Наина Куманяева - Дерзкая галичанка

– Нет, кроме наших, русинов, я имею ввиду галицийских славян. Галицийкой была моя мама. Но наш русский отличается от вашего, наш язык ближе к малороссийскому. Так что правильному русскому языку меня учил папа и его денщик. Надеюсь, он не слишком отличается от вашего?

Когда багаж полностью распаковали, Ганна удалила всех слуг, оставив при себе только Парашу.

– Ты поможешь мне одеться к обеду, – сказала она, усаживаясь за туалетный столик перед зеркалом. – Елена Матвеевна говорит, что ты искусно обращаешься с волосами. Надеюсь, ты сможешь что-нибудь сделать с моими?

Она вытащила из прически с полдюжины шпилек, и каскад черных волос заструился по ее плечам.

– Боже праведный! – воскликнула Параша. – Никогда прежде я не имела дел с такой массой волос. Они похожи на накидку.

– С ними столько хлопот, – сказала Ганна. – Папе нравятся длинные волосы, но говорят, что сейчас они выходят из моды, так что наверное, я их обрежу.

Параша приподняла длинные, черные как смоль, локоны. Они шелковисто заблестели в ее руках.

– Какая жалость, что вы собираетесь это сделать!

– Dracul![9] Ты говоришь в точности, как мой отец. Сегодня просто уложи их. Сможешь?

– Я подниму локоны вверх, сударыня, и заколю шпильками, если вас это устроит.

– Отлично!

Параша проявила чудеса, работая с волосами Ганны, а когда они были закручены и уложены изящными волнами, Ганна выбрала платье сверкающего изумрудно-зеленого цвета, отделанное черным кружевом. К этому наряду она одела изумрудное ожерелье своей матери. Платье плотно облегало талию и складками спускалось книзу. Корсаж открывал выпуклость белоснежной груди.

На ее родине ни одной девушке никогда не позволили бы появиться на людях в таком одеянии. Но, как и большинство из вещей Ганны, это платье раньше принадлежало ее матери. С началом войны туда практически прекратился подвоз дамских платьев, а юная девушка, быстро выросшая из своих коротких юбочек, должна была что-то носить. Ганна понимала, что этот наряд чересчур откровенен, но, в конце концов, Россия известна своим стремлением быть на шаг впереди всего мира в вопросах моды, уступая в этом вопросе первенство лишь Франции.

Прежде чем спуститься вниз, Ганна долго рассматривала себя в зеркало. Хотелось бы иметь на груди на два вершка побольше материи… да и плечи чересчур оголены, но, в общем, выглядела она на уровне. Хорошенькое личико и высокая шея компенсировали мелкие огрехи наряда. Она приподняла юбки и заспешила к лестнице.

– Похожа на царицу Савскую при ее первом свидании с царем Соломоном, – так описывала свою новую хозяйку Параша, вернувшись на кухню.

– Скажешь тоже, – буркнула горничная хозяйки Матрена, – скорее на праматерь Еву через полчаса после грехопадения. На ней было не больше одежды, чем травы на плацу. Попомните мои слова, эта дамочка отхватит себе не меньше чем князя.

«Умеет себя подать эта девица», – таково было первое впечатление Олега при виде молодой южанки, грациозно спускавшейся по лестнице. Если бы императрица Елисавета Алексеевна увидела ее сейчас, она никогда не позволила бы юной мадемуазель Ганне появиться во дворце. Спускаясь к Олегу, Ганна заметила, что молодой офицер очень заинтересован то ли ее изумрудами, то ли ее оголенным телом под ними. Подняв наконец глаза, он обнаружил, что она наблюдает за ним с терпеливой и слегка насмешливой улыбкой.

– Добрый день, ваше благородие! Надеюсь, я не опоздала?

– Добрый день, мадемуазель! Хорошо, что мы обедаем одни, так как в России дебютантки носят лишь белые платья и самого скромного покроя, – прибавил он, бросая последний взгляд в ее глубокий вырез.

– Белые! О, нет! Это для меня самый ужасный цвет. В белом я выгляжу абсолютно бесцветно, – всплеснула руками Ганна.

– Зато вы будете выглядеть так, как и должна выглядеть девица на выданье, мадемуазель.

Она нахмурилась и подала ему руку, чтобы направиться в гостиную, где Елена Матвеевна с нетерпением ожидала момента, когда они приступят, наконец-то, к обеду.

– Ты выглядишь прекрасно, Ганна, – улыбнулась она, беря Олега под другую руку и увлекая их по направлению к столовой. – Но совершенно неуместно, – шепнула она Олегу.

Когда они сели за стол, Ганна произнесла:

– Мне следует поговорить с нашей императрицей об этих ужасных белых платьях. Она общительна?

