Александр Соколов (1840-1913) - Испытание Раисы („Красный кабачок“)

Такие развлечения золотой петербургской молодежи в Красном кабачке были совершенно лишены националистического привкуса и были основаны лишь на гусарской лихости и удальстве. Эти традиции несколько вольных развлечений в либеральное царствование Александра I сохранялись долго. В потасовках в Красном кабачке принимал участие и Пушкин вместе с лихим гвардейцем своим старым другом Павлом Нащокиным.

Посещал часто Красный кабачок и Михаил Лермонтов. Вот как описывает поэт дорогу в Красный кабачок в озорном стихотворении «Монго»:

Вдоль по дороге в Петергоф,

Мелькают в ряд из-за оград

Разнообразные фасады

И кровли мирные домов,

В тени таинственных садов.

Там есть трактир... и он от века

Зовется Красным кабачком...

---

В конце 1830-х годов в Петербург возвращается семья Кессених. Иоганн Кессених заболел и больше не мог работать и заниматься переплетным делом, заботы о содержании семьи пришлось взять на себя Луизе. Возможно, что работа мужа Луизы в Прибалтике проходила довольно успешно, и семья накопила кое-какие сбережения. Это позволило Луизе вскоре после приезда в Петербург приобрести трактир под названием Красный кабачок, который в то время был довольно популярен у петербургской публики и при должном управлении мог давать изрядный доход.

Луиза Кессених, став владелицей Красного кабачка в конце 1830-х годов, пыталась сохранить былую популярность заведения, хотя в новом суровом николаевском царствовании уже не было прошлых развлечений золотой молодежи. Но посетителей привлекала хорошая кухня, которая приобрела черты характерные для немецкой кулинарии, и кабачок по прежнему оставался любимым местом встречи как немецкой публики, так и аристократической и военной молодежи. Трактир славился своей музыкой и танцевальными вечерами, зимой строились ледяные горы. В трактире было всегда чисто и уютно, обслуга вышколена, продукты всегда свежие, и блюда хорошо приготовлены, что особенно ценилось, ибо было большой редкостью в российских трактирах и ресторациях.

Сохранился рассказ «Воспоминания юнкера» о Красном кабачке и его хозяйке. Рассказ описывал события 1845-1849 годов и был опубликован в 1884 году в журнале «Русская старина»:

...Выступали мы в лагерь, обыкновенно, уже под вечер, так как переход в Петергоф совершался с ночлегом. Первый привал делался у известного Красного кабачка, тогда уже увядавшего, но все-таки хранившего некоторые следы былой славы. Содержательницей его в то время состояла некая г-жа Кессених, гнусной наружности старуха, в юных летах служившая, как говорили, в прусских войсках, вроде нашей девицы Дуровой; с той только разницей, что последняя была гусаром, а Кессених – пехотинцем, так по крайней мере свидетельствовал висевший в Красном кабачке портрет ея, снятый в молодых летах, на котором она изображалась в мундире прусского фузилера, с тесаком через плечо. Бранные подвиги сей героини, кажется, не записаны на скрижалях истории; знаю я лишь, что на старости лет она, покинув меч, возлюбила занятия увеселительными заведениями; в самом Петербурге содержала танцкласс, а на петергофской дороге царила в Красном кабачке.

Возможно, что в Красном кабачке висел выполненный маслом портрет по гравюре, изготовленной в Прибалтике. Портрет, висевший в Красном кабачке, долго хранился в семье потомков Кессених в Петербурге. Вот как описывает этот портрет праправнучка Луизы Кессених известная российская актриса Татьяна Пилецкая:

В квартире на Таврической еще до войны на видном месте висели два портрета и маленькая картинка, шитая бисером. Один портрет написан маслом. На нем изображена молодая очень некрасивая женщина с мужской стрижкой ежиком, в зеленом мундире с красным стоячим воротником и тесаком через плечо. Второй портрет – литография этой женщины в преклонном возрасте. На платье ее красовались воинские награды: железный крест и медаль. Литография и картинка, шитая бисером, сохранились по сю пору. А портрет, писанный маслом, исчез во время войны.

Как видно по описанию, на портрете маслом Луиза изображена в странной униформе: на этот раз мундир становится зеленым с красным воротником, что частично соответствует униформе уланов-добровольцев Восточно-прусского полка, но в этом полку воротник мундира не был красным. Ну точно, не везло Луизе с изображением на ее портретах уланской униформы.

В начале 1846 года в популярной в то время петербургской газете «Северная пчела» появилась такая заметка:

На Красный Кабачок приглашает вас содержательница самого старого из Русских загородных трактиров женщина-воин мадам Кессених, сражавшаяся в прусских рядах (1813 и 1814 гг.) в уланском мундире за независимость Европы и украшенная военным орденом. Она давно уже переселилась в Россию, к своим военным товарищам, и потчивает посетителей в своей винтер-квартире русскими блинами и немецкими вафлями. Иностранцы боятся русских блинов, как картечи, но для госпожи Кессених блины – холостые заряды, и она сожалеет, что не может ввести нашего народного кушанья в прусские войска. Надобно навестить героиню знаменитой войны, променявшую бивуачные огни на мирный огонь очага. На Красном кабачке есть и горы.

Заметка явно рекламного характера, благо к этому времени издатель газеты Ф.В. Булгарин был уже знаком с Луизой Кессених – два года назад он писал о ней и ее танцклассе подробную статью.

Или вот такая коротенькая историческая справка с сайта "История Петербурга":

Проспект Стачек в прошлом Петергофская дорога. Эта дорога вела людей на строительство военно-морской крепости Кронштадт. Петр I часто навещает стройку и для него на берегу речки Красненькой срубили один из первых попутных домов-светлиц. Окрестности попутного дома указом от 16 ноября 1706 года царь пожаловал своему толмачу Семену Иванову. Указом от 7 июня 1713 года царь жалует Семену Иванову и сам попутный дом с правом устроить вольный дом и торговать в нем водкой и табаком. В дальнейшем за трактиром прочно закрепляется название “Красный кабачок”. В указе царь запретил Иванову продавать кабачок.

В дни дворцового переворота 1762 года Екатерина II с отрядом гвардейцев в ночь с 28 на 29 июня ночевала в Красном кабачке по пути в Петергоф.

Во времена царствования Анны Иоанновны Красный кабачок принудил продать наследников Иванова царский любимец генерал-полицмейстер Василий Салтыков за 600 рублей. После смерти Анны Иоанновны сестра бывшего владельца кабачка Дарья Иванова, рассказала Елизавете Петровне о нарушении Салтыковым заповеди Петра I. Дочь Петра Великого тут же приказала уничтожить купчую и передать Кабачок просительнице уже с правом его продажи.