Мари Кордоньер - Сила любви

Флёр знала, какие планы тайно вынашивает ее мать, и в данный момент не имела ничего против того, чтобы оказаться в центре внимания. Ее вдохновляло, уже то обилие новых вечерних нарядов, туфель, накидок, чулок и нижних юбок, которыми наполнялись и без того не пустые сундуки.

Эме де Параду обладала безупречным вкусом и была способна довести до отчаяния своей придирчивостью целую армию портных и портних. А между тем сегодня она была довольна, о чем можно было догадаться уже потому, что Эме лишь слегка поправила одну кружевную складку на воротнике дочери.

— Не вздумай опускать подбородок, — предупредила она девушку, — а то сомнешь кружева на шее.

Флёр повыше подняла голову, чтобы обезопасить душистые кружева, и протянула Жанне ручное зеркальце, оказавшееся бесполезным при попытке общего обзора туалета.

— Не забывай скромно опускать глаза и не делай слишком больших шагов! — продолжала мать свои наставления. — Придворные дамы не имеют обыкновения носиться по помещениям словно необъезженные лошади!

— Ничего удивительного, если их изо дня в день запихивают в эти корсетные решетки, — пробормотала Флёр, не столько отвечая матери, сколько раздумывая вслух.

Тем не менее родительница в знак порицания сморщила лоб. Как можно устроить дражайшей дочке выгодную брачную партию, если та мало прислушивается к ее советам! Всегда было трудно наставлять это дитя на путь истинный.

В сущности Флёр уважала лишь суждения отца, которого нежно любила. Мать же она встречала всегда со снисходительным почтением, все больше раздражавшим Эме. Непослушный ребенок превратился в молодую женщину, которая, кажется, вовсе не сознает собственной чудесной красоты и необычайной грациозности.

Эме де Параду питала все большую уверенность в том, что именно внешность способна помочь ее дочери выгодно выйти замуж и обрести свое место в том кругу, где сосредоточены блеск придворной жизни и власть над людьми. Эме не собиралась разрешать дочери выходить замуж за какого-нибудь наследника банкира или главы торгового дома, о чем подумывал отец Флёр.

— А это правда, что почтенные бюргеры Лиона заготовили к прибытию короля такой спектакль, что он затмит торжество коронации в Реймсе? — осведомилась, не скрывая своего любопытства, Флёр. — Говорят, в Реймсе перед королем открылись створки золотого шара, изображавшего солнце, внутри которого находилась обнаженная девушка, преподнесенная ему в подарок!

— О, святые угодники! Кто же это рассказывает тебе подобные вещи?

Мадам Параду устремила взгляд на Жанну, лицо которой сразу же вспыхнуло от обиды. Та помпа, с которой проходила коронация короля Генриха в прошлом году, уже несколько месяцев составляла тему разговоров на всем пространстве Франции. Флёр сочла себя обязанной защитить горничную.

— Об этом болтают на каждом шагу, мама! А еще говорят, что та монограмма, которая украшала его костюм во время коронации, была вовсе не «К», что означало бы имя королевы Катарины, а «Д», то есть Диана. Да и серп луны тоже ведь знак богини охоты, то есть Дианы.

— Диана де Пуатье — главная дама при дворе, — строго поправила Эме де Параду высказывание дочери. — И нечего молокососам, вроде тебя, распускать язык но ее поводу, да еще и позволять себе непочтительные замечания насчет Его Величества. Получается, будто я новее и не думала о твоем воспитании. Ты, что же, собираешься заниматься столь глупой болтовней при дворе, когда будешь там представлена?

Флёр покраснела, но не от стыда, а лишь потому, что ей стоило немалых усилий удержаться от ответа. Ее мать, как и многие другие французы, тайно презирала сравнительно молодую королеву. Катарина Медичи, которая после долгих ожиданий наконец-то одарила короля детьми, была для большинства французов не более чем нежеланной иностранкой, уроженкой Италии, отодвинутой на задворки блеском официально признанной фаворитки короля. Многие подданные Франции предпочли бы вообще забыть о существовании королевы.

Флёр же, по каким-то необъяснимым причинам, чувствовала симпатию к королеве, хотя и не знала ее лично. Возможно, все дело было в том родстве, которое связывало семью Параду с Медичи благодаря браку покойной Изабель с царившим в торговле того времени Фабио Торнабуони. А кроме того, отец Флёр всегда говорил о молодой королеве с большим уважением. Именно эти обстоятельства вызвали ее резкий ответ матери:

— Значит, по вашему мнению, мне будет полезнее кланяться даме, которая обижает нашу королеву и по существу является всего лишь высокородной шлюхой, доставляющей удовольствия королю?

— Хватит, Флёр!

Возглас сеньора де Параду, в котором сквозила присущая главе семьи сдержанность, упредил возмущенный окрик, готовый сорваться с губ его супруги. И Флёр, и Эме поклонились, выражая почтительность отцу и мужу.

В свои 66 лет Рене де Параду производил большое впечатление на окружающих. В противоположность жене и дочери, он предпочитал простую одежду, но сшитую из благородного материала и очень элегантную. Только одна узкая золотая цепочка с молочного цвета опалом мерцала между темно-синими складками его куртки.

Он был чуть выше среднего роста, держался прямо, почти незаметно опираясь на серебристую трость с набалдашником из слоновой кости. Белые, как лунь, волосы и брови выдавали его возраст, хотя проницательный взгляд светло-голубых глаз нисколько не утратил огня и уверенности прошлых лет.

Теперь этот задумчивый взгляд был обращен на румяные щеки дочери, которая полагала, что возглас отца осуждает не содержание ее высказывания, а лишь ту непочтительность, которую она допустила в разговоре с матерью. У Флёр оставалась только одна возможность исправить положение.

— Простите, мама, — пробормотала она, глядя на Эме. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы не опозорить вас своим поведением.

Это дипломатически преподнесенное извинение смягчило мадам, а Жанна облегченно вздохнула.

Рене де Параду сдержал ухмылку и решил на этом прекратить все дебаты. Тема о тщеславной королевской фаворитке была поистине слишком деликатной, чтобы обсуждать ее в присутствии невинной дочери и любопытных слуг.

— Пора нам занять отведенные места на трибуне, — напомнил глава семьи своим дамам. — Первые герольды уже возвестили о появлении короля перед городскими воротами. Вы что же, хотите пропустить момент въезда процессии в город?

— Быстренько, Жанна, давай сюда сетку для волос!

Флёр постаралась упрятать неуемную лавину своих локонов под золотистую сетку, в которой каждый узелок был украшен мерцающей матовым светом жемчужиной. Под взглядом отца, свидетельствовавшим о том, что вся эта сцена его позабавила, она заправила в сетку свои локоны и наконец схватила белоснежную, окаймленную кружевом косынку, которая являлась криком моды, как и маленькое, украшенное драгоценными камнями зеркальце, прикрепленное к золотистому поясу платья. В вихре закружившихся вокруг ее ног юбок Флёр присела перед отцом в реверансе и одарила его неотразимой улыбкой из-под опущенных ресниц.