Бертрис Смолл - Обрести любимого

— Что же мне делать, отец Питер? — спросила она доброго духовника. — Я никогда не организовывала похорон.

Старик взял ее красивую, мягкую руку в свою, изуродованную и старую.

— Надо, чтобы из деревни пришли старухи и подготовили тело его светлости к погребению. Его тело должно быть выставлено для торжественного прощания в большом зале сегодня вечером и завтра утром. Этого вполне достаточно, чтобы несколько его соседей и арендаторов успели попрощаться с ним. Обедня и погребение в фамильном склепе состоятся завтра днем.

— Так скоро, отец Питер? — Валентина выглядела откровенно потрясенной.

— Времени хватит, миледи, потому что мало кто придет на похороны. Кроме того, боюсь, что погода в любом случае не позволит нам тянуть с погребением.

Валентина вздохнула.

— Вы правы, — согласилась она, чувствуя еще большую горечь. Бедный, бедный Нед! Такой замечательный человек — и такая нелепая смерть. Она заставила себя немного встряхнуться. Нельзя поддаваться тоске. Она отдаст должное мужу и проследит, чтобы он был похоронен со всеми подобающими почестями, какие она сможет устроить.

— Не попросите ли вы женщин прийти и позаботиться о милорде, отец Питер? Я сейчас пойду выбирать одежду, в которую они его оденут.

Священник потрепал ее по руке и, благословив, торопливо ушел. Она долго стояла не двигаясь. Потом, гадая, как повела бы себя в подобном положении ее мать, она поспешила в комнаты своего мужа, чтобы выбрать одежду, в которой его предстояло похоронить.

Из ближайшей деревни пришли старухи. Причитая по покойнику, обливаясь слезами, заботливо подготовили тело лорда Бэрроуза для его последнего путешествия. Они утверждали, что помнили тот день, когда лорд Бэрроуз родился сорок один год назад. Подробно рассказывали, как он выглядел сразу после рождения, когда его отец с гордостью показал всем младенца. Вспоминали его проказы, когда он начинал ходить, как мальчиком он с безудержным весельем носился на своем пони, как был долговязым молодым женихом своей красивой кузины Мэри. Среди старух не было ни одной, не скорбевшей о Бэрроузах, которым пришлось пережить столько смертей.

Как они радовались, когда в июне приехал лорд Бэрроуз с новой красавицей женой. И когда Валентина появилась с самыми красивыми одеждами своего мужа, у старушек начался новый приступ скорби. Они понимали, что в ситуации, когда не было других наследников, кроме этой красивой вдовы, их собственное будущее вызывало серьезные опасения. Что будет с поместьем? Кто будет заботиться о них, если у них не будет хозяина? Кто позаботится об их детях и многочисленных внуках без Бэрроуза? Бэрроузы всегда, насколько хватало памяти, владели этим поместьем. Женщины вспоминали рассказы своих бабушек и дедушек о короле по имени Ричард, против которого сражался предок лорда Бэрроуза. Жизнь без Бэрроузов казалась невозможной.

Когда, наконец, тело лорда Бэрроуза обмыли и одели, его осторожно, положили в гроб, распрямив ноги и скрестив руки на груди. С каждой стороны гроба горели высокие свечи из пчелиного воска в резных напольных серебряных подсвечниках. Около гроба стояла почерневшая дубовая скамеечка с сильно вытертой гобеленовой подушкой для преклонения колен. Правила хорошего тона и обычай требовали, чтобы вдова провела всю ночь возле бренных останков своего мужа. Валентина сделала то, что от нее ждали: она всю ночь провела у гроба.

На рассвете звук открывшейся двери в большой зал заставил ее вздрогнуть. Она встала на ноги, чувствуя легкое головокружение от усталости и потрясения. Сильные руки Нен поддержали хозяйку.

— Вам надо отдохнуть и поесть перед похоронами, миледи, — сказала она. — Пойдемте со мной, дорогая, позвольте Нен позаботиться о вас.

— Хорошо, — согласилась Валентина. — Я не должна опозорить память Неда.

В полдень его арендаторы и несколько соседей почтительно воздали почести покойному Эдварду, лорду Бэрроузу, последнему из рода Бэрроузов, который был упокоен в семейном склепе около церкви поместья, рядом со своей первой женой Мэри и их давно умершими детьми. Отец Питер отслужил мессу, на которой присутствовали вдова лорда Бэрроуза, его слуги и соседи. День был ярким и теплым, делая панихиду еще более грустной.

Потом Валентина сидела одна в большом зале Хилл-Корта, поедая без аппетита ужин, приготовленный слугами. Она с отвращением вспоминала, как их ближайшая соседка, некая леди Маршалл, выпалила, что, несомненно, дорогой Нед будет рад снова встретиться со своей Мэри, да к тому же так скоро. Потом, после сказанного, леди Маршалл поняла, к кому она обращается, и покраснела, пробормотав извинения. Добрая по натуре, она ужаснулась сказанному. Валентине удалось прийти на выручку старой даме, приняв с пониманием извинения леди Маршалл относительно причины, по которой ни она, ни лорд Маршалл не могли остаться на поминальный ужин. Интересно, о чем они могли бы говорить?

Она глубоко вздохнула. Почему даже сейчас, подумала Валентина, она не может как следует выплакаться по поводу безвременной кончины бедного Неда? Надо признаться, она не любила его, но он, конечно же, нравился ей, и они уже становились друзьями. Что за странный она человек? Валентина хорошо спала, утомленная бодрствованием предыдущей ночи.

Утром она проснулась с головной болью. Поскольку заняться ей было нечем, она поймала себя на мысли, что бесцельно бродит по дому, по хорошо ухоженному саду. Сейчас она лицом к лицу столкнулась с ужасной реальностью: она не знала, чем ей занять себя. За месяц замужества она не освоила обязанностей хозяйки Хилл-Корта. Чем, во имя всего святого, должна заниматься вдова? Как ей вести себя? Все слуги, за исключением Нен, ждали от нее указаний. Что она должна сказать им, если они знали о Хилл-Корте и его последнем хозяине больше, чем знала она? Она понятия не имела, чем ей заняться, как управлять Хилл-Кортом теперь, когда его хозяин умер.

Вечером на дороге, ведущей к поместью, раздалось равномерное цоканье лошадиных копыт. Валентина поспешила из сада, чтобы посмотреть, кто приехал. Ее глаза широко открылись, и она с облегчением ахнула. Беспокойство, которое весь день отражалось на ее лице, исчезло, когда она узнала всадника.

Огромный черный жеребец остановился у парадной двери дома, и большой, красивый всадник легко соскочил на землю и обнял Валентину.

— Отец! — воскликнула Валентина Сен-Мишель Бэрроуз. — Слава Богу и Пресвятой Матери его, что вы приехали!

Конн О'Малли Сен-Мишель, лорд Блисс из Перрок-Ройяла, сердечно обнял свою старшую дочь.

— Ну, девочка, — ласково сказал он, — а мы-то думали, что устроили твою жизнь.

Именно в эту минуту леди Бэрроуз разразилась потоком слез.