Анна Матир - На крыльях мечты

Попрощался ли он и приподнял ли шляпу в знак почтения? Я не заметила. Я держала в руках клочок бумаги, а мои ноги тряслись, как у новорожденного теленка.

Все знали, что телеграмма предвещает чью-то смерть.

Я поплелась обратно в кухню, надеясь прийти в себя, прежде чем услышу худшее.

А что, если это Артур, если это его смерть, несущая конец всем нашим мечтам? Я представила, как плачу на его похоронах, а затем покорно иду по церковному проходу к Барни Грейвзу.

Мама ожидала меня у двери.

— Почему ты не пригласила его войти? — Она вытянула шею посмотреть, что делается у меня за спиной.

В ответ я протянула ей телеграмму. Мамино раскрасневшееся лицо вмиг побледнело, она взяла телеграмму и взглянула на отца.

Потом я подумала про Уилла. Мой брат сражался на Восточном фронте и каждую минуту подвергался опасности. Я тяжело опустилась на ближайший стул. Мама не села и не проронила ни слова. Она вытащила шпильку из тугого пучка волос цвета ореха пекан на затылке и поддела ею конверт.

Я вздрогнула, звук разворачивающейся бумаги резанул мне по сердцу. Мама оставалась невозмутимой. В тот момент я восхищалась ее силой. Намеренная продемонстрировать некую стойкость духа, я выпрямилась, ожидая слов, которые — я была уверена — потрясут меня.

Мама перевела дух, не отрывая взгляда от бумаги, и сказала:

— Это от моей сестры Адабель, она больна. — Ее губы сжались в гримасе.

Мое тело расслабилось. Тетя Адабель. Я видела ее всего два раза в жизни, но на мой выпускной в прошлом году она прислала шаль и коротенькую записку. Впервые я увидела ее, когда мне исполнилось семь или восемь лет. Я помнила мягкие объятия, широкую улыбку, зеленые глаза и гладкую кожу. Она пошла, взяв меня за руку, в курятник собирать яйца и всю дорогу расспрашивала меня. Нравится ли мне школа? Кто мой лучший друг? Хороший ли Уилл старший брат? Что мне нравится больше: играть в куклы или лазить по деревьям? И когда я отвечала, она слушала. В тот день мы нашли двенадцать яиц. Тетя аккуратно обернула каждое, прежде чем уложить в корзину. Я раздумывала — знает ли она, как мама не любит, когда я разбиваю яйца до того, как принести их на кухню?

Но когда сестры стали общаться, тетя Адабель изменилась. Смех застыл у нее на губах, блеск в глазах исчез. С мамой они разговаривали короткими, неловкими фразами. Я не понимала, почему они держатся на расстоянии друг от друга. Я только знала, что мама не одобряла поведения своей сестры.

А с маминым неодобрением шутки были плохи. Но тем не менее какая-то часть меня всегда лелеяла те воспоминания о моей тетке. И они придали мне силы задать вопрос:

— Что мы будем делать, мама?

— Делать? — Искра презрения, прозвучавшая в одном слове, была так сильна, что могла разжечь огонь по всей степи.

Я посмотрела на папу. Он вытер рот салфеткой, встал и отодвинул стул. Тот проскрежетал по полу, будто призывая слушать последовавшие за этим слова.

— Она совсем одна в этом мире, Маргарет. У нее нет никого, кроме нас.

Мама опустила руки в кадку, наполненную водой. Я наблюдала, как она потерла кастрюлю, сполоснула ее и поскребла снова.

Отец стоял, заполняя собой маленькую комнату.

— Я надеюсь, ты поступишь правильно. Все-таки она твоя родственница. — Потом отец сделал три шага, и дверь с москитной сеткой захлопнулась за ним.

Руки мамы замерли. Я задержала дыхание, молясь о безопасности Артура и, конечно же, Уилла. Меня бросило в жар, когда я осознала, что если и придет телеграмма о кончине Артура, то точно не нам, а его матери!

Мама вновь начала мыть посуду, в кадке раздалось позвякивание.

— Я думаю, ты могла бы поехать.

Сначала я не была уверена, что вообще что-то услышала. Может быть, эти слова прозвучали в моей голове — то, что я хотела услышать от мамы? Даже несмотря на то, что мне сейчас девятнадцать, маме не понравится мысль о том, что мне придется путешествовать в одиночку.

Я уставилась на ее застывшие плечи. Ее руки, не переставая, мыли посуду. Да, скорее всего мне просто показалось. Я потянулась через стол, чтобы взять папину тарелку.

— Ты сможешь это сделать, Ребекка?

Мое внимание перескочило на маму.

— Что сделать?

Вытирая руки о фартук, она пожала плечами, что было совершенно не характерно для нее.

— Поехать в Техас и поухаживать за своей тетей.

Техас! Место, где Артур бороздил бескрайнее небо! Дыхание замерло у меня в груди. Только Господь мог заставить маму захотеть послать меня в Техас, к Артуру, и прямо сейчас! Артур был для меня будущим, предназначенным свыше! Происходящее не могло означать ничего иного.

— Поехать самой? — Мой голос чуть дрогнул — то ли от нервов, то ли от возбуждения.

Мама оперлась о комод, скрестила руки на груди и ответила: — Да.

Мне хотелось закричать и пуститься в пляс в знак своего согласия, но я понимала, что мама вряд ли оценит такую бурю эмоций.

— Я постараюсь сделать все возможное, мама.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке, будто она одобрила мой ответ, но казалось, она все еще раздумывает, отправлять меня или нет. Я не отвела взгляда. Я хотела дать ей понять, что я уже достаточно взрослая и зрелая, чтобы отправиться в Техас. Я была готова принять этот вызов и изменить привычный жизненный уклад, как поступил мой брат. И если это приключение приведет меня ближе к Артуру, что ж, это к лучшему.

К вечеру мой чемодан и дорожная сумка стояли у двери, готовые отправиться в предрассветное путешествие на вокзал. Мама говорила напутственные слова и давала рекомендации в дорогу, которые я старалась запомнить, но одно я знала точно — моя остановка Пратер Джанкшен, штат Техас. Мама рассчитывала, что там кто-нибудь сможет мне подсказать, как найти дом тети Адабель.

Я не имела ни малейшего понятия о расстоянии между Пратер Джанкшеном и Далласом, но ведь сейчас поезда везде ходят, не так ли?

А вдруг Артуру удастся нанять повозку с кучером или даже автомобиль и приехать навестить меня? Я была уверена, что у нас все получится.

Спустя долгое время после того, как погасли последние огни, я сошла вниз по ступенькам, стараясь не наступить на скрипящую пятую, и прошла по длинному коридору. На веранде я на ощупь попыталась зажечь фитиль маленького светильника. Наконец он загорелся, образовав небольшой кружочек света.

Октябрьский воздух обдувал мою ночную сорочку, пока я сидела за письменным столом, перо ручки замерло над листом бумаги. На чистый лист капнули чернила, оскверняя его и опережая мою нерешительность.

Я еду к тебе, мой дорогой Артур! Завтра ночью я уже буду в доме моей тети Адабель Уильямс, которая проживает в Пратер Джанкшене, Техас. Пожалуйста, адресуй свои письма ко мне на тетин адрес. Я с огромным нетерпением жду нашей следующей встречи.