Энни Берроуз - Откровения виконта

— Смерть родителей — тяжелое испытание для любого человека, — проговорил он. — Примите мои искренние соболезнования.

«А смерть мужа не является тяжелым испытанием, не так ли, Николас?» — со злостью подумала Лидия.

— Могу ли я пригласить вас на танец? Или вы еще не отошли от смерти отца и не мыслите ни о чем подобном?

— Да нет, я с удовольствием потанцую с вами, — сказала Роуз и поднялась со своего места.

— О, Роуз, ты не должна — начала Лидия.

Лорд Розенхорп взглянул на нее и насмешливо улыбнулся.

— Вы, наверное, помните, миссис Морган, я никогда не обращал внимания на то, что говорят девушкам их компаньонки, — насмешливо проговорил он.

И опять его слова пронзили сердце. Значит, она всего лишь компаньонка. Он всегда с презрением относился к ним. Неужели Лидия совсем ничего для него не значит? Неужели он считает, что ее можно выбросить из своей жизни, словно старый сапог? Тем не менее она надеялась, что это не так.

— Роуз, — жестко проговорил Роберт. — Ты не должна танцевать с Розенхорпом.

— Но почему? Мой брат временами такой надоедливый, — с презрительным смехом обратилась она к Розенхорпу, — не разрешает мне танцевать с мужчинами, которые, по его мнению, могут представлять для меня опасность. Будь его воля, он бы вообще запретил мне танцевать. Вот не думала, что его запреты распространятся и на вас. Ведь вы его старый друг.

— Это не важно, — проворчал Роберт. — Моя сестра сегодня ужасно много болтает. Надеюсь, вы простите ее за это, лорд Розенхорп?

— Да, конечно. По крайней мере, она не краснеет и не заикается из-за любой мелочи, как некоторые девушки во время первого сезона.

Лидия вздрогнула. Когда-то ее робость и стеснительность казались Николасу привлекательными и милыми.

Почему же сейчас он с таким отвращением вспоминает об этом? Роуз, кажется, заметила резкую перемену в настроении мачехи и виновато взглянула на нее.

— Роуз, я не позволяю тебе этого делать, — строго проговорил Роберт. Лидия поняла, что теперь Роуз уж точно станет танцевать с Николасом назло брату.

Так и вышло. Роуз бросила дерзкий взгляд в сторону Роберта и положила руку на плечо Розенхорпа. Спустя минуту они уже кружились в вальсе. Роберт с потерянным видом смотрел на них, не в состоянии помешать. Лидия чувствовала себя так, словно под ногами у нее разверзлась пропасть. На душе было пусто, вдруг стало холодно и одиноко в душной многолюдной гостиной. Приятные воспоминания о Николасе канули в лету. Она должна выбросить из головы мысли о лорде Розенхорпе. Навсегда захлопнуть эту дверь.

Лорду Розёнхорпу с огромным трудом удавалось скрывать от Роуз охватившее его отчаяние. Сердце мучительно сжималось, все его существо охватили злоба и обида. Он и сам не понимал, как может вполне сносно, не сбиваясь, танцевать, смеяться, разговаривать и даже флиртовать, при этом думая о другой женщине. Увидев Лидию, разодетую в шелка и муслин, с дорогим жемчужным ожерельем на шее, он пришел в ярость. Ведь и платье, и жемчужное ожерелье подарил ей покойный муж, отвратительный старик. Больше всего на свете хотелось подойти и сорвать с ее шеи ненавистный жемчуг, бросить его на пол и растоптать. Или задушить ее этим ожерельем. Огромным усилием воли ему удалось побороть порыв. Присяжные не оправдали бы его, если бы он убил Лидию. По-своему он был прав, Лидия предала его, вышла замуж за другого. Перед тем как совершить этот ужасный поступок, она могла хотя бы ради приличия спросить, любит ли он ее. Как она могла выйти за того человека? Ведь он годился ей в отцы. Даже не в отцы, в дедушки. Он презрительно фыркнул, и мисс Морган с удивлением посмотрела на него.

— Прошу прощения, я просто немного замерз, — нашелся Николас.

Ему вдруг вспомнился вечер, когда он узнал о том, что Лидия вышла замуж. Они с Робертом пили бренди.

— Отец недавно женился в четвертый раз, — заплетающимся языком рассказывал тот. — Три его предыдущие жены умерли. Не выдержали, должно быть, его тяжелого характера и постоянных придирок. — Лицо его скривилось от отвращения. — Каждая новая жена была моложе предыдущей. А уж последняя и вообще почти ребенок. На четыре года моложе меня. Как тебе это нравится? И я должен уважать ее и называть мачехой? Представляешь, каково мне?

Роберт осушил бокал одним глотком. Николас сочувственно кивнул. Роберт назвал имя новой жены отца, и сочувствие к визави мигом испарилось. Они с Робертом никогда не были близкими друзьями. Просто ровесники, которых связывали общие интересы. А в данный момент Николас был неспособен сочувствовать кому бы то ни было. Все его мысли были заняты Лидией и ее странным, совершенно необъяснимым поступком. Как она могла выйти замуж за полковника? Человека втрое старше ее, за плечами у него три брака? Николас сидел как громом пораженный.

— Это невозможно, — задыхаясь, проговорил он. Ему вдруг вспомнился этот худой, как палка, старик с неприятным пергаментно-желтым лицом. Во время этого пикника Николас решил пройтись по Вестдену и случайно встретил полковника. Вдруг ярко представил Лидию с этим человеком, налил себе бокал бренди и залпом осушил его. — Ничего не понимаю! Ведь я привез Лидию на этот пикник всего две недели назад. Когда же она успела его полюбить?

— Неужели ты считаешь, что Лидия вышла по любви? — насмешливо спросил Роберт и налил другу еще бренди. Руки Николаса гак дрожали, что он не в состоянии был сделать это сам. — Просто моему отцу нравятся молоденькие девушки. По его мнению, чем моложе невеста, тем лучше. Он богатый человек, потому юные девушки так охотно идут за него замуж.

Эти слова подействовали, как серная кислота, которую плеснули в лицо. Значит, Лидия такая же расчетливая и лживая, как все остальные. Он вспомнил молоденьких потенциальных невест, которые с презрением отворачивались от него из-за его дурной репутации и отсутствия денег. Все они импонировали ему куда больше, чем Лидия. По крайней мере, их чувства по отношению к нему были честными. Да он никогда и не заблуждался на их счет. А Лидии каким-то образом удалось пробить его броню. Она стала первой женщиной, которой он поверил, единственной из всех, кто подарил надежду.

— Судя по твоей реакции, ты тоже попался на удочку этой девицы, — с беспокойством заметил Роберт. Должно быть, Николас сильно побледнел. — В таком случае замечу: ты дешево отделался. Тебе повезло. Она продажна и расчетлива до мозга костей. Бедные мои сестры. Им придется жить под гнетом этой гарпии.

Николас плохо помнил, что произошло потом. Все вокруг залил красный туман, гнев заполнил его существо без остатка. Кажется, он наговорил Роберту резкостей про отца. Назвал его старым развратником, берущим в жены молоденьких девушек, совсем еще девочек. Он не помнил, кто первым затеял драку. Должно быть, Роберт. Тот неоднократно ругал отца, говорил про него разные гадости, не любил и не уважал его. Тем не менее даже он не мог допустить, чтобы кто-то говорил такие вещи. Все-таки отец есть отец, каким бы он ни был.