Элизабет Бойл - Случайный поцелуй

Брут немедленно принялся обследовать их убежище и наконец выразил свое мнение, тряхнув обезьяньей головкой.

– Гав!

– Талли, – сердито прошептала Фелисити, – заставь его замолчать! Он своим тявканьем и сопением все испортит. Говорила я, надо было оставить его няне Грете. Удивительно, что мисс Эмери позволила нам взять его в школу.

Талли схватила песика на руки и прижала к себе, бросив на сестру сердитый взгляд. Фелисити игнорировала его с царственным безразличием, которым может обладать только будущая жена герцога.

Собаки столь же противоречили устоям заведения мисс Эмери, как и повесы, однако знаменитое обаяние лорда Лангли растопило суровость директрисы, и она позволила Талли оставить четвероногого друга.

В конце концов, родословная Брута восходит к обезьяньему пинчеру, принадлежавшему Марии Антуанетте. Такие высокие связи могли одолеть даже суровые принципы мисс Эмери.

– Ты уверена, что мисс Эмери заставит лорда Джона подняться по черной лестнице? – спросила Талли. Ей не слишком нравилось темное тесное помещение, она с нарастающим испугом оглядывалась вокруг.

– Да, – с обычной уверенностью ответила Фелисити. – Мисс Эмери не позволит ему подняться по главной лестнице. Тогда все ученицы из комнат высунутся, чтобы на него поглазеть. – Она приоткрыла дверь, оставив маленькую щелку, зная, что свет придаст Талли бодрости. – Кроме того, комната Беллы в задней части дома, так что это самый вероятный его маршрут.

В рассудительности Фелисити не откажешь.

Леди Арабеллу Тремонт, дочь герцога Паркертона и племянницу лорда Джона, с позором отправляли домой. Ее застали целующейся с одним из конюхов. Такого скандала за всю историю заведения мисс Эмери не было. Отъезд провинившейся воспитанницы был обставлен с той таинственностью, какую только можно обеспечить в доме, полном юных девиц, любящих посплетничать.

Талли теснее прижала к себе Брута. Их убежище уже казалось девочке тюремной камерой.

– Герцогиня, не знаю, сколько придется…

Ее прервал звонок колокольчика, звякнувшего под чьей-то сильной рукой. Тут же послышался стук каблуков мисс Эмери.

Девушки, затаив дыхание, прислушивались и всматривались в щель в надежде разглядеть все подробности.

– Сюда, милорд, – сказала мисс Эмери.

Теперь, если прогноз Фелисити сбудется, мисс Эмери поведет лорда Джона в их сторону. Так и оказалось.

– Постарайся как следует разглядеть его, – прошептала Фелисити на ухо Талли. – Я хочу, чтобы ты нарисовала его портрет в моей «Летописи».

На тот печальный случай, если она не встретит своего герцога, Фелисити вела весьма подробный журнал обо всех подходящих холостяках Англии. И хотя лорд Джон – беспутный повеса и вряд ли заслуживал упоминания в перечне, но он все еще холостяк и, следовательно, имел право на место в ее списке.

– И ты тоже, Пиппин, – повернулась Фелисити к кузине. – Ты прекрасно схватываешь детали и проследишь, чтобы Талли его похоже изобразила.

В нужный момент три пары глаз уставились на скандально известного повесу.

Лорд Джон Тремонт промелькнул мимо приоткрытой двери, и в следующее мгновение девушки увидели его спину. Он поднимался в комнату своей племянницы.

– Я никогда… – начала Талли.

– Я тоже, – добавила Пиппин.

На этот раз Фелисити промолчала, ошеломленная увиденным.

Лорд Джон совершенно не походил на то, что им внушали.

– Я думала, он…

– Я была уверена, что он… Фелисити кратко подвела итог:

– Он ужасен!

Ужасно. Это слово лорд Джон Тремонт считал самым подходящим к данной ситуации, хотя и не в том смысле, что Фелисити.

Кажется, сейчас даже Ньюгейтская тюрьма сулила более гостеприимный прием, чем общество неестественно вежливой мисс Эмери. Неумолимые взгляды худой женщины с узким лицом, ее едва скрываемая суровость были очередным напоминанием о том, как низко ценят лорда Джона в обществе.

Он, который некогда был любимцем света, самым желанным гостем в гостиных Лондона, теперь понижен до роли мальчика на побегушках при брате. И должен тайно доставить домой опозоренную племянницу, вместо того чтобы заставить Паркертона самого снизойти до этого дела. Между герцогом и его беспутным братом не осталось никакой любви, никаких семейных обязательств, которые могли бы подвигнуть Джека приехать в Бат. У Джека остались только долги и посулы брата уплатить некоторые из них в обмен на услугу. А поскольку Паркертон после инцидента с семейством Мабберли лишил младшего брата средств, Джек не мог позволить себе отказаться от унизительного предложения.

Поэтому-то он и оказался здесь, в этой женской обители, и теперь таскает многочисленные шляпные картонки, чемоданы и дорожные сумки племянницы по черной лестнице, как простой лакей.

От внимания Джека не укрылось, что его провели в заднюю часть дома. Вокруг никого не было. Вероятнее всего, воспитанниц отослали из опасения, что самый его вид поразит их чувства. Как будто юные английские леди обладают хоть какими-то чувствами! Джек проглотил оскорбление, он обдумывал вопросы куда более важные, чем поведение своей племянницы.

Черт возьми, если бы его братец меньше тратил на наряды для девчонки и больше на уроки этикета, ее бы не выставили из школы. Тогда не пришлось бы тащиться сюда из Суссекса и улаживать это неприятное дело вместо Паркертона.

Задумавшись, Джек уже в четвертый раз спускался по лестнице с вещами Арабеллы. Налетев на кого-то, он выронил багаж.

В воздухе замелькала обширная коллекция нарядов племянницы и содержимое корзинки для рукоделия: нитки, пряжа, вязальные спицы, ленты.

– Боже милостивый!

Услышав этот возглас, Джек сообразил, что его противник вот-вот упадет, и быстро подхватил теплое гибкое тело.

Женщина.

Не одно из юных созданий, которым скоро предстоит дебютировать в свете, а взрослая женщина.

Такие изгибы тела ему хорошо знакомы. Он долгие годы отдал науке обольщения. Хоть много воды утекло с тех пор, когда он обнимал даму, инстинкт властно напомнил о себе, и Джек притянул незнакомку ближе.

Чтобы спасти от падения.

– Ох! – выдохнула она, столкнувшись с ним.

Ее грудь прижалась к его торсу, пальцы уцепились было за его плечи, но тут же сжались. Крепкие кулачки забарабанили по нему, лишая и без того неустойчивого равновесия.

– Осторожнее, мисс, – сказал Джек.

Как можно наказывать его за то, что он не дал ей упасть? Он же действовал ей во благо!

Его рука замерла на ее округлых ягодицах, а другая расположилась чуть ниже груди совершенной формы.

Джек в некотором смущении смотрел на девушку. Он был уверен, что это краткое возвращение в беспутное прошлое и есть главная награда за исполнение неприятного поручения.