Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья

Никита церемонно поклонился Полине, и та прошествовала мимо него, точно и впрямь сию минуту воцарилась, если уж не на престоле, то — на сцене.

— Очнулась, милая?

Анна открыла глаза и увидела над собой родное лицо Варвары.

— Почему ты плакала, Варя?

— Соринка в глаз попала, — отмахнулась та с такой счастливой улыбкой, что Анна тут же ей поверила.

— А для чего меня стережешь? — Анна попыталась подняться и покачнулась — у нее сразу закружилась голова. Варвара поддержала ее под руки и помогла сесть на постели. — Что со мной?

— А ты совсем ничего не помнишь, девонька?

— Помню… — Анна подумала немного и стала перечислять: — Мы ехали в санях, перевернулись… Потом я бежала по лесу… Дуэль помню. Миша… Где Миша?

— Наверное, скоро приедет. А больше ничего? — Варвара с сочувствием посмотрела на Анну и под ее удивленным взглядом решила не томить больше расспросами. — Голубушка ты моя! Ты же вольную получила!

— Вольную? — Анна взяла из рук Варвары подписанный Корфом документ и нахмурилась.

— Отчего затуманилась? — растерялась Варвара. — Счастье наконец-то улыбнулось тебе! Жалко только, что ты нас покидаешь.

— А кто тебе сказал, что я уезжаю?

— Владимир Иванович и сказал. С любимым-то женихом, да из этого дома уехать… — Варвара не успела закончить фразу — Анна вдруг лицом посветлела, и глаза ее вмиг наполнились слезами. — Да что с тобой? Что случилось-то, Аня?

— Миша… Ах, Варя! — Анна разрыдалась.

— Да что ты, Господи? — кинулась утешать ее Варвара. — Анечка, что ты, что?!

— Я же его спасти хотела, Варя, а он мне не поверил…

— О чем это ты? Кто не поверил? Почему не поверил?

— Я ведь сама ему все рассказала — что к Владимиру ночью в спальню вошла… А он… он и слушать меня не захотел…

— Так князь не знает, что между вами ничего там не было?

— Знает, только верить мне больше не хочет.

— Значит, вот что, — твердо сказала Варвара, подавая Анне батистовый носовой платок. — Успокойся! Поссоритесь, помиритесь, не в первый раз. Коли любит, простит!

— Да, видно, не так он меня сильно любит, если не верит мне, — Анна утерла слезы и впервые взглянула в лицо Варвары с прежней ясностью. — Мало того, что не верит, он еще думает, что я к Владимиру пришла, потому что хотела остаться с ним.

— Милая ты моя! — всплеснула руками Варвара. — Начудили вы, вижу! Все хороши — что сама ты, что суженый твой разлюбезный! И Владимир Иванович хорош! Да ладно тебе! Слезы утри и успокойся. Главное, что жива и здорова.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что тебя Никита нашел — брела по лесу в беспамятстве, чуть не заболела. Но сейчас все будет хорошо.

— Никита? Я совсем не помню. Добрый он…

— И тебя любит, — вставила Варвара.

— Он-то любит, — кивнула ей Анна, — да только я для него партия совсем не подходящая. Запуталась я!..

— Вижу, вижу, все вижу, — Варвара прижала голову Анны к своей груди и провела пухлой, теплой ладонью по ее мягким, волнистым волосам — совсем, как в детстве. — Думается мне, время пришло тебе в самой себе разобраться, чувства свои проверить.

— Как же мне теперь жить, Варечка? — вздохнула Анна.

— А об этом мы с тобой подумаем на досуге, — решительным тоном сказала Варвара и велела: — Давай-ка, голубушка, поднимайся не спеша, а я тебе подмогну. Пойдем на кухню — поесть тебе надо, а то последние силы выплачешь. Чаю крепкого налью с вареньоцем. Вишневое, что со свежей варки, пока ты там по балам да театрам разъезжала…

После чая Варвара позволила, наконец, Анне поиграть с Лучиком.

— Вот поела, силы набралась, — ворчала Варвара, — теперь можешь и с котенком повозиться.

Анна взяла Лучика на руки и прижала к себе. Тот нежно замурлыкал, довольный прикосновением хозяйки. Анна улыбнулась и в знак благодарности ласково поцеловала котенка в розовый, чуть влажный носик. В ответ котенок пару раз уморительно чихнул и принялся скрести коготками по кружевам ее платья. Девушка вздохнула, ощутив прилив нежности, и вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Анна подняла голову и увидела стоявшего в дверях кухни Владимира.

— Доброе утро! — с непривычной мягкостью произнес он.

— Доброе утро, — Анна смутилась и покраснела.

— Вы как будто плачете? Отчего? Мне казалось, у вас нет причин для столь явного расстройства. Не на всю же жизнь вы с Варварой расстаетесь…

— А я еще пока никуда не уезжаю, — тихо, но твердо сказала Анна.

— И слезы — это от лука, конечно? — с едва заметной иронией поинтересовался Корф, кивая на Варвару, подозрительно равнодушно крошившую овощи у плиты.

— Да.

— Что ж, понимаю… Князю требуется время, чтобы подготовиться к семейной жизни, надо и поместье в порядок привести.

— Я постараюсь как можно скорее найти себе новое пристанище, — гордо сказала Анна.

— Я сказал лишь, что Репнину… — смутился Корф.

— А я не хотела бы с вами говорить о Репнине, — прервала его Анна.

— Согласен. Я тоже не горю желанием слушать ваши рассказы о будущей семейной жизни. Но все же, учтите, никто вас отсюда не гонит. Вы можете оставаться здесь, сколь угодно долго.

— Благодарю вас. За все. За вольную…

— Я только выполнял предсмертное повеление своего отца, — холодно остановил ее Корф. — Да, кстати, извольте зайти в библиотеку. С вами желает объясниться князь Оболенский, а мне не хотелось бы вмешиваться в ваши личные дела. Не смею вас больше беспокоить!

— Ты что же это, в рот воды набрала?! — Варвара угрожающе повернулась к Анне всем корпусом, едва Корф вышел за порог. — Почему не сказала, что с князем рассталась?

— Я… Я испугалась. Мне его ухаживания ни к чему. Я на сцену поступлю.

— Думаю, однако, ты сама не знаешь, чего тебе надо!

— Ты еще скажи, что я Владимира люблю! — накинулась на нее Анна. — Нет, скажи, скажи! Да за что же это мне!..

В действительности Корф был приятно удивлен, увидев Анну на кухне. Такая привычная и, пора уже себе признаться в этом честно, любезная сердцу картина — Анна здесь, в его доме, как будто ничего не случилось и не изменилось ничего. Впрочем, это только так кажется — он проявил благородство и теперь расплачивается за свой необдуманный поступок, совершенный под влиянием минутного порыва. Корф горько усмехнулся и остановился на минуту перед дверью в библиотеку. Он не хотел, чтобы Оболенский видел его чувствительность.

— Сергей Степанович! Простите, что задержался, — сдержанно обратился Владимир к ожидавшему его гостю.