Кара Эллиот - Не в силах устоять

Что-то стучало по крыше кареты, да так, что от движений сам собой открылся крючок дверцы, и в карету впрыгнул мужчина в развевающемся плаще.

Слабо вскрикнув, Элиза забилась в угол сиденья и стала рыться в ридикюле в поисках перочинного ножа.

— Если вам нужны деньги или драгоценности, сэр, то для грабежа вы выбрали не ту карету. У меня нет ничего ценного.

— В таком случае мне придется потребовать другой выкуп, — сказал знакомый низкий голос. — Как насчет кусочка орехового печенья? Я знаю, у вас где-то спрятана корзинка с недавно испеченным печеньем.

— Это совсем не смешно, лорд Хадден. — Она покрепче завернулась в юбки, чтобы не соприкоснуться с его бедром.

А он придвигался все ближе и ближе.

— Остановитесь, сэр, — сдержанно сказала Элиза.

— Я нахожусь в пути уже несколько часов. Мне не мешало бы перекусить. А вам?

Элиза с трудом проглотила комок в горле.

Конечно, слышать его голос, видеть его улыбку было похоже на глоток искрящегося шампанского. Кровь забурлила от счастья и надежды.

«Не смей. Нельзя давать волю фантазии», — напомнила она себе, отвернувшись к окну, чтобы скрыть свои чувства.

— Вообще-то, — продолжал Гриф, — я рассчитывал на что-то более основательное, чем просто печенье. Например, на пикник с тортом с заварным кремом.

Разговор о торте напомнил ей, что у нее с утра крошки не было во рту, и ей вдруг страшно захотелось есть. Мысль о том, что это была бы последняя короткая остановка перед тем, как она двинется дальше в неизвестное будущее, была заманчива. Но…

— Мы с вами неизвестно где находимся, лорд Хадден. — Она махнула рукой, имея в виду бесконечные леса и поля за окном. — Никакой торт не прилетит на ковре-самолете от одного щелчка ваших пальцев.

— Разумеется, нет. Но он может появиться из-под сиденья моей двуколки.

— Неужели?

— Если я вот так потру волшебную лампу… — Он протянул руку и коснулся пальцами медного фонаря внутри кареты. — Наверно, я так и сделаю. Но если и вы… Ну, на удачу, — сказал он и добавил шепотом: — Пожалуйста, Элиза. Вы не пожалеете, что задержались.

Элиза протянула руку и дотронулась до теплого металла.

— Приказать вашему кучеру повернуть обратно? — спросил Гриф.

— Да. Но только из-за торта с заварным кремом.

Окованные железом колеса заскрипели по камням, когда кучер поворачивал обратно. Облака пыли поднялись из-под копыт лошадей.

Смущенная Элиза сидела молча, не зная, о чем говорить.

Хадден, наоборот, выглядел совершенно в своей тарелке. Впрочем, он всегда так выглядел. Беззаботный, беспечный вид, видимо, был его талисманом против внутренних колебаний и страхов. Он старался избавляться от них при первой же возможности.

— Что вы здесь делаете? — вдруг спросила Элиза.

— Любуюсь окрестностями, — не задумываясь ответил Хадден. Он искоса на нее посмотрел и усмехнулся. — Я думаю, не написать ли мне новое эссе о красотах здешних мест.

— Я уверена, что это у вас прекрасно получится, — тихо сказала она. — Когда я читаю ваши эссе, мне хочется снять туфли и пробежаться босиком по мокрым от росы лугам.

— Такого прелестного комплимента я еще никогда не слышал. Звучит завораживающе.

Она покачала головой:

— Я уверена, что лондонские леди высказываются более изысканно, чем я.

— А что, если я предпочитаю гладкому бесцветному стеклу необработанный самоцвет, сверкающий первобытной красотой?

Элиза моргнула.

— Ваши слова весьма соблазнительны, сэр, но я не уверена, что должна поступать по вашему указанию. Я имею в виду — поворачивать обратно. Ведь я возвращаюсь для очень трудного разговора со своим братом и его дружками… Меньше всего мне бы этого хотелось.

— На самом деле все совсем не так, — ответил Гриф серьезно. — Брайтона и Пирса арестовали по обвинению, помимо многого другого, в краже и мошенничестве. Они уже не представляют для вас угрозы. Что касается вашего брата, то он сейчас на пути в Индию. Я очень надеюсь, что несколько лет изнурительной работы и жесткого руководства сделают из него человека.

Она долго не могла оправиться от шока.

— Я не понимаю, — запинаясь наконец сказала она. — Как это все случилось?

— Я взял все в свои руки. — Он обернулся к ней лицом. — Мисс Хокинс поведала мне, что вами слишком долго манипулировали мужчины. Так что я надеюсь, что вы простите меня за то, что я вмешался.

— Я… не знаю, что сказать. Кроме как спасибо.

Улыбка снова появилась на его лице.

— Я рад слышать, что меня не свяжут и не бросят в трюм первого корабля, который должен отплыть в Китай.

— Гарри на пути в Индию, — задумчиво сказала она, покачав головой в изумлении. — Молю Бога, чтобы это пошло ему на пользу. Он не всегда был таким неуправляемым. Пока он рос, был добрым, хорошим мальчиком. А превратился в это чудовище только после того, как поступил в Оксфорд.

— Да, вы мне рассказывали. Вот почему я устроил так, чтобы у него появился еще один шанс. Он будет работать под руководством одного моего боевого товарища, хорошего человека, который твердой рукой формирует характер человека, находящегося в его команде. У Гарри есть шанс стать порядочным парнем. — Гриф помолчал. — Если он попусту потратит это время и снова окунется в разгульную жизнь, это будет его собственный выбор, так что лучше, чтобы он был далеко, где он никому не сможет причинить зла, кроме как самому себе.

— Живя за океаном, он должен будет либо научиться плыть, либо утонуть. Но Лит-Эбби…

— Эбби в надежных руках, — сказал Гриф. — В ваших руках. — Он стал объяснять ей ее законные права. — Имея дельного управляющего и принимая разумные решения, вы сможете восстановить былую славу вашего поместья.

— Я не знаю, как вас…

Он прикоснулся пальцем к ее губам.

— Давайте не будем говорить о таких важных делах на пустой желудок. — Карета остановилась. — Когда я голоден, я ни на чем не могу сосредоточиться, кроме как на сочном окороке, чеддере, мясе под кисло-сладким соусом и торте с заварным кремом на десерт.

Элиза разрешила ему помочь ей выйти из кареты. Они остановились на обочине дороги, и Гриф отослал карету.

— Здесь в проулке стоит моя двуколка. И куда бы вы ни захотели направиться после того, как мы покончим с едой, я буду счастлив отвезти вас туда, куда вы прикажете.

Он достал из двуколки большую плетеную корзину с крышкой и пакет, завернутый в толстую коричневую бумагу.

— А это что такое? — спросила она. — И пожалуйста, не говорите, что это коробка с ореховым печеньем. С тех пор как я с вами познакомилась, я и так поправилась на несколько фунтов.