Дебора Мей - Остров любви

Девушка так гордилась Сьюзи, Гвендой и Белиндой, ставшими, как ей порой казалось, ее лучшими подругами. Эта четверка делилась между собой всем – надеждами и мечтами, разбитыми сердцами и романтическими любовными победами.

И вот наконец произошло то, чем Фиби не могла поделиться со своими подругами. Она просто не способна была им открыться. Это было выше ее сил. Кроме того, прежде всего она должна была сообщить обо всем отцу. Фиби необходимо было решиться это сделать. «Господи, помоги, – молилась она про себя. – Только бы он понял». Впрочем, решение она уже приняла, но, вспомнив характер отца, немного испугалась предстоящего разговора.

– Хорошо вам провести сегодняшний вечер, – сказала Фиби, касаясь пальцами дверной ручки. – Мне хотелось бы узнать все подробности о дебюте Гвенды в высшем свете по возвращении.

Фиби уже с трудом подбирала нужные слова, мысленно она уже была на Харбор-стрит. Гвенда снова подбежала к ней.

– Мисс Фиби, вы уверены, что не поедете с нами?

– Абсолютно, – отчеканила девушка, скрываясь в дверном проеме.

– Пусть бедняжка идет, – расстроенным тоном заявила Белинда Фарроуз. Грациозно она натянула на свою изящную ручку шелковую перчатку. – Если мы будем и далее продолжать этот спор, то непременно опоздаем. Правда, без нас ничего интересного все равно не произойдет.

После чего началось обсуждение того, какую именно прическу сделать Гвенде, и, воспользовавшись этим, Фиби проскочила в вестибюль, где ее уже поджидал личный кучер. На улице она увидела громоздкий экипаж, запряженный парой превосходных лошадей. Золотая школьная эмблема украшала коричневые эмалевые дверцы.

Личная карета Фиби, заказанная Филиппом Кью в Дрездене, поджидала за углом. Дорогостоящий экипаж с опытным кучером и ирландской скаковой лошадью постоянно находился в ее распоряжении. Даже Сьюзи Хаттон не могла себе позволить подобного расточительства. Хотя, скорее всего, не хотела. В ее семье истинными признавались лишь вечные ценности.

Езда укачивала. Как только карета отъехала от школы с ее серыми, мрачными стенами и фигурными железными воротами, Фиби почувствовала, себя словно Рапунцель, сбежавшая из своей башни-темницы. Мимо пролетали небольшие фермы, вросшие в землю лачуги на фоне садов и полей. В окошках мерцал свет, и Фиби представляла, как фермерские семейства сейчас собираются за столом. Время ужина. За жизнью этих людей ей всегда приходилось наблюдать только издали, но она воображала, что в их отношениях присутствуют близость, понимание и теплота, которых Фиби так не хватало в ледяной формальной атмосфере отцовского дома.

Но ей грешно жаловаться. Всю свою недолгую жизнь она наслаждалась преимуществами, о которых большинство женщин даже не могло и мечтать. Филипп Кью планировал и строил будущее дочери с такими же скрупулезностью и педантизмом, с какими вел свои дела. Конкуренты открыто называли Кью жестоким и наглым, а Фиби ничего не понимала в торговле. И такое положение вещей ее отца вполне устраивало.

До Ипсуича они доехали довольно быстро. Дэйвид, служивший личным кучером девушки с тех пор, как ей исполнилось три года, уверенно правил по широким прямым улицам, пересекавшим город. Дэйвид жил в деревянном домишке на берегу реки. У него были жена-толстушка и двое взрослых сыновей. Фиби было любопытно, что же Дэйвид делает, когда возвращается поздно ночью домой? Трогает ли он свою спящую жену или же просто зажигает лампу и какое-то время смотрит на нее? Просыпается ли она? Или все же, вздыхая во сне, отворачивается к стенке?

Фиби понимала, что пытается отвлечься от предстоящего скандала. Она нервно ерзала на сиденье, пытаясь разглядеть сквозь окошко кареты городские кварталы. Обычно вблизи моря всегда было прохладнее, но в сегодняшний вечер духота ощущалась и после захода солнца. А может быть, Фиби просто не хватало воздуха от волнения.

Белесые искры газовых фонарей освещали длинные и прямые главные городские магистрали. Экипаж проехал по мосту, прогрохотав мимо элегантного отеля, где сегодня должны были собраться сливки общества. Изысканно одетая публика уже толпилась у входа. Фиби разглядела в толпе Сесилию Палмер, свою главную «конкурентку», претендовавшую на звание миссис Кросби. Но теперь, когда Саймон предпочел Фиби, точнее, деньги ее отца, Сесилия оказалась в незавидном положении. В двадцать пять лет у бедняжки еще не было жениха. Внутри сверкала огромная люстра. Золотая клетка высшего общества была единственным миром, знакомым Фиби. Но отныне она не чувствовала себя здесь в полной безопасности. Она даже и представить себе не могла, что вошла бы теперь в этот отель.

Традиционно проводившиеся в первое и третье воскресенья месяца чтения обычно привлекали Фиби. Она любила смотреть на разодетых в немыслимо дорогие наряды людей, счастливо потягивающих шампанское за оживленной беседой. Ей нравились простые радости беззаботной болтовни и сплетен. И, конечно же, ей нравилось восхищение мужчин, смотревших на нее. Но в прошлую ночь Фиби навсегда лишили иллюзий.

Неважно. Сегодня она поклялась вернуть свою душу.

Девушка задрожала, осознав, что, проигнорировав общественное мероприятие, буквально предала окружавших ее прежде людей. Никогда раньше ей еще не приходилось выступать в роли этакой бунтарки, и у нее не было полной уверенности в том, что она сможет благополучно завершить задуманное. Она все-таки не Сьюзи Хаттон, на выходки которой в обществе смотрят со снисхождением, потому что ее чудак отец известный вольнодумец.

Когда они выехали на Гэйт Авеню, Дэйвиду пришлось остановить карету, чтобы пропустить толпу. Похоже, люди возвращались из театра Юджина.

Постучав по стеклу, Фиби спросила:

– Все в порядке, Дэйвид?

– О, да, мисс Кью. Не волнуйтесь. Кучер повернул на мост Булвек, сокращая путь до дома. Но Фиби предпочла бы другой путь. Просто она вдруг поняла, что не готова через пять минут встретиться с отцом. Если бы Дэйвид вез ее по главной магистрали города, она успела бы подготовить краткую речь. А теперь они петляли по узким улочкам, стремительно приближаясь к дому. Но народа на их пути стало попадаться куда больше. Фиби попыталась хоть что-то разглядеть через заднее окно кареты. Пешеходы, в основном прилично одетые люди, напоминали собирающихся отужинать в ресторане. Но все же для воскресного вечера их было, пожалуй, чересчур много.

Фиби стала думать о подругах: они, должно быть, уже подъехали к отелю, оставили экипаж и присоединились к пестрой, блестящей толпе. Или же нет, три юные грации должны произвести фурор. Они войдут в тот самый момент, когда публика начнет занимать свои места, – белокурая Сьюзи, черноволосая Белинда и пепельно-русая Гвенда. Прекрасная незнакомка в роскошном парижском платье наверняка привлечет внимание Алана Стюарта, подыскивающего себе невесту. Прежнюю Фиби это повеселило бы. Можно было бы, например, рассказать Люси Приксли о том, что Гвенда (лучше придумать ей другое имя) дочь владельца художественной галереи в Лондоне и приехала сюда, чтобы забыть свою неразделенную любовь. Благодаря длинному языку Люси, скромница горничная Гвенда превратилась бы в светскую львицу. Интересно, о чем на этот раз лекция доктора Мэйна? Гвенда, конечно же, воспримет все за чистую монету и будет слушать внимательно, непонимая, что это всего лишь повод городской элите собраться вместе, чтобы посплетничать.