, и впрямь решили – он как-то там приходит, незримый для тех, кто в здравом рассудке.

– Приятно иметь дело с теми, госпожа, кто так не думает. – Лекарь поклонился, прижав ладонь к сердцу. – Случалось ли султану испытывать ужас перед… тем, чего или кого нет рядом с ним? Заново переживать миг, когда он был ранен, пытаться избежать этого, то есть действительно бежать от… невидимого противника, взывать к его милости или, наоборот, сражаться с ним?

Да, все знает лекарь. Собственно, потому и привезли именно его.

– Брату-убийце сюда ход закрыт, – отчеканила Кёсем. – Сам Мустафа в этом уверен твердо. А раз так, то чего еще и желать?

Кажется, бен Закуто остался не вполне удовлетворен этим ответом, но она больше не собиралась потакать лекарскому любопытству, потому что именно такое впечатление уже начинали производить его вопросы. Ты целитель – так начинай исцелять! А проницательных и до тебя было много, мудрых да многоопытных тоже, славных еще больше. Только вот что-то никто из них толком не помог.

Снова посмотрела на птичку-невеличку. Та, словно тоже любопытствуя, бойко перепорхнула поближе, забавно вертя головой, уставилась сперва бусинкой левого глаза, потом правого.

– Что ж, госпожа… – лекарь безошибочно понял, что пора переходить от вопросов к делу, – будь это пациент попроще, имело бы смысл применить лечение «проваливающимся мостом»: во время прогулки по саду завести его на декоративный мостик, который, э-э… случайно провалится, и больной упадет в холодную воду… где его желательно еще и придержать на сколько-то мгновений, – для этого под мостиком обычно ставят специально обученных служителей…

– И помогает? – Кёсем поморщилась.