Княгиня Ольга. Истоки - Лада Отрадова

Из омута тяжёлых дум Вещего Олега спас, словно утопающего в полынье, звонкий и немного обеспокоенный голос его рыжеволосого и конопатого конюха.

— Изволите немного куропатки, княже? — заискивающим смарагдовым глазам юноши едва ли можно было отказать, и тот, пользуясь временным замешательством своего властителя, уверенно протянул мужчине румяную птичью тушку.

Князь лишь кивнул в ответ и принял сегодняшний скромный ужин, ощутив на своих пальцах тёплое, ещё не остывшее мясо. Зубы впились в поджаренную корку, добравшись до мягкой, сочащейся прозрачной влагой плоти с едва заметным орехом привкусом, однако разумом прославленный воин был где-то далеко в своих мыслях. Ночь обещала стать бессонной и долгой.

И только одинокий полумесяц в вышине мог видеть, где сейчас потерявший князь.

* * * * * *

Лыбута, близ Пскова. Следующим утром.

Пора затяжных летних гроз минула. Сегодня на лазурном небе не было ни единого бельма облаков, зато прохлада и свежесть недавнего дождя, приносимая ветром из окрестных лесов, смешалась с еловым ароматом и продолжила свой путь дальше. Вместе они вобрали в себя медово-миндальную, с горчинкой, таволгу с речных берегов и наполнились головокружительным благоуханием щедрого лугового разнотравья прежде чем пронеслись по дворам и крышам крошечной деревеньки и с новым вдохом оказались в груди Ольги.

На кончиках пальцев, бледных и тонких, всё ещё ощущалось легкое покалывание. С нетерпением и возбуждением она коснулась теплого ожерелья из сердолика на юной полупрозрачной шее. Сейчас камни, подаренные когда-то отцом, напоминали ей десяток крошечных солнц, в сердцевине которых медленно тлели золотистым пламенем заключённые там навеки искры дневного света.

Вторила пальцам и душа варяжки, которая трепетала как горлица и вот-вот была готова вырваться из груди белой птицей от захлестнувших девицу чувств, столь невинных, чистых и незрелых, как она сама.

В Лыбуту сегодня возвращался Ярослав. Удалось ли соседскому юноше поймать удачу за хвост и с выгодой сбыть пушнину в Новгороде местным купцам, что затем втридорога продадут звериные шкурки кому-то более зажиточному и знатному? Куницы ценились на вес золота и хорошо окупались звонкой монетой и кусками серебра в мошнах торговцев. Вдруг меха окажутся на шапке далёкой правительницы Булгарии? Лягут тёплым воротником на умасленные благовониями плечи кесарини Цареграда? Или вовсе станут согревать долгими зимними вечерами жену киевского князя? Для полёта воображения было столько простора!

Ольга расплылась в улыбке и схватила материн убрус, набросив тот на шею и плечи на манер накидки. Представив себя боярыней из Ладоги или Новгорода, девица закружилась на месте и через несколько мгновений чуть не потеряла равновесие, оттого ещё громче заливаясь звонким искренним смехом.

Спустя миг варяжская дочь вздохнула и шагнула к небольшому бронзовому зеркалу, которое по обыкновению лежало в изголовье матушкиной кровати. С поверхности отполированной круглой металлической пластины на неё смотрела глубоко посаженными серыми глазами обладательница светлой, пшеничного цвета косы, которой шло пятнадцатое в её жизни лето, скоротечное и по-детски счастливое.

Боярыня? Да вот ещё! Сидеть днями и ночами напролёт в палатах без единого солнечного лучика и вышивать простыни для опочивальни, которую нужно разделять с пузатым мужем-толстосумом — это точно не для неё, да и родные леса с бескрайним северным небом она ни за что не променяет на низкие дубовые потолки и невзрачный огонь светильника!

Зеркало с оставшейся на поверхности испариной небрежно падает на перину, а сама девица с прытью лани выскакивает из родительской комнаты и проносится молнией по сеням, напоминая о себе тихими ударами ступней в лычаках по деревянному полу.

У ворот Ольгу встретило щебетание сидящих на яблоне невзрачных буро-зелёных пташек… и строгий взгляд отца.

Эгиль, так и оставаясь в седле, продолжил сверлить дочь острыми карими глазами. Светло-серая, в мелких яблоках кобыла под ним не смела пошевелиться, застыла на месте как вкопанная и надевшая самый красивый сарафан и дорогие бусы Ольга. Кажется, утренний побег закончился поражением ещё до того, как начался.

Ком в горле не давал проронить и слова, но и без этого нужные фразы не приходили на в голову, кипящую от паники и волнения. Что ей ответить? Как быть?

До тех пор, пока морщинистые уголки рта торговца не поднялись к щекам, а глаза не приобрели оранжево-медовую теплоту и щепотку разлившегося в радужке лукавства.

— Собиралась бы так быстро на сенокос — цены не было бы! — отец широко улыбается, как обычно он делает в приподнятом расположении духа. — Главное — будь дома к вечеру. Наше скромное жилище посетят гости из столицы, если им по вкусу придётся куршский янтарь, влюбленные молодцы осчастливят избалованных подарками зазноб, а старик сможет наконец-то позволить себе вторую корову.

— И вовсе не старик! — надулась, скорчив забавную рожу, Ольга. — Ярило еще не спрячется за лесом — буду дома, обещаю. И…

— И?

— Парёнки будут? — по-детски наивный вопрос она озвучила с некоторым стыдом, но уж если ей так интересоваться сладостями было не по возрасту, то угостить ими гостей с дороги или побаловать братишку родители могли.

— Будут, будут, — отец кивнул и почесал подбородок морщинистыми загорелыми пальцами. — Главное — не опоздай, на них много кто рты разинет.

Родительских наставлений Ольга уже не услышала: прыткой ящерицей она помчалась к соседскому двору и остановилась у ворот. На мгновение девица задумалась, но вслед за мечтательным вздохом последовал неуверенный удар кулаком по калитке, затем — ещё один, и ещё.

Дома ли Ярослав? Или матушка не пощадила путника и вместо отдыха встретила его поручениями по заготовке дров или ловле карасей на ужин? Кто-кто, а вдовствующая с недавних пор Лада держала в ежовых рукавицах не только хозяйство, но и сына. С другой стороны, одной торговлей в здешних местах прокормиться нынче было трудно, поэтому приходилось перебиваться и рыбалкой, и охотой, и сбором ягод с грибами. Лето на Псковщине было коротким, холодным, но щедрым на дары леса.

— Потеряла кого-то, красавица? — донёсся откуда-то сверху вкрадчивый и насмешливый голос, а девица от неожиданности и испуга подпрыгнула на месте всполошенным зайцем.

— Да я… — вспылила Ольга, встретившись взглядом с открывшим калитку кудрявым юношей, и тут же стукнула его в грудь кулаком — кара за испуг последовала незамедлительно. — Я тебе!

В ответ на это Ярослав лишь крепко обнял её, прижимая к своей груди, а Ольга провела ладонью по густым русым волосам возлюбленного, отмечая для