– Нет, моя дорогая. И самый верный способ заставить нашу красавицу наброситься на тебя с упреками, это проявить хоть малейшую развязность, – без обиняков заявила Елена Матвеевна. – Но как только ты найдешь себе мужа, то сможешь с полным правом носить сколь угодно яркие платья.

– Ах, так значит мне предстоит страдать лишь одну-две недели, – сказала Ганна и зачерпнула ложку лукового консоме. Она попробовала густую жидкость и хмуро взглянула в тарелку.

– Можно мне немного перца? – попросила она.

Ей подали перечницу с кайенским перцем, и Ганна трясла ее до тех пор, пока вся поверхность супа не стала красной, затем перемешала и съела все без жалоб, но и без всяких признаков удовольствия.

– Я никогда раньше не ела молочных супов, – сказала она. – Мне кажется, у него слабый привкус лука.

– Точнее, это лук-порей.

Даже самые недогадливые смогли бы понять, что и остальные блюда девушка нашла такими же неаппетитными. Она щедро посыпала их перцем и разными приправами, находящимися на столе, но все равно пряностей не хватало. В ожидании десерта они обсудили ее поездку и положение дел на юге. Девушка с радостью заметила, что на десерт принесли рис. Она с удивлением взглянула на хозяйку, когда та добавила в блюдо сахар и молоко.

– О, хресна мати! Ты же не сможешь это есть! – воскликнула она.

– Напротив! Этот чудесный рисовый пудинг? Конечно же, я съем его, дорогая. Что же еще с ним делать, скажи на милость?

Олег испортил вкус своего риса точно таким же образом. Ганна слегка посыпала свою порцию солью и решила, что по сравнению с остальными блюдами это – вполне съедобно. Надо будет спуститься вниз в поварскую и показать повару, как готовить рис. Можно продержаться на одном рисе несколько недель, если возникнет такая необходимость.

Она не замедлила встать из-за стола, как только поднялась Елена Матвеевна.

– Оставим Олега с его портвейном, – произнесла хозяйка дома и повела Ганну в гостиную. – Олег сохраняет за собой привилегию мужчин выпить вина после ухода дам даже тогда, когда мы обедаем вдвоем. Он присоединится к нам через полчаса или чуть позже.

Ганна не думала, что Олег выдержит столь долго. Этот чопорный чинуша может сколько угодно притворяться, что не одобряет ее наряд и стиль, но его это крайне заинтересовало. Она постарается пораньше отправить Елену Матвеевну в постель, чтобы иметь возможность пококетничать с Олегом и настроить его на более уступчивый лад.

Не прошло и пятнадцати минут, а Олег Аркадьевич уже присоединился к дамам, уютно расположившимся у камина. Он уже обдумал сложившееся положение и принял решение. Его кузина довольно хороша собой, достаточно привить ей хорошие манеры, и найти подходящую партию для молодой галицийки не составит труда. Отец ни в чем не сможет обвинить его, если Ганна сама откажется от их брака. Можно представить ситуацию таким образом, будто он сделал все, что в его силах, но, увы, потерпел неудачу.

– Что-то ты сегодня быстро, Олег? – удивленно заметила Елена Матвеевна.

– Думаю, что наша гостья, наверное, устала после столь долгого путешествия. Мне хотелось побыть немного в ее обществе перед тем, как она поднимется к себе.

Ганна удивленно захлопала ресницами, услышав о своей усталости, когда на дворе лишь стало смеркаться. Однако, поставив цель быть услужливой и любезной, она изобразила зевок, изящно прикрыв ручкой подбородок.

– Это морской воздух нагнал на меня сон, – поведала Ганна, не желая создавать у них впечатления, будто она все время ложится спать среди бела дня.

Елена Матвеевна поболтала немного о предстоящем Сезоне – балах и приемах, о скачках, грандиозном съезде гостей у Апраксиных, а Олег дал несколько указаний по этикету.

Ганна внимала их словам с явным интересом.

– Папа полагает, я сделаю блестящую партию, – сказала она, намекая таким образом Олегу, что в ее понятии он такой «блестящей» партией не считается. – Я поняла, что в России бытуют странные традиции: у девушек, первый раз выходящих в свет, должны быть платья только белого цвета, что бедным дебютанткам запрещено танцевать вальс и прочее. Но у вас не будет повода для опасений за мое поведение. Я постараюсь выполнить все правила.

Она повернулась к Олегу и продолжила:

– Это платье, которое вам так не понравилось, кузен, вовсе не мое. Оно принадлежало моей покойной матушке. Так как в стране, объятой войной, невозможно купить или сшить на заказ новую одежду, мне перед отъездом пришлось довольствоваться тем, что оказалось под рукой. И, смею вам заметить, в нашей стране также не принято привлекать к себе внимание экстравагантными нарядами или легкомысленным поведением.