Охотники и ловцы рыб (СИ) - Иванова Татьяна "ITN-997"

Но родственница Иоанна Цимисхия Феофания была тоже, понятно, из знатной семьи, утонченная и образованная. И в результате ее брака с Оттоном Вторым появился следующий император Оттон Третий. Он вырос мечтательным юношей, любящим книги и старинные предания. Посватался к племяннице подросшего к тому времени императора Василия принцессе Зое. А у императоров Василия и Константина не было, и нет сыновей, как ты знаешь. Правитель Запада, муж дочери императора Константина принцессы Зои вполне мог объединить и западную и восточную части Империи, возродив ее былое величие. Этого германский император и хотел. Он верил, что ему суждено стать объединителем Великой Империи. И было ему тогда лет восемнадцать-двадцать.

Всеслав помолчал. Любава слушала, не прерывая, внимательно, склонив голову на бок. Она умела слушать.

— Следующее действующее лицо этой истории — пражский епископ Адальберт, святой Войтех. Его выгнали с пражской кафедры, и он отправился в Рим. Стал там простым монахом в греческо-латинском монастыре святых Вонифатия и Алексея человека Божия. Это известный монастырь. Один из известнейших в Италии.

— Я знаю. Они возрождают западное монашество в его древнем, подлинном виде.

— Да. И Адальберт тоже проповедовал, что подлинное благочестие было неразделенным, единым. А третьим действующим лицом как раз и был молодой князь Болеслав, активный талантливый полководец, человек дела. Все трое подружились, встретившись в Европе. Вот тогда и родилась идея renovatio imperii Romanorum, идея возрождения Империи, которой князь Болеслав был верен всю жизнь. Даже после трагической гибели двадцатилетнего императора Оттона, своего друга. Славянские земли планировалось объединить и образовать провинцию Империи под названием "Славия". Сильная Славия легко бы дала отпор своим врагам.

— Красиво звучит, — невольно мечтательно улыбнулась Любава, не поднимая глаз, — Славий в наших церковных песнопениях это соловей.

— Святой Войтех мечтал об исчезновении славян с невольничьих рынков, мечтал о появлении сильного, процветающего народа — славян. И естественно, во главе Славии должен был встать друг германского императора король Болеслав Пяст. Ты морщишься, Любава? Да. В этом главный вопрос. Ты же видела пана воеводу. Неужели ты думаешь, что такие, как он, отдадут хоть кому-то другому первенство? А тем более правителям земель с "самарянской" верой. Вы же до сих пор не решили, кому будете поклоняться, Велесу или святому Власию, сам видел.

— Нет, мы как раз решили, что Власию, — со слабым отблеском озорной улыбки проговорила Любава, поднимая глаза. — Это они еще не поняли, что мы за них все решили.

— Какое чисто византийское коварство, — он улыбнулся ей в ответ.

— Нет. Не византийское. Римский папа Григорий Великий тоже советовал вытеснять языческие божества христианскими. Это проверенный путь христианизации народов. Но Евангелие людям надо давать читать. Какие же они христиане, если его не читают? — грустно закончила новгородка, и отвела глаза от Всеслава, глядя на отблески солнечного луча, падавшего из окна. Таким христианином, который не читал Евангелие, был его отец.

Всеслав сел рядом с невестой на лавку.

— Я собирался перейти к истории Предславы. Княжна Предслава Владимировна, красавица, образованная женщина, каких нет ни на Востоке ни на Западе, — с невольным восхищением сказал рыцарь. — На Западе такие чересчур свободные женщины грубоваты, а на Востоке глуповаты. А эта — нет слов для описания. И вот она попадает в плен к Болеславу, уже захватившему к тому времени и Поморье и Чехию, правда Чехию пока что не очень удачно. Почему ты думаешь, что он сделал ее наложницей насильно? Нет. Он предложил ей стать королевой. Королевой Славии.

И Всеслав с удовольствием встретил удивленный взгляд синих глаз своей невесты.

— Эта умная женщина тоже загорелась идеей объединения славянских земель. Под своей королевской властью, естественно. Дочь уже легендарного князя Владимира могла бы отдать для будущей Славии все Киевское княжество.

