Барбара Картленд - Мадонна с лилиями

Фаэтон его светлости отличался по конструкции от экипажей, принадлежавших маркизу и принцу Уэльскому. Последние два имели высоко расположенные сиденья. Для управления ими нужна была определенная сноровка, зато они могли развивать чрезвычайно большую скорость, но ездить в таких фаэтонах было довольно опасно.

Впрочем, и фаэтон герцога, несущий на себе фамильные цвета Хоумов и запряженный парой отличных гнедых лошадок, выглядел весьма представительно. Взобравшись на облучок и принимая у кучера поводья, герцог сказал:

— Мы поедем недалеко, так что я сам буду править. Можете быть свободны.

Кучер вежливо прикоснулся к шляпе, и фаэтон тронулся в путь.

Герцог слыл отличным возницей, и Сирилла предвкушала удовольствие от поездки, тем более что лошади действительно на первый взгляд казались превосходными.

Чтобы сделать отцу приятное, она сказала:

— Я просто жду не дождусь дня, когда снова увижу Эдмунда. Теперь-то уж ему не удастся так легко меня обогнать!

— Я помню, как ты плакала из-за того, что твой пони никак не поспевал за лошадью Эдмунда, — с улыбкой заметил герцог.

— Еще бы! Он уже тогда ездил на настоящем коне…

— За последнее время ты стала ездить гораздо лучше. Сказывается ежедневная практика.

— Дело не только в практике, папа. Просто мы с Эдмундом унаследовали твою любовь к лошадям, — заметила Сирилла и почувствовала, как польщен отец ее комплиментом.

Они проехали весь парк и повернули направо, к небольшой рощице.

— Куда мы едем? — с любопытством спросила Сирилла.

— Я решил совместить приятное с полезным — не только размять лошадей, но и заехать к Джексону. Хотел узнать, как у него дела.

Помолчав, он спросил:

— Ты помнишь Джексона, фермера, что живет в долине Дингл? Места там низинные, так что вести хозяйство нелегко.

— Конечно, помню, — отозвалась Сирилла.

Фаэтон двинулся дальше, и вскоре дорога пошла круто вниз, к долине Дингл. Обычно зимой ее заносило снегом, а в остальное время года там постоянно было сыро.

Аллея, по которой двигался фаэтон, выглядела весьма живописно. Она была с обеих сторон обнесена живой изгородью, и сквозь нее проглядывался отличный вид на замок.

Герцог слегка натянул поводья, стараясь придержать лошадей — дорога сузилась, и ехать стало труднее, — как вдруг слева, из-за кустов, на аллею выскочил олень.

Очутившись буквально перед колесами, он так напугал лошадей, что одна из них взвилась на дыбы, а другая вильнула в сторону и чудом не запуталась в упряжи.

На мгновение фаэтон накренился, и вот уже обе лошади, как безумные, понеслись вперед, прямо в долину Дингл.

Герцог изо всех сил натянул поводья, но это не возымело никакого действия — животные, обезумев от страха, вышли из-под контроля и вскачь неслись к подножию холма, где, как было известно герцогу, находилась каменистая площадка.

Положение было отчаянное. «Если мне не удастся их остановить, — подумал герцог, — мы неминуемо разобьемся на этих камнях!»

Времени на раздумья не оставалось. Герцог лихорадочно прикидывал, стоит ли крикнуть Сирилле, чтобы она спрыгнула, или пусть остается в фаэтоне. Неизвестно, в каком случае ей угрожает большая опасность…

До площадки оставались считанные секунды. Ее уже было хорошо видно, а герцогу все никак не удавалось сладить с лошадьми. Он натягивал поводья изо всех сил, но лошади его не слушались.

Неожиданно на дороге появился всадник.

Спрыгнув с коня, он отчаянно замахал руками и бросился наперерез экипажу.

На мгновение герцогу показалось, что перед ним сумасшедший.

Но уже через секунду фаэтон поравнялся с незнакомцем, и тот железной рукой ухватился за поводья. Повинуясь его воле, лошади встали как вкопанные, и герцог понял, что опасность миновала.

Фаэтон остановился буквально в метре от злополучной площадки.

И вдруг одна из лошадей, не остывшая после сумасшедшей скачки, взвилась на дыбы и при этом сильно ударила по голове человека, который держал поводья.

Ноги его подкосились, и он невольно ослабил хватку. Воспользовавшись этим, лошади ринулись вперед, таща несчастного за собой.

Герцог услышал, как отчаянно закричала Сирилла, а через мгновение она уже бежала туда, где на дороге неподвижно лежал человек, только что остановивший фаэтон и этим спасший им жизнь, а теперь беспомощно лежавший под колесами этого самого фаэтона.

Герцог, все еще остававшийся в экипаже, видел, как его дочь склонилась над бездыханным телом, и понял, что мужчина, бросившийся под колеса, — не кто иной, как маркиз.

Как безумная, она покрывала поцелуями его лицо, а из глаз ее лились слезы.

— Вам придется заказывать новые костюмы, милорд.

— Вижу, — лаконично отозвался маркиз, разглядывая себя в зеркало.

Казалось невероятным, что за последнее время он так исхудал. Правда, модные дымчато-серые панталоны, введенные в обиход светских франтов принцем Уэльским, по-прежнему туго обтягивали стройные ноги маркиза, но вот сюртук болтался на нем, как на вешалке.

— Любой человек нагуливает жирок, если целыми днями лежит в постели, как вы, милорд, — развязно продолжал слуга. — Но вам, как видно, закон не писан!

В его голосе звучала гордость, которая наверняка позабавила бы маркиза, если бы он дал себе труд вслушаться в болтовню слуги.

Между тем его сейчас занимало совсем другое. Интересно, как поступит герцог теперь, когда доктор разрешил больному встать? Выставит вон?

За то время, что маркиз провел в замке, он ни разу не видел своего негостеприимного хозяина.

Вначале маркиза осмотрел местный лекарь, а потом — сэр Уильям Книфтон, личный врач его светлости, за которым было специально послано в Лондон. Оба эскулапа сошлись во мнении, что серьезных повреждений нет — сломаны лишь два ребра и имеется множество ушибов. Синяки, украшавшие все тело маркиза, были не слишком болезненны, но благодаря им он стал похож, по его собственному выражению, «на пегого пони».

Однако прошла целая неделя, прежде чем он настолько оправился, чтобы делать подобные шутливые замечания о своей внешности.

Первая лошадь ударила его по голове, а когда он упал и запутался в поводьях, вторая потащила его за собой, и он очутился под колесами фаэтона.

Когда маркиз пришел в себя, он весьма смутно помнил, что, собственно, с ним случилось. Однако по мере того как сознание возвращалось к нему, маркиз припомнил, как, прячась в роще, вдруг увидел Сириллу, ехавшую мимо со своим отцом.

Маркиз поехал следом, по обыкновению любуясь девушкой и размышляя — наверное, в тысячный раз, — удастся ли ему когда-нибудь поговорить с ней наедине.