Елена Арсеньева - Краса гарема

Он был точно вне себя, говорил то по-французски, то по-русски, и лютой яростью при каждом слове его преисполнялся воздух до духоты, словно Мюрат превратился в некое исчадие ада, изрыгающее зловонную серу.

Охотников сокрушенно покачал головой:

– Тебя обманули, Мюрат. Твой прислужник и прихвостень ремонтер Сермяжный так желал найти мою любовницу, что стал легкой жертвой господина Порошина, родственника госпожи Любавиновой. Тот мечтал избавиться от законной хозяйки имения, которое привык считать своим, ну и наплел ремонтеру с три короба. Сермяжный радостно поверил, принес заведомую ложь тебе… и ты тоже принял все за чистую монету, даже не дав себе труда попробовать усомниться в этом вранье. На госпожу Любавинову я взираю с великим почтением и уважением, потому что она заслужила сие своими страданиями. Но она не любовница мне и никогда не была ею. Мы едва знакомы, так что ты обрек на страдания безвинную жертву. И если в тебе сохранилась хоть капля благородства твоих великих родственников – уж в чем-чем, а в низости ни Наполеона, ни Мюрата обвинить нельзя, они были врагами нашими, но врагами благородными, – если, говорю я, ты истинно их потомок, то должен отпустить эту даму. Отпустить живой и невредимой – вместе с той бедной девушкой, которую похитил вместе с ней.

Марья Романовна так и ахнула, выслушав его слова. Значит, вот в чем дело! Вот в чем загадка ее похищения! Интрига сплетена Нил Нилычем, да чтоб он пропал, гнусное создание! Вот доберется Марья Романовна до Любавинова – и выгонит его вон. Подлец, нет, ну каков подлец!

И тут мимолетный порыв гнева угас пред окликом рассудка, напомнившего, что Марья Романовна пока что очень далеко от Любавинова, и вообще неведомо, доберется ли она туда когда-нибудь или погибнет в этом проклятом подвале. Что-то подсказывало ей, что скрытая ярость Мюрата даст себе выход в каком-то ужасном кровопролитии. Ну что ж, нужно стойко встретить смерть. Бог дал ей утешение видеть рядом русского человека, кавалергарда, которым покойный майор Любавинов некогда от души восхищался и говорил, что, несмотря на молодость, Охотников истинный герой «Илиады», Гектор и Ахилл в одном лице!

– Ты можешь лгать сколько душе угодно, – проговорил между тем Мюрат, – однако не надейся, что я поверю хоть одному твоему слову. Эта женщина – твоя любовница, и если тебе дорога ее жизнь, если ты хочешь избавить ее от страшной смерти, то должен отдать мне то, что так подло украл: изумруд Бонапарта!

– Изумруд Бонапарта? – изумленно переспросил Охотников. – Что это значит?!

– Это значит, что тот зеленый камень почти в 500 карат[24] весом, который ты вытащил из моего тайника, принадлежал моему великому родственнику. По преданию, именно сей изумруд некогда украшал тюрбан Великого Могола Бабура. Я не расставался с изумрудом. Я знал поверье нашего рода: этот камень приносит воинскую удачу. Перед тем как отправиться в Россию, Наполеон отдал его на сохранение Иоахиму Мюрату, неаполитанскому королю, моему двоюродному деду, однако Каролина, его жена и сестра Наполеона, выкрала сокровище из шкатулки мужа. И обнаружилось это только после поражения наших войск под Тарутином. Тогда Бонапарт страшно оскорбил того, кого прежде называл храбрейшим из королей и королем храбрецов.

– Если мне не изменяет память, – негромко сказал Охотников, – этот «король храбрецов» попытался однажды предать своего императора. После Лейпцига, когда стало очевидно, что Наполеон проиграл, Мюрат вступил в переговоры с союзниками, чтобы сохранить неаполитанскую корону, так ведь? Однако союзники требовали, чтобы Мюрат принял участие в разгроме Наполеона. И «король храбрецов» выставил войска против корпуса Евгения Богарнэ, который оставался верен своему отчиму. Но Мюрату не повезло. Несмотря на все его старания, Венский конгресс не собирался оставлять корону этому сыну трактирщика… а ведь именно таким было его «благородное происхождение». И когда Мюрат сие осознал, он вновь примкнул к Наполеону.

– Ты смеешь называть его предателем? – взревел Мюрат. – Ты – вор, который…

– Я не крал твоего сокровища, – возразил Охотников. – Ты сам отдал его мне во власть, когда бросил меня в ту яму, где прятал свой клад. Понимаете, сударыня, – повернул он рыжую голову к Маше, – когда я попал в плен к абрекам на Кавказе, предводительствовал ими вот этот господин, выдававший себя за местного князька. Ненависть к русским, которые пинками под зад выгнали из России его родственничков, побуждала его к самым отвратительным поступкам. Мюрат был известен своей беспримерной жестокостью по отношению к тем нашим офицерам, которые попадали в его плен. Их предавали мучительной смерти, если не приходил выкуп. Мюрат, которому его турецкие воспитатели привили свои привычки, не упускал случая и кошелек за счет русского пленника пополнить, и ненависть свою утолить. Я угодил к нему как раз тогда, когда он поменял место, в котором укрывался. При нем, как я теперь, услышав эту историю, понимаю, всегда было сокровище Наполеона. Каким образом оно попало от легкомысленной Каролины к нему, теперь неважно. Хранилось в семье, надо полагать, и Мюрат верил, что именно изумруд приносит ему удачу. Однако наши войска крепко обложили Мюрата, за ним была устроена настоящая охота, и он больше всего опасался, что его схватят – и драгоценный камень пропадет. И он вырыл для него тайник…

– Существует поверье, – угрюмо сказал Мюрат, – что изумруд набирает новую силу, когда прикасается к земле. Он сохраняет верность и продолжает помогать человеку, который зароет его в землю. Главное, чтобы его не коснулись чужие руки! На той каменистой вершине, где разместилась моя ставка, не так просто было вырыть надежный тайник в земле. Однако в стенке той ямы, которую вырубили в скале для того, чтобы держать там пленников, земляные пласты перемежались с каменными. И я спрятал изумруд и некоторые другие свои драгоценности там. О, какое удовольствие находил я, видя, как вы, русские, обреченные на смерть, охраняете мое сокровище! Никому из вас и в голову не могло прийти, что рядом с вами баснословное богатство! Никому, кроме тебя! Как ты догадался?!

– Я не догадался, – усмехнулся Охотников. – Наткнулся на камень случайно. Темными ночами я лежал неподвижно, связанный, пока не научился справляться с вашими хитрыми путами. И тогда я начал искать путь к побегу. Я знал, что выкуп за меня не пришлют – моя семья была бедна, – поэтому мог рассчитывать только на себя. И по ночам, когда даже моих бдительных стражников начинал морить сон, я рыл для себя в стенке ямы лестницу, рыл ступени. Один небольшой плоский камень я превратил в орудие и пытался с его помощью вытащить из земли другие камни, чтобы мне было куда поставить ногу или за что ухватиться рукой, когда я полезу вверх. И вот я наткнулся на мягкий земляной пласт. Начал копать – и… даже во тьме своей ямы я различил мягкое мерцание драгоценностей.