Леди на одну ночь (СИ) - Ольга Олейник

К тому же, ей казалось, что эти деньги какой-то незримой нитью связывают ее с Кузнецовым. Они напоминали ей о том, что когда-то давно она кое-что значила для него.

Она по-прежнему ничего не знала о брате — ей хотелось, чтобы Кирилл поскорее вернулся домой, и они поехали бы к Таисии Павловне вместе. Прошлое путешествие в Екатеринбург не оставило у нее приятных воспоминаний, но нынешнее одиночество совсем сводило ее с ума.

К тому же, обстановка в городе становилась всё тревожней. Говорили о масштабном наступлении большевиков и о том, что они, вернувшись в Архангельск, в ответ на «белый террор», начнут свой, красный.

— Советую вам, Александра Сергеевна, подумать об отъезде, — сказал ей однажды Константин Петрович.

С недавних пор она часто стала бывать у Ларинцевых в гостях, и он, и его супруга Дарья Михайловна взяли над ней что-то вроде негласной опеки. У нее было мало друзей в городе, и каждым таким знакомством она дорожила.

— В конце сентября англичане тоже покинут Архангельск. Что начнется после этого, никто не может знать. Конечно, можно тешить себя надеждой, что когда-нибудь мы вернемся к привычному укладу жизни — к тому, который был до революции, — но вы же понимаете, Александра Сергеевна, не можете не понимать, что это вероятие этого крайне мало.

Она поделилась с ними планом уехать в Екатеринбург к тетушке, но, вопреки ее ожиданиям, Ларинцевы ее не поддержали.

— Ничего глупее и придумать нельзя, Шурочка! — заволновалась Дарья Михайловна. — Вы представляете себе, что сейчас творится в центре страны? Вам придется несколько раз переходить то к красным, то к белым. А в некоторых губерниях, говорят, поезда вовсе не ходят, потому как разобраны пути. Разве можно женщине одной пускаться в такое путешествие?

Она не стала с ними спорить, а для себя решила обсудить всё с Кириллом — как только он вернется домой.

Но домой брат так и не вернулся — вместо него почтальон принес письмо от его боевого командира, который известил ее, что Кирилл Сергеевич погиб в ожесточенном бою у двинского поселка Березник, проявив себя как храбрый воин и защитник Отечества.

Она не спала всю ночь — ходила по пустым комнатам, где всё напоминало о брате. Вот журнал «Родина», который он любил читать. А вот забытые им на комоде папиросы. И любимый серебристый подстаканник на кухне. Может быть, если бы она выплакалась, ей стало бы легче. Но слёз не было — было только жгучее всепоглощающее отчаяние.

Она осталась совсем одна. Ларинцевы правы — ехать сейчас через полстраны в Екатеринбург — безумие. Она даже не знает, там ли Таисия Павловна и Евгений. И что она станет делать, если не найдет их там?

Теперь воспоминания об Андрее уже не вызывали обиды и желания всё забыть — только грусть и сожаление об упущенных возможностях. Как ей хотелось бы вернуться на пять лет назад и принять другое решение. Ну, что ей стоило ответить согласием и отправиться в Лондон вместе с ним? И почему она не рассказала обо всём тетушке? Быть может, та как раз порадовалась бы ее счастью.

Чего добилась она, оставшись здесь? Довезла Таисию Павловну до Екатеринбурга? Это могла сделать любая из горничных — да вот хоть та же Дашутка. Защитила брата? Нет, не защитила. Кто знает, быть может, если бы она сама обосновалась в Лондоне, то спустя какое-то время смогла бы вызвать туда и Кирилла. Думать об этом сейчас было больно и бессмысленно, но мысли сами лезли в голову.

Она могла бы попросить выходные в госпитале, но, напротив, еще усерднее взялась за работу. Помощь тем, кому было сейчас еще тяжелее, чем ей самой, давала возможность хоть ненадолго забыть о своем горе. Она не уходила из госпиталя целую неделю, пока туда не заявилась Ларинцева и не увела ее к себе домой.

— Посмотри, на кого ты похожа, Шурочка! — Дарья Михайловна подвела ее к зеркалу, откуда глянуло на нее похудевшее, изможденное лицо. — Тебе нужно выспаться и нормально поесть. Сейчас я налью тебе бульона.

Она послушно выпила бульон, но не смогла проглотить ни кусочка жареной рыбы. Вернувшийся из конторы Константин Петрович укоризненно покачал головой.

— Давайте вернемся к нашему прежнему разговору, Александра Сергеевна! Поверьте старику — через месяц или два Архангельск снова падет. В город придет новая власть и начнется хаос. Бумажные деньги не будут стоить ничего. Простите, я тут без вашего ведома перевел и свои, и ваши капиталы в золото — так оно всё-таки надежней.

Она не понимала, зачем он рассказывал ей всё это. Разве они могли что-то изменить?

Дарья Михайловна поняла ее без слов.

— Мы, Шурочка, с Константином Петровичем надумали податься за границу. Со дня на день начнется эвакуация англичан — может быть, ты и сама видела на набережной огромные корабли. Константин Петрович сумел достать каюту — конечно, мы не можем знать, что ждет нас на чужбине, но в Лондоне хотя бы не идет война. А золото — оно везде золото. Так вот, Шурочка, мы предлагаем вам поехать с нами.

— В каюте, Александра Сергеевна, мы сможем разместиться и втроем, — поддержал жену Ларинцев. — Ваших средств вполне хватит на то, чтобы снять на первое время небольшую квартирку. Ну, а там уж решайте сама — захотите, останетесь в Англии, нет — подадитесь во Францию или куда-нибудь еще. Да, будет непросто, но здесь будет еще сложней. Вы посмотрите, дорогая, даже члены нашего правительства, словно крысы с тонущего корабля, покидают родину, которую должны бы защищать! Поверьте — они знают куда больше, чем мы с вами.

Наверно, если бы они позвали ее в Париж или в Стокгольм, или в любой другой город мира, она бы, вопреки здравому смыслу, отказалась. Но Лондон был так тесно в ее мыслях связан с Андреем, что трудно было устоять. И пусть даже они не встретятся там (а она не сомневалась, что он уже давно женат и наверняка счастливо), дышать одним с ним воздухом, ходить по одним тротуарам, в одно и то же время (кажется, в пять часов вечера) пить английский чай уже оказалось для нее важным.