Наина Куманяева - Дерзкая галичанка

– Какой очаровательный дом, хресна. Вам здесь, должно быть, очень уютно, – произнесла она. Затем сняла накидку, с небрежной улыбкой подала ее Олегу и, сказав «спасибо», с легким трепетом разжала пальцы. Олег подхватил накидку и огляделся в поисках Спиридона.

– Повесьте ее, пожалуйста, – терпеливо, как будто бы она говорила с идиотом или глухим, произнесла Ганна.

– Непременно, – ответил Олег после минутного замешательства и понес накидку в прихожую.

Ганна, не уверенная в том, что ее намеки достигают цели, добавила:

– Panski pracownik glupkowaty[8]. – Она понадеялась, что это оскорбление Олег поймет.

– Боюсь, дорогая, я не сильна в румынском языке. Твой папа писал, что ты вполне прилично говоришь по-французски.

– Я сказала, что ваш дворецкий – он, очевидно, немного не в себе?

– Спиридон? О, нет! У него разболелся зуб. С чего ты взяла, что у него не в порядке с головой?

– Он пытался выставить меня из вашего дома. А потом заявил, что я должна буду пройти через заднюю дверь.

– В самом деле? Я поговорю с ним, не сомневайся.

– Да, я думаю, вам было бы неплохо это сделать.

Вернулся Олег.

– Ваша хозяйка хочет сказать вам кое-что, – произнесла Ганна, ободряюще взглянув на свою крестную.

Елена Матвеевна и ее сын обменялись недоуменным взглядом.

– Это – мой сын Олег, – объяснила гостье Елена Матвеевна.

Волна гнева обожгла грудь Олега.

Дворецкий! Она приняла его за дворецкого! Но, заметив слабую улыбку на лице девушки Ганны, понял ее уловку. Она решила поквитаться с ним за то, что он принял ее за служанку. Итак, мадемуазель решила отплатить той же монетой, не так ли? Ну что ж, если она желает состязаться в остроумии, он чувствовал, что не ударит в грязь лицом.

Олег отвесил требуемый этикетом поклон, пренебрежительно оглядывая в то же время каждый стежок ее платья.

– Умоляю, простите мне эту ошибку, Ганночка. Мы ждали сообщений о вашем прибытии, хотели поблагодарить ваших спутников и обязательно встретить вас…, но… письма от вас не было…

– Было, барин, было, – прокряхтел старик Спиридон, входя в комнату со свечами и принимаясь зажигать канделябры. – В тот четверг было письмо с заграницы, да вы не читая велели его свалить с другими письмами – в слона.

Взгляды матери и сына повернулись к мусорному ведру в виде стоявшего на задних лапах слона, куда Олег привык сваливать приходящие ему счета и оплачивал их по мере поступления жалованья – раз в месяц.

– Так вы – Олег Аркадьевич! – воскликнула Ганна. Она поднялась и изящно присела в реверансе, производя точно такой же пристальный осмотр кузена, каким ее несколько минут назад наградил и он сам. – Моими компаньонами в этом путешествии были старый дядька и его сестра. В Данциге они сдали меня с рук на руки капитану Ван Вейзену и его жене. Они очень хорошие друзья папы.

– Но душа моя! – воскликнула Елена Матвеевна. – Объясните мне, почему отец ваш решил вас послать столь замысловатым и опасным путем – через…

– Через Валахию, Трансильванию, Австрию, Пруссию, Польшу… Он посчитал, что так будет гораздо безопаснее, чем ехать через места, где хозяйничают турки, волонтеры, татары и гайдамаки… Большой охраны он мне дать не мог, а с французами, немцами и шляхтой всегда проще договориться, чем с самостийными царьками.

Они смолкла. Везде считалось неприличным, когда приезжие берут на себя слишком много апломба. У мадемуазель Ганны имелась привычка получать то, чего она желала, обводя родного отца вокруг пальца. И поскольку замуж ей в восемнадцать лет вовсе не хотелось, а сидеть дома в военное время – тем более, поскольку их поместье все равно обязано было пережить нашествие войска (либо турецкого, либо русского), она и объяснила отцу, что извилистым путем можно достичь цели подчас гораздо быстрее, чем напрямик. Во время пути в Валахии и Трансильвании ее встречали как царевну, она побывала во всех театрах Праги и Варшавы, и не особенно торопилась бы в Петербург, если бы не настоятельная просьба ее отца, касающаяся известной им обоим особы. И так как объяснить человеку, что поступить так, как выгодно ей – является наиболее простым путем решения его проблем. Этот путь ей казался весьма простым и эффективным средством, она не видела причин менять свою тактику и в России. В их доме властвует этот морской поручик? Ну что же, значит, в первую очередь, надо прибрать к рукам именно его. К счастью, он, похоже, глуповат. И не урод. Всегда занятно разыгрывать свои штучки с красивым и недалеким молодым человеком.

