Стефани Лоуренс - Сложные отношения

Доротея со смехом посмотрела на него:

— И ты на это пойдешь?

— Без колебаний.

На ее губах расцвела медленная самодовольная улыбка, и она почувствовала, что объятие Хейзелмера стало крепче.

— В таком случае мне лучше согласиться.

Он кивнул:

— Очень мудро. — Маркиз внимательно посмотрел ей в лицо, будто пытаясь определить, в каком она настроении. Затем со вздохом сказал: — Подозреваю, что мне стоит воспользоваться твоим нынешним благодушным состоянием, чтобы сообщить, что объявление о нашей помолвке появится в сегодняшней «Газетт».

Сначала Доротея не поняла смысла сказанного, затем ахнула.

— Да как же…

— Об этом я попросил Ферди. Я считаю разумным по возможности подпитывать сплетников хорошими новостями.

Хейзелмер поднял Доротею и, обнимая за талию, хотел отнести ее обратно к ступеням, но она замерла на месте в притворном гневе.

— Так вот почему ты так настаивал на нашей свадьбе!

Хейзелмер привлек ее к себе.

— Не начинай все сначала. Я настаиваю на нашей свадьбе, потому что люблю тебя! — Маркиз крепко поцеловал ее, затем все же заставил пойти к лестнице. — Кроме того, — будничным голосом продолжил он, — если я не овладею тобой в ближайшее время, то просто сойду с ума.

От этого заявления Доротея залилась румянцем.

— Дом находится вон за тем холмом. Зная мою матушку, предчувствую, что нас ожидают уже не один час!

Доротее не терпелось взглянуть на Хейзелмер. Когда двуколка одолела подъем, она посмотрела вниз и увидела стоящий в долине огромный особняк из песчаника, купающийся в медовых лучах солнца. Спустившись по некрутому склону и перебравшись по мосту через ручей, вытекающий из озера, двуколка въехала в ворота в невысокой стене, отделяющей регулярный сад поместья от парка. Хейзелмер пустил лошадей рысью, и они помчались по дорожке, пересекающей многие акры ухоженных садов и лужаек, мимо кустарников и фонтанов, пока не достигли широкой подъездной аллеи перед главным входом.

Джим Хитчин выбежал принять поводья, радуясь, что лошади не пострадали. Сомневаться в благополучии хозяина и его спутницы вообще не приходило ему в голову.

Хейзелмер спрыгнул на землю и помог спуститься Доротее. Заслышав скрип колес по гравию, леди Хейзелмер, с пяти утра ожидающая в утренней гостиной, вышла на порог дома, чтобы поприветствовать гостей. Ей не терпелось узнать, как это ее всегда четко следующий правилам сын решился на ночную поездку вдвоем с мисс Дэрент, да еще и в открытом экипаже. Одного взгляда ему в лицо хватило, чтобы отложить все расспросы на потом.

Заключив, что они не спали всю ночь, леди Хейзелмер немедленно увела Доротею наверх, в большую, заранее приготовленную комнату. Когда Доротея сбросила плащ, а за ним и платье и струящийся из окна свет озарил ее фигуру, маркиза увидела, что на идеальной коже явственно виднеются следы поцелуев. Маркиза быстро пересмотрела свое мнение касательно поведения сына. Развернувшись, она отослала прочь внимательную горничную и сама уложила сонную Доротею в постель, предварительно надев на нее одну из собственных ночных сорочек. Она не задала ни единого вопроса, не стала допытываться, куда подевались ее панталоны, так как не хотела смущать ее.

Позаботившись о Доротее, леди Хейзелмер спустилась вниз, чтобы отыскать сына. Маркиз знал, как любопытна его мать, которая, став свидетельницей чего-то, не отступится, пока ей не расскажут всю историю целиком. Поэтому он предусмотрительно удалился в свою комнату, чтобы не позволить ей подвергнуть себя допросу с пристрастием.

Упустив добычу, леди Хейзелмер провела утро, строя предположения о том, что же происходит между, ее сыном и прекрасной Доротеей.

Хейзелмера разбудил шорох занавесок. Комната заполнилась солнечным светом. Он зажмурился, припоминая, что просил разбудить себя в час дня. Значит, время уже пришло.

Вспомнив события раннего утра, Хейзелмер счастливо улыбнулся. Тут в его мысли ворвалось чье-то сдержанное покашливание. Неохотно открыв глаза, он увидел стоящего у кровати Мургатройда. Всем своим видом он выражал крайнее неодобрение.

— Скажите, милорд, что мне делать вот с этим? — спросил Мургатройд, демонстрируя зажатый между большим и указательным пальцами кусок материи, в котором Хейзелмеру не сразу удалось узнать предмет интимного женского туалета. — Я нашел это в кармане вашего дорожного плаща, милорд. — За долгие годы службы Мургатройд впервые оказался в подобной ситуации и не знал, что делать.

Спокойно глядя в глаза своему камердинеру, Хейзелмер едва подавил желание расхохотаться.

— Верните тому, кому это принадлежит, — произнес он слегка приглушенно, так как все еще не вполне доверял собственному голосу.

На обычно невозмутимом лице камердинера появилось удивленное выражение.

— Милорд? — недоверчиво переспросил он.

— Мисс Дэрент, — пояснил Хейзелмер.

Когда до Мургатройда дошел смысл сказанного, он несколько успокоился.

— Разумеется, милорд.

Поклонившись, он почти дошел до двери, когда маркиз снова заговорил:

— Кстати, Мургатройд, мы с мисс Дэрент через несколько недель поженимся, поэтому, боюсь, вам придется привыкать к подобным находкам.

— В самом деле, милорд?

Мургатройда охватил вихрь противоречивых эмоций. Никогда прежде ему не доводилось прислуживать женатому джентльмену. Предпочитая холостяков, свое последнее место работы он оставил именно потому, что хозяин женился. Но у Хейзелмера ему очень нравилось, да и мисс Дэрент, которая скоро станет ее светлостью, тоже казалась ему женщиной весьма приятной. Ну а маркиз… останется самим собой. Мургатройд изобразил на лице некое подобие улыбки.

— Желаю вам обоим счастья, милорд.

Улыбнувшись, Хейзелмер откинулся обратно на подушку, а Мургатройд отправился разыскивать Триммер.

Следующие пять дней промелькнули в хлопотах. Хейзелмер хотел сочетаться браком в церкви Святого Джорджа на Ганновер-сквер через две с небольшим недели, но до этого нужно было сделать множество приготовлений и принять множество решений. Между поместьем и Лондоном курсировал неиссякаемый поток посыльных, доставляющих приказы и распоряжения. Ближе к вечеру первого дня в Хейзелмер на обратной дороге в столицу заглянули Фэншоу и Сесилия. Услышав новости, Сесилия пришла в восторг, а Бетси ударилась в слезы.

Леди Мерион сообщала, что весь город только и говорит, что о поездке на Хейзелмер-Уотер. Отношения Доротеи с маркизом называли не иначе, как романом сезона. Когда Доротея, сидя за завтраком, закончила читать письмо от бабушки, Хейзелмер, улыбнувшись ей через стол, заметил: