Призраки долины папоротников (СИ) - Бергер Евгения Александровна

Кэтрин тоже глянула на него и узнала вчерашнего незнакомца, подбивавшего ее кинуть подкову и подливавшего эля ей в кружку щедрой рукой. Так вот, значит, как все это вышло: ее просто-напросто напоили и увезли на корабль. Обманули! Завербовали, супротив воли.

– Обучим, сэр, – меланхолично произнес тот. – Мы с ребятами знаем верные способы, чтобы в два счета сотворить из недомерков бравых ребят, моряков до мозга костей. Ну, что скажете, – обратился он к сотоварищам, – есть у нас верные способы?

– Есть, – закивали те разом, многозначительно улыбаясь.

И Кэтрин подумала, что знакомиться с этими способами ей совсем даже не хочется, вот ни-ни. Она незаметно сглотнула несуществующую слюну... Горло так пересохло, а язык так распух, что выпей она сейчас даже галлон пресной воды, тот не помог бы ей утолить эту жажду.

А в целом она жаждала оказаться подальше от этого места, на суше, пусть даже в пансионе «драконицы» миссис Чемберс, лишь бы только не здесь, в компании грубых мужчин, один вид которых заставлял ее сердце сжиматься. А ведь Кэтрин трусихой никогда не была...

– А этот и вовсе словно девчонка, – услышала она голос, обращенный к себе, и замерла под оценивающим капитанским взглядом. Он подошел и схватил ее за подбородок: – Для юнги ты как-то великоват, а вот для матроса... хил больно.

– В камбуз его! – подал кто-то неуверенный голос. – Майки давно умоляет подрядить ему кого в помощь, да охотников нет.

Капитан Флетчер выпустил ее подбородок и потер пальцами о сюртук, как будто бы измаравшись.

– В камбуз, так в камбуз, – кивнул он. – Больше этот натоптыш вряд ли на что-то сгодится!

Кэтрин захотелось ответить ему в свойственной ей манере, дерзко и веско, но вряд ли сейчас это было уместно, уж лучше держать язык за зубами. И она сжала челюсти... Крепко-прекрепко. Не дай бог, ненароком не выдержит и сболтнет что-то лишнее!

Капитан, к счастью, задерживаться не стал: поднялся по трапу – и был таков. Кэтрин и двое других, маявшихся похмельем парней, сидели еще какое-то время, затравленно наблюдая за моряками, а потом тот, что опоил ее – Терри Бонс, как она позже узнала – рывком вздернув девушку на ноги, поволок ее вверх по трапу.

Едва оказавшись на палубе, Кэтрин посмотрела на море, надеясь увидеть, как далеко ушли они в море, и различила лишь тонкую полоску земли, исчезающую за горизонтом. Судя по расположению солнца, они вышли с рассветом и удалились достаточно далеко, чтобы лишить несчастных похищенных новобранцев всякой надежды на возможное бегство.

– Ну, шевелись! – подтолкнул ее Бонс, ткнув между лопаток. – Сегодня ты менее прыткий, да, парень? Больше не хочешь побахвалиться своей меткостью...

– Вы обманули меня.

Мужчина пожал плечами.

– Добровольно ты вряд ли согласился бы отправиться в море, а нам нужны были люди. Уж извини, парень, что не стали с тобой церемониться! – И он отвесил шутовской полупоклон. – Зато теперь у тебя будет настоящее приключение... вот в этом клоповнике. – Он распахнул какую-то дверь, камбуза, как оказалось, и зашвырнул Кэтрин внутрь, словно мешок с мукой. – Принимай пополнение, Майки. Твой новый помощник пожаловал! – сопроводил он это словами, после которых дверь снова захлопнулась, и девушка оказалась в полной, как ей на мгновение показалось, темноте.

– Чего стоишь там? Сюда иди, – услышала она старческий голос и буквально наощупь пошла на него. Запнулась о что-то, со звоном покатившееся по полу (о кастрюлю, возможно, или, быть может, пустую бутылку), а потом ощутила костлявые пальцы, вцепившиеся в ладонь. – Ручки-то какие у тебя нежные, – продолжал тот же голос, ощупав ей руку, – как у девицы. Видно, жизнь у тебя была не такой уж плохой... Жаль, корабельные тралы изотрут их до крови, а потом сделают твердыми, словно пемза. Ну, чего замер-то? Как зовут тебя?

