Патрисия Лэй - Дилемма мисс Блам

— Боже милостивый, кто вы? — воскликнул он, в удивлении уставившись на Викторию. Хардвик не узнал молоденькую девушку, которая в свою очередь смотрела на него испуганными глазами.

Поддерживая Викторию, он сердито разглядывал ее.

— Что вы делаете в моем доме? — Виктория пыталась подумать об объяснении, но из ее маленького круглого ротика вылетело только хорошенькое «ох». И вместо ответа она взглянула в карие глаза лорда Хардвика, чувствуя, что растворяется в них. Вблизи его лицо с твердым подбородком и тонкими морщинками, которые смех прочертил у глаз, было даже красивее, чем — то, что сохранилось в ее памяти. Неудивительно, что Харриет рискнула всем, чтобы быть с этим ветреным человеком. Он был так высок, что голова Виктории едва доставала ему до сердца, и она слышала его глухие удары, пока ее щека покоилась на его груди. Виктория остро ощущала прикосновение его сильных рук и понимала, что если бы он отпустил ее, она не устояла бы на ногах. Неужели виной тому был первый поцелуй?

Хардвик уже был готов заговорить снова, когда услышал, что дверь тихо открылась, и раздался знакомый женский голос.

— Что здесь происходит?

Обернувшись, оба участника сцены увидели в дверях знаменитую актрису Френсис Ловетт, которая пристально смотрела на них, а в глазах ее полыхало пламя.

Высокая пышная женщина с рыжими волосами, зачесанными кверху и подхваченными перламутровыми гребнями, свирепо сверкала зелеными глазами. Даже в полутемной комнате торжествовала ее красота, статность фигуры, ее плавные изгибы. Но сейчас они видели устремленный на них взгляд разъяренной кошки и гневную презрительную усмешку. Виктория понимала, что так выглядит оскорбленная женщина, и сердце у нее ушло в пятки. Она хотела прекратить сцену, но ни звука не слетело с ее губ, она лишь виновато смотрела на вошедшую.

— Ну, здесь поработал сам дьявол, — простонал Хардвик, отдернув руки с талии Виктории жестом, исполненным вины. Никто лучше него не знал вспыльчивый нрав его любовницы, и хотя за себя он ничуть не опасался, ему казалось несправедливым, чтобы Френсис обрушилась на эту симпатичную крошку, которая в своем ошеломлении походила на пойманного дикого зверька.

Виктория молча переводила взгляд с одного на другого. Что она могла сказать? Отвернувшись от Френсис, она обратилась к Хардвику.

— Я пришла за золотым браслетом. Видя его замешательство, она осмелела:

— Милорд, разве у вас нет браслета, принадлежащего моей знакомой даме?

— Вы имеете в виду этот? — спросил Хардвик, вытаскивая золотой браслет из кармана бархатной куртки и показывая ей. Хардвик разглядывал ее все в том же смятении.

— Да, — вскричала Виктория, выхватывая у него браслет.

Дрожащими пальцами она всунула ему в руку скомканную записку Харриет и, не говоря ни слова, выбежала из комнаты. Слезы струились по ее лицу, а в ушах эхом отдавался бессердечный смех Френсис Ловетт.

— В хорошенькую история я попала, — жалобно пробормотала Виктория, забравшись в кеб и приказав кучеру гнать так, как будто на пятках у него висят все гончие ада.

Стоило Виктории оказаться в экипаже, как она осушила слезы и немедленно начала размышлять над тем, как ей выпутаться из этой славной переделки. Она была не из тех, кто хнычет, попав в неприятную ситуацию, но она не могла не признать, что положение у нее в высшей степени затруднительное. Виктория глубоко вздохнула и попробовала оценить опасность.

Распускать слюни и проклинать других — было просто не в ее натуре. Она сама вовлекла себя в это до жути щекотливое положение и сама должна из него выбраться. Виктория выпрямилась, расправила плечи и составила план действий.

К тому времени, когда она подъезжала к дому, Виктория была твердо убеждена, что это происшествие больше не займет мыслей ни лорда Хардвика, ни Френсис Ловетт, и, потом, ни один из них не знал ее имени.

Харриет услышала, как подъехал экипаж Виктории, в бросилась в прихожую. Она распахнула входную дверь и нетерпеливо ждала, пока Виктория расплатится с кучером поднимется по ступеням.

— Не копайся так, Виктория. Тебя могут увидеть. Входи скорее, гусыня.

Один взгляд на потерянное лицо кузины сказал Харриет, что не все прошло гладко.

— Что случилось? — выдохнула она, почти втаскивая Викторию в прихожую.

Виктория подала ей знак замолчать, пока они не окажутся в безопасности в гостиной, подальше от ушей какого-нибудь любопытного слуги.

Как только за ними закрылась дверь гостиной, Виктория кинулась к дивану, рухнула на него, одной рукой судорожно стаскивая нелепую шляпу, а другую, прижимая ко лбу.

— Со мной случилось ужасное, — сказала она, тяжело вздыхая.

Однако прежде чем она успела вымолвить еще слово, они услышали шум другой кареты, остановившейся перед домом. Обе девушки вскочили на ноги и подбежали к окну.

— Это мама! воскликнула Виктория, нервно озираясь. — Вот, — она вложила браслет в руку Харриет, — мама не должна его видеть.

— Быстрей. Я выскользну через заднюю дверь, и тетя Джейн не будет задавать вопросов.

Харриет схватила шляпу и вуаль и принялась поспешно заворачивать их в бумагу. Она махнула рукой в сторону корзинки с рукоделием и прошептала:

— Я закончила платок для викария. Он в корзинке. С этими словами она удалилась и промчалась через холл к боковой двери.

И в то же мгновение в гостиную вошла леди Блам. Оглядев комнату, она произнесла:

— Привет, дорогая. Мне показалось, что я слышала здесь голоса.

— Я напевала, — ответила Виктория, которая сидела на диване с видом полнейшей невинности. В руках у нее был вышитый платок. — Я закончила работу на сегодня.

Леди Блам рассеянно кивнула. Лицо и хрупкий вид этой стройной женщины скрывали сильную волю. Хотя она родила шестерых детей, ее лицо сохранило аристократическую бледность истинно английской леди, лишь на щеках тонкая кожа слегка розовела. От ее синих глаз ничто не укрывалось.

— Чудесно, дорогая. А теперь, если мы не принимаем, я пойду к себе в комнату и немного отдохну перед обедом. Встреча была утомительной. Леди Гамильтон настаивает, чтобы на весеннем балу было два оркестра, и чтобы в список приглашенных добавили еще сто человек. В этом списке и так уже больше пятисот имен. У нас была по этому поводу до нелепости длинная дискуссия. Все аргументы за и против только вызвали у меня головную боль.

— Прекрасная мысль, мама. Я сама собиралась уйти к себе и немного отдохнуть, — Виктория мысленно взмолилась, чтобы на лестнице ее не подвели ноги, потому что они все еще дрожали. Ей необходимо было остаться одной, чтобы поразмыслить над своим приключением.