Кейси Майклз - Как укротить леди

Николь совсем забыла о том, что для Лидии он был живым напоминанием о ее горькой утрате. Во всем виноват маркиз Бэсингсток, рассердилась она. Стоит ей подумать о нем, и она совершенно перестает соображать!

– Лидия, погоди!.. – закричала она, но сестра уже скрылась в своей комнате, смежной со спальней Николь. – Как я могла быть такой глупой! – укоряла себя Николь, снова усевшись на низкий стул перед туалетным столиком и подперев подбородок руками, рассматривая свое отражение в зеркале. – Нужно будет обязательно перед ней извиниться. Может, предложить ей еще раз зайти в книжную лавку Хэтчерда? Видит бог, для меня станет достаточно суровым наказанием проторчать там несколько часов, пока она будет ахать над каждой книгой!

Приняв это решение, она наклонила голову набок, пытаясь понять, что могло так сильно поразить в ней маркиза Бэсингстока, как сказала Лидия. Ее глаза? Она сама находила их цвет очень красивым и необычным. Николь вообще приятно было думать, что она не похожа на других девушек, что она единственная в своем роде.

Но эти проклятые веснушки! Они отравляли ей жизнь, особенно после того, как мама – в те редкие дни, когда удостаивала дочерей своим вниманием, – стала требовать, чтобы она дважды в неделю наносила на лицо маску из мятой клубники со взбитыми сливками. Может, он не заметил их?

И все же, если бы ей пришлось выбирать между нежной безупречной кожей, как у Лидии, и счастьем носиться без шляпы верхом на Джульетте по полям Ашерст-Холл, подставляя лицо солнечным лучам и упоительно свежему встречному ветру, она предпочла бы свои веснушки. И ей безразлично, как относятся к ним остальные!

Но вот от чего ей обязательно нужно избавиться, так это от детской привычки прикусывать нижнюю губу от смущения или неуверенности – вряд ли это принято среди благовоспитанных лондонских дебютанток.

Так или иначе, но маркиз нашел ее привлекательной, не такой глупышкой она была, чтобы не понять этого. И сам он очень хорош собой, даже красавец, одет с большим вкусом, и манеры у него настоящего светского джентльмена. Будет замечательно, если именно он станет ее первой лондонской жертвой.

Если только он не счел ее тщеславной, глупой и слишком смелой.

– Прекрати! – приказала она себе. – Какая разница, что он о тебе думает! Ты приехала в Лондон веселиться, а вовсе не влюбляться, как бедная Лидия.

Однако прежде чем вызвать звонком Рене, чтобы та приготовила ей ванну, она взяла со стола забытый Лидией тоненький томик и уселась в кресло, надеясь немного отвлечься от досадных размышлений.

Войдя в гостиную на Гросвенор-сквер, Лукас внезапно остановился и пробормотал:

– Черт возьми, как же я не сообразил! Ведь она сказала «Рафаэль», верно? Капитан Раф Дотри! Ну конечно!

Рафаэль Дотри, получивший в этом году титул герцога Ашерста и солидное состояние, еще недавно находившийся без средств и за неимением других перспектив шесть лет служивший в армии Веллингтона, приветствовал маркиза небрежным взмахом руки:

– Майор! Вечер добрый, сэр.

– В чем дело? – растерянно спросил виконт Ялдинг. – Разве вы знакомы? Почему же ты мне не сказал?

– А потому, мой дорогой Флетчер, что я сам только что догадался. – Лукас обменялся с хозяином дома крепким рукопожатием. – Раф Дотри! Господи, сколько же прошло лет? В последний раз мы виделись, когда вы со своим другом из Ирландии покидали Париж в то самое время, как я входил в него. Опять забыл его имя… А! Фитцджеральд! Такие отчаянные солдаты, как он, редко встречаются. Абсолютно бесстрашный. Он жив, здоров?

Раф медленно покачал головой и кинул предостерегающий взгляд, указывая на появившихся в гостиной дам.

– Мы потеряли Фитца при Катр-Бра. Он собирался обручиться с моей сестрой Лидией.

Лукас испытал острую горечь, как всегда, когда узнавал о гибели еще одного отважного солдата. Даже сейчас, спустя почти год, приходилось часто слышать о тяжелых утратах.

– Прими мое самое искреннее сочувствие, Раф. Больше мне нечего сказать.

Он быстро представил ему Флетчера, затем все обернулись поздороваться с дамами.

Их было три. Леди Лидия с молодой беременной супругой Рафа Шарлоттой и леди Николь. Лукас склонился над рукой Шарлотты, попросив ее не трудиться приседать в реверансе, подвел к креслу, заботливо усадил и только потом приветствовал улыбкой девушек.

Он надеялся, что его улыбка была принята обеими, хотя сам видел только леди Николь.

Если днем она была очень привлекательной, то сейчас казалась просто неотразимой. Ему и в первый раз хотелось увидеть ее без шляпки, но он не был готов к тому впечатлению, которое произвели на него эти роскошные упругие пряди, убранные с безыскусной простотой по последней французской моде, восхитительно обрамляющие это совершенное в своей красоте личико и подчеркивающие темно-фиалковый цвет ее глаз.

Ее муслиновое платье цвета персика было простым и скромным, как и полагалось юной дебютантке, чего никак нельзя было сказать о ее фигуре. Над тонким шелковым кушаком, повязанным сразу под корсажем, выдавались высокие полные груди, а эта россыпь мельчайших нежных веснушек на коже выше выреза лифа пробудили в нем страстное желание узнать, покрывают ли они все ее тело, даже там, куда нет доступа солнечным лучам…

Тем временем подали напитки – вино для джентльменов, лимонад для леди, и Раф принялся вспоминать свои встречи с Лукасом на Пиренеях. Он очень живо рассказал о забавном эпизоде, когда они захватили караван мулов с продовольствием, и о том, как солдаты делили пищу, предназначенную для императора, а доставшуюся – неприятелю.

– И вы, мой супруг, конечно, стояли в сторонке и просто наблюдали за этим возмутительным разбоем, – весело заметила Шарлотта.

Раф поднес ее белую изящную ручку к губам жестом, по которому Лукас понял, что его друг не скрывает своей любви к красавице жене.

– Ну, разумеется, дорогая! Я всегда был образцом респектабельности, несмотря на холод и голод и даже утопая в грязи по колено.

– Не нужно, не притворяйтесь! – улыбнулась Шарлотта. – Я думаю, мы должны аплодировать той выносливости, находчивости и смелости, какие все вы проявляли в самых тяжелых условиях.

– Благодарю вас, дорогая. Но это Лукасу пришла в голову блестящая мысль напасть на караван с провиантом. Он похитил даже королевского повара. Вообразите, тот не говорил по-английски, мы ни слова не знали по-испански, и все-таки нам как-то удавалось понимать друг друга. Такой вкусной и сытной еды мы не видели уже бог знает сколько месяцев.

– Насколько я помню, я продержал его у нас почти все лето, – заметил Лукас. – К тому времени мы уже достаточно хорошо понимали друг друга, и он сказал, что его жена и, кажется, с дюжину детишек живут в деревне, прямо за горой, у подножия которой мы как раз раскинули лагерь. Вот тогда мы с ним и расстались. Но я до сих пор с восхищением вспоминаю его жареную курицу. Когда он ушел, я больше всего скучал по курам, которых он так ловко воровал и готовил из них самые лакомые блюда.