– Ю-юджин Фитцжеральд, – представилась девушка.

– Чудное какое-то имя, – хмыкнул старик.

Теперь, привыкнув к полумраку камбуза, глаза ее различили именно старика, сидящего у полупотухшего очага, над которым, черный и закоптелый, висел пузатый котел со слабо побулькивающей бурдой.

– Тебе б что попроще, иначе ведь засмеют. Быть Томом иль Джеком на корабле много проще, чем Юджином, – старик хмыкнул в усы. Придумал же кто-то! – И сменил тему: – Так это тебя прошлой ночью приволокли из деревни? У нашего капитана скверная слава на берегу, вот никто и не хочет идти к нам на службу, а без людей, сам понимаешь, с бригом не сладить, вот он и надумал умыкнуть парочку деревенских. Не повезло тебе, парень, ох как не повезло!

Кэтрин, чуть осмелев, решилась спросить:

– Мы, в самом деле, идем в Каролину?

– Туда, а куда же еще? Местные дамочки любят тамошние меха.

– А почему капитана не любят на берегу?

– Да потому что рука у него больно тяжелая. Не всякий всю ее силу перенесть может...

– Хотите сказать...

– … Не попадайся ему под горячую руку, вот и все, что я говорю. – И старик принялся мешать в котелке.

Камбуз, на который определили Кэтрин Аддингтон, оказался грязным, зловонным местом, которое вся прочая братия корабля предпочитала обходить стороной. Его называли «адской преисподней», а Меттью Такера – «чертовым коком». И, верно, прозвище было дано неспроста: вечно пылающий жар очага, грязная утварь и отвратительная еда – все это заставляло ненавидеть как самого кока, так и место его извечного обитания: ненавистный камбуз.

Весь прошлый день, длившийся, по ощущениям, целую вечность, девушка провела, сидя в темном углу и пытаясь свыкнуться с мыслью, что ее забавный, казалось бы, маскарад привел к далеко не столь забавным последствиям, как ей бы хотелось.

Где сейчас Грейс? Вернулась ли она в пансион и рассказала ли о случившемся «драконице»? Знает ли девушка вообще, что с ней случилось? Вдруг для всех она просто пропала, и никто никогда не узнает, куда она делась на самом деле... От этой мысли впервые в жизни хотелось расплакаться, и Кэтрин, которая вообще не умела, казалось бы, плакать, с трудом пересиливая себя, вонзала ногти в ладони и твердила без остановки: «Я выберусь, как-нибудь выберусь!» Только, как и когда, она понятия не имела. К тому же очень хотелось в гальюн... Но она боялась даже представить, как станет справлять там нужду на глазах у целой команды мужчин. Лучше терпеть... хотя бы до темноты, а там будь что будет...

Той ночью Кэтрин спала здесь же, в камбузе, на одеяле, брошенном на пол у очага. Казалось, она никогда не сможет уснуть, но стоило на секунду прикрыть глаза, как она тут же провалилась в небытие. Такое глубокое, словно бездны того самого океана, пересечь который они собирались...

И приснились ей не родные стены Раглана, не родители или Эден, а трюм «Justine“, шхуны Лантье, и то, как они с мисс Уоттс, ее гувернанткой, запертые среди сотен папоротниковых кустов, увидели, казалось бы, невозможное: полыхавший алым огнем цветок папоротника. Настоящее чудо, которому не было объяснения!

Что она тогда загадала? Уж точно не огромного чувства, как мисс Уоттс (от любви люди глупеют, а быть глупой она не хотела), а вот проникать во все тайны... Отыскивать клады.

Кэтрин проснулась, почти прикоснувшись к цветку, до которого в прошлый раз так и не дотянулась, – Мэттью Такер пихал ее носком башмака в бок.

– Поднимайся, пацан, хватит дрыхнуть!

Она села, еще толком не понимая, на каком свете находится, и, рассмотрев потолок, висящий чуть ли не над головой, и грязные стены, испытала такой острый прилив безграничного разочарования, что снова рухнула на тонкое одеяло и прикрыла глаза руками.

– Что, думал проснуться в королевских покоях под пуховым одеяльцем, малец? – хмыкнул старик, отчего лицо его сделалось и вовсе похожим на сморщенный фрукт. – Поди воды принеси для похлебки. Горох с солониной вполне сойдут на сегодня.

– Разве вчера было не то же? – спросила девушка просто чтобы что-то сказать.