Джейн Фэйзер - Фиалка

Но вдруг все пропало, тишина разлетелась вдребезги, Тэмсин резко отдернула голову и ударила его по щеке.

— Бастардо! — Ее голос дрогнул. — Негодяй! — Она выплюнула эти слова ему прямо в лицо. — Вы насилуете своих пленниц, английский полковник? А я-то думала, что таким манером развлекаются только ваши пехотинцы. Но полагаю, они берут пример с офицеров.

Сила ее ярости и ненависти на секунду ошеломила Джулиана. Он не отвел взгляда, а его рука невольно взметнулась к щеке. Потом внезапно он схватил ее лицо обеими руками и снова прижался ртом к ее рту, на этот раз со свирепой силой, не жалея ее губ и раня их, прижимая ее голову к стене.

Когда он отпустил ее, Тэмсин не двинулась, лицо ее выделялось в темноте бледным пятном, глаза казались темными озерами.

— Теперь ты не будешь путать поцелуй по взаимному желанию с насилием, — заявил он прежним жестким тоном, его гнев теперь был направлен скорей на самого себя, чем на девушку. Сент-Саймон не мог понять, что на него нашло. Он поставил себе за правило никогда не знаться с женщинами, принимавшими участие в этой войне.

— Ты снова меня обидела, mi muchacha[5], и я не отвечаю за последствия.

По ее телу пробежала дрожь, но она не сдвинулась с места и не сказала ни слова. Джулиан глядел на нее сверху вниз и теперь заметил голубые тени усталости у нее под глазами, тонкую, как бумага, кожу и тонкие линии осунувшегося лица. Два дня она была пленницей французов. Когда она в последний раз ела, когда пила?

Она напомнила ему привядший цветок.

«Боже милостивый! Я пал жертвой припадка сентиментальной фантазии!» — подумал он с отвращением, но все же повернулся к огню и наполнил кружку чаем:

— Вот!

Все еще не говоря ни слова, она потянулась к чаю, и он заметил, как дрожат ее пальцы. Она обхватила двумя руками горячую кружку и поднесла ее к губам. Когда теплая жидкость пролилась в горло, Тэмсин почувствовала себя на седьмом небе. Джулиан разломил хлеб, положил на краюшку два толстых ломтя холодной баранины и протянул ей. Потом повернулся к огню, чтобы не смущать ее и дать поесть в относительном уединении, забыв о веревке, все еще привязанной к его поясу.

Потирая руки, стараясь согреть их над слабым огнем, он вдруг понял, что дождь кончился. После семи дней непрерывной барабанной дроби, к которой он уже успел привыкнуть, Джулиан заметил, что все смолкло и наступила долгожданная тишина. Он взглянул на небо, видневшееся через проломленную крышу. Сквозь облака уже проглядывало тусклое туманное свечение. Хорошая погода должна была ускорить земляные работы и приблизить осаду Бадахоса. Осада города была делом адовым и неблагодарным и оставляла в сердцах людей смуту и разочарование. Они будут рады, когда наконец с осадой будет покончено.

Сент-Саймон взглянул через плечо на девушку. Она поставила пустую чашку на пол у ног и сидела, уютно завернувшись в огромный плащ, глаза ее были закрыты.

Для «фиалки с шипами» она казалась удивительно уязвимой и хрупкой. Но на всякий случай лорд Сент-Саймон решил бодрствовать до самого утра.

Через два часа Тэмсин проснулась. Как всегда, переход ото сна к бодрствованию не занял много времени. Сознание было ясным, тело отдохнувшим, воспоминания о событиях, которые привели ее сюда, отчетливыми. Вот разве что… Она не могла понять, что было причиной того, первого, поцелуя. В этом не было смысла. Они были ей отвратительны, она всегда презирала всех мужчин в военной форме, и все же этого она поцеловала. Поцеловала человека, который без всякого основания держал ее пленницей в этой грязи. Она его поцеловала и ей это доставило удовольствие. Ну как это можно понять? И, не понимая, она набросилась на него с бурными и несправедливыми упреками, которые, она знала, вызовут ответную реакцию с его стороны.

Тэмсин открыла глаза и посмотрела на англичанина. Он сидел у огня, накинув на плечи лошадиную попону. Огонь все еще горел, а это означало, что он давно не спит.

Не спуская глаз с его согнутой спины и стараясь не спугнуть его дремоты, она сжала руки под тяжелыми складками морского плаща. Руки скользнули вниз и нащупали веревку, завязанную узлом на щиколотке. Она подумала, что если развязать веревку и не двигаться, то ее тюремщик ничего не заметит.

— Даже и не думай об этом.

Его голос был холодным и жестким, англичанин поднял голову, глаза его смотрели зорко и ярко выделялись в рассветной полумгле.

«Если он и спал, то сон у него, как у кошки», — мрачно размышляла Тэмсин. Она притворилась, что не поняла, о чем он говорит.

— Мне надо выйти, — сказала она, непринужденно зевая и потягиваясь, и кисло добавила:

— Полагаю, мне это дозволено.

— Возражений нет, — ответил полковник вежливо, поднимаясь на ноги. Встала и она, он дернул за веревку, поторапливая.

— Пошли, у нас мало времени.

Бормоча сквозь зубы проклятия, Тэмсин осторожно ступала за ним связанными ногами. Так они вышли в благоухающую рассветную рань.

В безоблачном небе, на горизонте, красным шаром висело солнце, воздух был чистым и свежим. Роща звенела от птичьего пения, солдаты шестой бригады просыпались, ставили котелки с водой на огонь, подходили к своим стреноженным коням. Поглаживая лошадей, они бросали любопытные взгляды на командира и его пленницу, удалявшихся от бивуака в сторону реки.

— Пожалуй, ты сможешь уединиться за этими камнями, — заметил Сент-Саймон, сделав жест в сторону берега. — Веревка достаточно длинная, чтобы позволить тебе зайти за них.

— Вы так внимательны, полковник.

— Да, полагаю, это так, — согласился он с беззаботной улыбкой, не обращая внимания на ее язвительный тон.

— Чего вы от меня хотите? — спросила Тэмсин. Она уже задавала этот вопрос вчера вечером, но так и не получила ясного ответа.

— С тобой хочет поговорить Веллингтон, — ответил он, — поэтому я везу тебя в его штаб-квартиру в Эльвасе.

— Как пленницу? — Она указала на связывавшую ее ноги веревку. — Разве это требуется для обычной беседы? Ее голос был полон сарказма.

— А разве Фиалка примет приглашение от главнокомандующего Армией Его Величества на Полуострове? — ответил он ей в тон.

— Нет, — сказала девушка решительно. — У меня нет времени для армии, на чьей бы стороне она ни сражалась. И чем скорее эта страна освободится от вас, тем будет лучше. — Она посмотрела на ярко-красный шар восходящего солнца. — У вас не больше оснований вмешиваться в дела Испании, чем у Наполеона. И вы не лучше его.

— Но, к сожалению, мы вам нужны, чтобы прогнать его отсюда, — ответил он упрямо. — А Веллингтону от тебя нужна информация, которую ты ему предоставишь, дитя мое. А теперь прошу поторопиться.