Барбара Картленд - Леди и разбойник

– Вы в самом деле думаете, что я с легкостью меняю свои планы и намерения? – улыбнулся Рудольф, – Я все тщательнейшим образом обдумал. Вы даже представить себе не можете, что значит быть нищим, считать каждое пенни, отбиваться от назойливых и нетерпеливых кредиторов, которым задолжал тысячи фунтов. Я рассчитываю на ваши деньги и хочу с вами обвенчаться. А чего мне стоило устроить венчание! Слава Богу, священник согласился обвенчать нас в долг. Только когда я этому старому простофиле намекнул, что я маркиз Стейверли в четвертом колене, он согласился подождать с оплатой до конца церемонии. Благочестивые отцы Лондона – настоящие Шейлоки. Пока им не отвалишь здоровенный кусище, они и слушать ничего не котят!

Пэнси ушам своим не верила. Человек, который ранее заискивал, рассыпался перед ней в любезностях, поражая воображение изысканным обхождением, сейчас предстал в новом обличье. Рядом с ней сидел жалкий, грубый, мерзкий тип, потерявший всякие представления о приличии, и это ее пугало больше всего. Терять ему было больше нечего, и он шел напролом,

– Выслушайте меня, кузен Рудольф, – ровным тоном сказала Пэнси. – Я не могу поверить ни единому вашему слову. Помимо всего прочего, вы поставили меня в незавидное положение. Сами подумайте, я здесь одна с вами глубокой ночью, Вы знаете, что сказали бы люди по этому поводу. Я прошу вас как джентльмена, я умоляю вас – отвезите меня в дом леди Дарлингтон, и как можно быстрее. Со своей стороны, обещаю вам под честное слово – завтра же на ваше имя будет открыт счет в банке, где хранится мое золото. Я не имею ни малейшего представления о сумме всего вашего долга, но, думаю, в состоянии его погасить,

– Ах, как благородно! – ухмыльнулся Рудольф. – Но мне ваша благотворительность не нужна, кузина Пэнси. Я предлагал вам стать моей женой вовсе не из-за ваших денег и не потому, что вы влюблены в Люция, а просто вы нравитесь мне и вызываете во мне желание, о любви не упоминаю, поскольку это словечко основательно пообтрепалось в обиходе, о чем вам известно не хуже меня. Многие женщины были в восторге, имея такого любовника, как я, и, надеюсь, вы не станете исключением.

– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком оскорбительном тоне? – взорвалась Пэнси. – Я вам раньше говорила и теперь повторяю: никогда не выйду за вас замуж, даже если на земле, кроме вас, не останется ни одного мужчины!

Рудольф хрипло засмеялся:

– В вас столько страсти! Узнаю кровь Вайнов. Надеюсь, и наши дети будут обладать этой ценной наследственной чертой. Дорогая моя, вам ничего не остается, как только стать моей женой. И когда мы вернемся в Лондон, никто даже пикнуть не посмеет.

– Этому никогда не бывать, – ответила Пэнси. – К тому же весьма сомневаюсь, чтобы священник, который знает меня с детства, позволил вам силой тащить меня на алтарь.

– Я не собираюсь вас тащить. Вы сами быстренько побежите, – сказал он, и Пэнси уловила в его голосе угрозу, которая прозвучала особенно отчетливо, потому что говорил он нарочито спокойным тоном.

– Ха! Это почему же? – голос Пэнси дрогнул.

– Потому что, моя дорогая, если вы сейчас же не дадите слово выйти за меня замуж, я остановлю карету и отведу вас в лес. Кучерам обещано солидное вознаграждение, так что им будет наплевать на ваши крики. И потом подумайте, кто сильнее, я или вы. Я уже сказал вам о моем желании овладеть вами, и вы будете моей, хотите этого или нет. После нашей прогулки наверняка вся ваша спесь пропадет.

В карете было темно, но Пэнси увидела, как его физиономия расплылась в похотливой улыбке.

– Вы не посмеете прикоснуться ко мне!

– Посмею. И еще как!

Рудольф, хмыкнув, рванулся к Пэнси, схватил и притянул к себе.

Пэнси отчаянно сопротивлялась. Он, пытаясь ее удержать, хватался за фалды платья, и девушка слышала, как рвутся кружева. Силы были на исходе, и она, очутившись в тисках мужских рук, почувствовала, как его горячий рот крепко прижался к губам. Отчаяние и ощущение беспомощности были столь велики, что еще секунду, и она потеряла бы сознание, но он вдруг отпустил ее.

Пэнси перевела дыхание, забилась в угол кареты и замерла. Ну что ж, он показал, насколько она слаба и беззащитна. Девушка понимала, что своей грубостью Рудольф показывал власть над ней. Пэнси закрыла лицо ладонями, не желая видеть его, а он рассмеялся:

– Так что выбирайте между прогулкой в лес и согласием стать моей женой. Я могу еще раз доказать вам, что бесполезно меряться со мной силой. Вам еще повезло, что я терпеть не могу целоваться в карете. Это чертовски неудобно, скажу вам!

Пэнси чувствовала, что он унизил ее так, как никто и никогда не унижал в жизни. Она не могла произнести ни единого слова – губы пересохли, и рыдания сдавили горло.

– Молчание, я полагаю, знак согласия, – весело сказал Рудольф и добавил: – И раз вы согласились выйти за меня замуж, не будем терять времени – мне не терпится побыстрее добраться до Стейверли.

Потрясение было столь велико, что вначале Пэнси ощущала себя как в тумане, и разум отказывался понимать происходящее. Ею овладело паническое чувство безысходности, и она чуть не бросилась к дверце кареты, собираясь выпрыгнуть на ходу. Но потом усилием воли взяла себя в руки – ничего она этим не добьется, а только еще раз унизится перед гнусным человеком. Разве Рудольф не доказал, что ее девичья хрупкость может быть раздавлена в один момент! Схватив ее, целуя влажными горячими губами, он наслаждался властью над ней, и не страсть им владела, а месть, накопившейся обиды, за намеки и оскорбительные выпады против него, по сути нищего и во всех отношениях униженного человека. Рудольф не отличался тонкостью натуры, и ход его мыслей нетрудно было угадать. Поставив цель, он добивался ее всеми доступными средствами. Сейчас Рудольф ощущал себя победителем, и вся мелочность его натуры проявилась отвратительнейшим образом. Он будет мстить жестоко и грубо, унижая более слабого и беззащитного. Если даже Пэнси и привлекает его как женщина, овладев ею, он будет ненавидеть ее. Да-да, именно ненавидеть! Такие люди, как Рудольф, не выносят тех, у кого есть то, о чем они только сокровенно мечтают. Он тянулся к Пэнси ради денег и вместе с тем ненавидел ее из-за них. Ему хотелось показать власть, и вот теперь, растоптав ее гордость, он торжествовал. Рудольф видел в Пэнси представительницу рода Вайнов, гордую и независимую, и не мог смириться с тем, что у него, тоже Вайна, этих качеств не было и в помине. Даже овладев девушкой, он бы терзался, что она гораздо умнее его, а душа Пэнси сильнее его собственной во сто крат, – и никакими силами этого не изменить! Чаще всего именно напыщенные пустые болтуны любят демонстрировать физическое превосходство. Так что в поведении Рудольфа не было ничего неожиданного. В нарочито беззаботной позе, вытянувшись на сиденье рядом с Пэнси, он начал предаваться воспоминаниям, рассказывая о своих любовных победах, о том, какие женщины его любили, как сами добивались его расположения, с радостью сдаваясь без боя, наслаждаясь чувственным пленом.