Патриция Хэган - Вино любви

Холли не нашла в себе сил объяснить матери, что Роджер, использовав дом как уловку, принудил ее к браку. Он позволит жить матери в Магнолия–Холл только в том случае, если она останется его тещей.

– Он управляет поместьем Джарвиса, – нерешительно заметила она. – Прежде всего нам придется связаться с адвокатом и выяснить, каковы твои права, мама.

– Кем бы ни был Роджер – управляющим или опекуном, мне не нужно его разрешение, чтобы жить в этом доме. Нам незачем останавливаться у Эбби.

Глаза Клаудии сверкнули, и Холли улыбнулась сквозь слезы. Мать держалась так решительно! Может, это признак выздоровления?

К сожалению, болезнь прогрессирует, и надежды на исцеление нет. Господи, дай ей спокойную смерть! Чувствует ли Клаудия, насколько серьезно ее положение? Хоть бы она не догадалась об этом!

Клаудия внимательно посмотрела на дочь:

– Я хотела бы сказать тебе кое–что еще. Провести меня очень трудно. Я знаю, что ты отказывала Роджеру, и он наверняка воспользовался моей болезнью, чтобы заставить тебя решиться на этот шаг. Возможно, он даже преувеличил серьезность моего положения. А теперь, – она подняла палец, – поговорим о Джарвисе и о твоем отношении к нему. Он был хорошим, добрым человеком и заботился о тебе, Холли. Хотел быть тебе отцом, он тревожился за тебя. Джарвис плакал, рассказывая мне о Салли и Нормане.

Холли молчала.

– Его, – продолжала Клаудия, – крайне беспокоило поведение Роджера, который злился, что не имеет своего состояния. Джарвис проявлял щедрость к нему, но отказывался давать деньги на игру. Ко времени нашей свадьбы Джарвис заметил, что у Роджера есть свои деньги, однако тот не пожелал обсуждать это. Кажется, денег было много, и Роджер хотел контролировать дела отца.

– Джарвис догадывался, откуда у Роджера деньги?

– Нет, но тот утверждал, будто их столько, что Джарвису и не снилось. А ведь мой муж был очень богат. Он подозревал, что его сын замешан в каких–то незаконных махинациях, и очень беспокоился.

– Мама, теперь все это не имеет значения. Добившись развода с Роджером, я навсегда забуду о нем. Жаль, что у меня не сложились отношения с Джарвисом. Раз ты любила его, значит, он был неплохой человек…

– Прекрасный, – твердо сказала Клаудия. – Не знаю, почему ты так его не любила. По–моему, ты что–то скрываешь.

– Верно, – призналась Холли, – но я не могу сказать тебе об этом. Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем.

Клаудия откинулась на подушки и закрыла глаза.

– Когда–нибудь ты поймешь, что ошибалась в нем.

Холли тихо вышла из каюты, поднялась на палубу и полной грудью вдохнула соленый воздух. Облокотившись о поручни, она зачарованно смотрела на спокойную воду, искрящуюся в лучах солнца. Легкое покачивание корабля успокаивало Холли.

Вскоре к ней подошел Нэйл:

– Прости, дорогая, но тебе лучше уйти в каюту.

Увидев ее замешательство, он указал на матросов:

– Им не по душе, что на корабле женщины. Это ведь не пассажирское судно, а грузовое. Матросы – грубый народ. Капитан просил тебя оставаться внизу, поскольку не может поручиться за них. Посиди с матерью или отдохни. А вечером капитан приглашает вас к себе обедать.

Холли спустилась в каюту.

Время тянулось медленно. Ближе к вечеру Клаудия сказала, что предпочитает остаться у себя:

– А ты прими приглашение капитана.

В вещах, собранных Лилдой, Холли нашла нарядное платье, отделанное кружевом, с открытыми плечами и глубоким декольте. Причесавшись, она посмотрела в зеркало и осталась довольна собой.

Нэйл постучал ровно в семь и повел ее в кают–компанию. Двое мужчин поднялись навстречу Холли.

– Первый офицер Гарольд Пирсон, – представил ей Нэйл высокого мужчину. Имя второго было – Малком Пэрримен.

– Мисс Холли Максвелл, – отрекомендовал девушку Нэйл, понимая, что с «миссис Бонхэм» покончено навсегда.

Пирсон предложил ей сесть рядом с собой.

– Жаль, что ваша мать не смогла присоединиться к нам. Надеюсь, это не из–за морской болезни?

– Мама давно уже нездорова. Я сопровождаю ее домой.

– Ямайка – красивый остров, но болеть я предпочел бы дома, – заметил Пэрримен.

Вошел капитан Уэйман Дюбуа, и Нэйл представил его Холли. Этот невысокий полный человек сразу же извинился перед девушкой за то, что днем просил ее покинуть палубу.

– Не считаю возможным доставлять вам неприятности, однако меня удивляет, что женщине приходится прятаться, – ответила она.

Он широко улыбнулся.

– Боюсь, мисс Максвелл, что не все члены моего экипажа такие джентльмены, как эти офицеры. Если вам захочется пройтись по палубе, попросите одного из них сопровождать вас. Такую красивую леди всегда нужно сопровождать, – дружески добавил капитан.

Пэрримен бросил взгляд на пустое кресло.

– А где же полковник Колтер? Только не говорите, что у него морская болезнь. – Он засмеялся.

– Полковник придет, – сказал Нэйл, а затем шепнул Холли: – Я наведывался к нему, но так и не смог с ним поговорить.

– Ничего, – успокоила его Холли, протягивая свой бокал капитану, разливавшему красное вино. – Меня не касаются проблемы полковника Колтера.

Однако двадцать минут спустя, когда дверь отворилась и вошел Скотт, Холли затрепетала. В его глазах вспыхнула ярость, как только он увидел ее. Бросив укоризненный взгляд на Нэйла, полковник молча вышел.

– В чем дело? – воскликнул Пэрримен. – У полковника с самого начала плавания дурное настроение, но сейчас он вел себя недопустимо.

Пока мужчины обменивались репликами, Холли спросила Нэйла:

– Где его каюта?

– Холли, я не думаю…

– Я не спрашиваю, что ты думаешь, а прошу помочь мне, – оборвала его девушка, поднимаясь.

Нэйл вздохнул. Может, и в самом деле ей и Скотту лучше разобраться во всем самим.

– На той же палубе, где и твоя. Первая дверь направо.

Холли постучала в каюту.

– Прошу не беспокоить меня! – крикнул Скотт.

Это разозлило Холли, и она застучала в дверь кулаками, ибо решила не откладывать объяснение. Внезапно дверь распахнулась, и девушка едва не упала на Скотта. Ее охватил гнев.

– Надменный эгоист! Думаешь, я обманывала тебя? Забыл, что это не я уехала из Виксбурга, не сказав никому ни слова? – Она сердито тряхнула головой. – А кто спал с Лайзой Лу и при этом клялся мне в любви? Кто солгал, будто воевал на стороне южан, а на самом деле оказался собакой–янки!

Его глаза потемнели от ярости.

– Холли, уходи по–хорошему.

– Я уйду, когда скажу все, что думаю о тебе. Ты не мужчина, а трус и лжец! Да, – продолжала она, – я вышла замуж за Роджера Бонхэма, и каждую ночь он заставлял меня жалеть о том, что я еще жива. Но у меня не было выбора, черт возьми! Моя мать смертельно больна, а он собирался выгнать нас из дома.