Любава продолжала удивленно смотреть на Всеслава. Тот встретил ее взгляд с легкой грустью.

— Ты действительно прекрасно слушаешь. Молчишь, хотя и знаешь, что у Болеслава ничего не вышло. Мечты — это всегда как туман. Когда-нибудь они рассеиваются. Против людей моего князя взбунтовался народ на Руси, как когда-то в Чехии. Здесь, в Польше начались беспорядочные волнения, и Болеслав был вынужден отступить из Киева. Но он увез оттуда не только всех дочерей князя Владимира вместе с Предславой, но и епископа Анастасия, чтобы тот совершал для его будущей королевы службы по восточному обряду. Мой князь очень хотел, чтобы ей здесь было хорошо. И ради будущей власти Предслава закрыла глаза на имеющуюся у нас в наличии немку Оду, предыдущую жену князя Болеслава. С немцами мы теперь, знаешь ли, не дружим.

И именно из-за планов создания славянского королевства Славии киевский и новгородский князь Ярослав предал полному забвению участь своей сестры.

Любава снова принялась теребить кончик своей пушистой косы, опустив глаза.

— Предслава совсем не нравится твоему новгородскому князю в качестве жены короля Славии Болеслава Пяста. А тот все же намерен короноваться этой весной. Удивительная верность своей юношеской мечте, ты не находишь?

Девушка молчала.

— И, оставив вопросы политики в стороне…, ты все еще испытываешь к моему князю отвращение? — тихо спросил Всеслав, пристально глядя на свою невесту.

— Нет — так же тихо ответила новгородка.

— Я на это и рассчитывал. — признался рыцарь.

Они помолчали. Солнечный свет за окном медленно угасал.

— Ну что же, до встречи, — Всеслав, наконец, решительно встал.

— Возвращайся скорее, Всеслав. Я буду тебя ждать.

— Меня, или вестей о Рагнаре?

Растерявшаяся Любава не ответила, и он, коротко поклонившись, молча вышел.

С утра пораньше Всеслав действительно ускакал, захватив с собой Творимира и лучшего, хотя и совсем молодого, новгородского следопыта Добровита. А его новгородская невеста принялась налаживать связь с населением. Точнее, население принялось портить ей нервы. Но любой миссионер знает, что, когда кто-то активно портит тебе нервы — это такая ненормальная, но форма контакта. И, если возможно, то лучше такой случай не упускать.

Поэтому Любава, снова встретившись с паном Вроцлавским воеводой Гумбертом в гриднице, старательно ему поклонилась. К тому времени она уже переоделась в местный наряд. Нижнее длинное, обтягивающее фигуру платье поверх рубахи. И верхнее, более короткое платье с широкими рукавами, слегка приталенное, с поясом. Никаких бус, височных колец и прочих висюлек. Только изысканная вышивка по краю ворота и вышитые ленты, поддерживающие волосы в прическе. Темно синее верхнее платье девушке шло, и пан воевода с проблеском интереса оглядел похорошевшую невесту своего наследника. Вообще говоря, от рождения пана Гумберта звали Збиславом, или, еще проще, Збисеком, но он научился так грозно хмурить брови, если кто называл его этим простецким именем, что все быстро усвоили, что пан воевода такого не потерпит.

— Проходи, садись, самарянка, — вместо приветствия произнес он, указывая родственнице князя Ярослава на почетное место на помосте в полупустом зале с обогревающими его на славянский манер двумя печками.

Такого провокационного начала беседы Любава не могла пропустить мимо ушей.

— Пан Гумберт, вы забываете, что именно в беседе с Самарянкой наш Спаситель сказал, что ищет тех, кто будет Ему поклоняться в духе и истине. Евангелие от Иоанна, если вы не читали.

Пан воевода уселся на лавку и молчал довольно долго. Любава оглядела полупустой зал, столы и едоков. Мясо здесь вообще ели руками и бросали кости крутящимися под столами собакам. Одна такая собачка подошла и ткнулась носом Любаве в колени.