– Вы должны простить меня, – сказала Ганна, застенчиво взмахнув своими пушистыми черными ресницами. – Папа не говорил мне, что вы так привлекательны.

Уже знакомый с женскими хитростями, Олег мог распознать кокетство, если напрямую сталкивался с ним. Когда молодые дамы начинали льстить ему, то все в общем-то сводилось, обычно, к надежде набить себе цену, касалось ли то дам известной профессии, либо девиц на выданье из приличных семей. В первом случае дело касалось лишнего целкового-двух, во втором – ценой вопроса уже становился он сам – его свобода и пусть и незначительное состояние. Бессмысленность дальнейшей службы уже давно тяготила его – ему оставалось еще пара лет до истечения 10-летнего срока службы и последующей бесславной отставки человека, чиновника, не сумевшего себя проявить. И потому он тоже мечтал о скорейшей женитьбе – на дочери князя, графа, надворного советника с хорошим имением, капиталом и знакомствами при дворе. Однако, увы! – таковые все были либо разобраны, либо их отцы и матери присматривали для своих обожаемых чад супруга побогаче и повлиятельней.

Он сознавал, что эту бойкую девицу с высоким бюстом прислали в Санкт-Петербург с твердым намерением окрутить его, но он не станет легкой добычей, в этом она убедится сама. Бог с ней, с отставкой, но он еще достаточно молод для того, чтобы становиться сборщиком на каком-то там бессарабском винограднике. В любом случае он предпочитает Fine Champagne.

– Как он мог говорить что бы то ни было о моей внешности, никогда меня не видя, – безразлично ответил Олег вслух.

– Мы тоже подумать не могли, что ты так хороша, – сказала Елена Матвеевна. – Незадолго перед твоим приездом я говорила Олегу, что ты, наверное, уро…

– Урожденная Веселовская… – продолжил Олег, сверкнув глазами в сторону матери.

– То есть с кожей цвета отварной тре… я имею ввиду слоновой кости…

– Мама думала, что вы похожи на вашего отца, – быстро оборвал ее Олег.

– Нет, говорят, что я пошла в Могилов – род моей мамы, – ответила Ганна и, не удержавшись, добавила: – Хотя, я должна была узнать вас, кузен, так как вы чем-то напоминаете моего папу.

– Н-да. Фамилия у вашей маменьки… того-с… – пробормотал Олег, старательно отводя взгляд от выреза на ее блузке. Нет, эта южанка явно не походила на бледных северных красавиц.

– О, в наших краях это довольно известная фамилия, – потупив взгляд произнесла девушка. – Примерно так же, как и в России популярна другая фамилия…

– Вы имеете ввиду, примерно как Ивановы?

– Нет – примерно как Рюрики.

Произнося эти слова, она заметила, что Олег оставался равнодушен к ее шпилькам в его адрес. Он не обижался на нее, но и не обращался с ней так, как обычно ведут себя бонвиваны. Неужели он настолько глуп, что не реагирует ни на комплименты, ни на оскорбления?

Затем Елена Матвеевна пригласила всех на чай. В течение следующего часа Ганна развлекала хозяев ярким описанием жизни в Бессарабии и перипетиями своего путешествия. Елена Матвеевна удивлялась, почему она избрала столь витиеватый способ путешествия, и сама же рассказывала, что весь двор сейчас пребывает в страшной тревоге по поводу ужасной манеры вести войну, которую избрал этот несносный кривой старикашка-Кутузов. Ганна рассказала о том, каково им было в канун ее отъезда – турки наезжают эпизодически, разъездами, русские крепко сидят в своих лагерях и лишь иногда куда-то перемещаются; время от времени появляются шайки людей, которые называют себя волонтерами, но командуют ли ими русские офицеры или это местные бандиты – не разберешь. Бедной честной девушке без ружья из дому нельзя выйти.

После длительного обсуждения пришли к выводу, что русское военное министерство забыло о своих войсках. Олег за время чаепития не проронил ни слова. Он и не думал поддерживать беседу. Таков был его первый шаг в антисвадебной кампании.

– Капитан сказал, что мне надо забрать свои чемоданы до завтрашнего дня, – сказала Ганна. – Можете вы мне это устроить, кузен?

– Тебе лучше заняться этим сейчас же, Олег, – вставила его мать. – Наша гостья, очевидно, захочет переодеться к обеду.

– Да, я тоже так думаю, – сразу же согласился он, недвусмысленно окинув взглядом пестрый наряд Ганны.

– Может быть, вы привезете мою картонку для шляп? – с трудом сдерживая улыбку в ожидании новой провокации, прощебетала Ганна.