Жорж Онэ - Серж Панин

— Несчастный! — прошептала госпожа Деварен.

— Да, глубоко несчастный! — зарыдал Кейроль, опускаясь в кресло.

Госпожа Деварен подошла к нему и, тихо положив руку ему на плечо, сказала:

— Кейроль, вы плачете? Так… простите!

Банкир резким движением поднялся с места и, опустив голову, сказал:

— Нет, мое решение бесповоротно. Я хочу поставить между Жанной и Сержем целый мир. Если сегодня вечером он не уедет — моя жалоба предъявлена в суд.

Госпожа Деварен не настаивала более. Она чувствовала, что сердце его было закрыто для всех.

— Что же делать, — сказала она, — благодарю вас за то, что вспомнили обо мне и пришли предупредить, вы могли бы и этого не сделать. Прощайте, Кейроль! Пусть будет судьей ваша совесть между мной и вами.

Банкир поклонился, прошептав:

— Прощайте!

И тяжелыми, почти нетвердыми шагами он удалился.

На небе не было ни облачка, и солнце весело взошло и осветило деревья сада. Природа имела праздничный вид: цветы наполняли благоуханием воздух, а в голубом небе летали ласточки с громким криком. Этот контраст между ликованием природы и страшным горем госпожи Деварен раздражал ее, и она с шумом закрыла окно. Ей хотелось видеть весь мир в трауре. Удрученная горем, она долго оставалась на месте, погруженная в тяжелые думы.

Итак, все кончено, все пошатнулось в одну минуту: это громадное богатство и тот большой почет, каким пользовался «Дом Деварен».

Даже се дочь могла навеки покинуть ее, следуя безропотно за своим бесчестным мужем, которого она обожала, несмотря на все его пороки, и вместе с ним влачить за границей жалкое существование.

Этому нежному, хрупкому созданию необходимо материальное благосостояние, а особенно нравственное спокойствие. Ее муж должен был роковым образом падать все ниже и ниже и увлекать за собой дорогое создание! И госпожа Деварен видела уже свою дочь, свое дитя, взращенное в пуху и шелку, умирающей от нищеты на жалкой кровати. Получив известие об этом, она спешит к ней, но муж, чувствуя злобу к ней до последней минуты, не пускает ее войти в комнату, где лежит Мишелина при последнем издыхании. Ею овладело страшное бешенство, ее материнская кровь возмутилась, и среди тишины гостиной раздались слова:

— Этого не будет!

В эту минуту дверь отворилась. Госпожа Деварен опомнилась и встала с места. Вошел Марешаль, очень смущенный и сильно встревоженный. Когда приехал Кейроль, он отправился в дом «Общества Всемирного Кредита».

Каково же было его удивление, когда он увидел, что контора закрыта. Он справился у швейцара, одного из тех великолепных лиц, одетых в синее суконное платье, который внушал такое почтение акционерам. Этот человек с негодованием объявил ему, что вчерашний день, вследствие жалобы одного из членов правления, в контору приходила полиция, забрала все книги, чтобы представить их в суд, и наложила везде печати. Сильно испуганный Марешаль поспешил вернуться, чтобы предупредить госпожу Деварен. Очевидно, нужно было принять меры, чтобы приготовиться к этому новому осложнению дела. Предписание все опечатать могло быть началом судебного следствия. А тогда какой ответственности подвергался князь?

Госпожа Деварен слушала Марешаля, не говоря ни слова. На этот раз события следовали одно за другим еще быстрее, чем она опасалась.

Боязнь заинтересованных в деле «Всемирного Кредита» лиц опередила ненависть Кейроля. Что откроет правосудие в разных каверзах, так называемых операциях Герцога? Быть может, растрату, подлог? Могут придти арестовать князя в ее доме? Неужели «Дом Деварен», где ни разу не появлялись судебные пристава, будет опозорен присутствием агентов полиции?

В этот решительный час хозяйка собрала все присутствие духа. Вновь явилась в ней мужественная, энергичная женщина прежних дней. Марешаль был еще более испуган такой внезапной энергией, чем упадком духа хозяйки. Видя, что госпожа Деварен направляется к двери, он попытался жестом остановить ее.

— Куда вы? — спросил он с беспокойством.

Хозяйка бросила на него взгляд, который ужаснул его, и ответила глухим голосом:

— Я иду свести мои счеты с князем.

И, выйдя во двор маленькой лестницей, госпожа Деварен поднялась к своему зятю.

От Герцога Серж направился на улицу Св. Доминика. Насколько мог, он отсрочивал возвращение домой, но улицы стали наполняться народом. Он мог встретиться со знакомыми, а потому решился смело идти навстречу какому бы то ни было приему, ожидавшему его. Дорогой он думал о том, что ему нужно делать, и искал почву, на которой возможно было бы примирение с тещей. Серж уже не был прежним гордецом. Он упал духом и чувствовал себя разбитым. Одна госпожа Деварен могла снова поставить его на ноги. Будучи в несчастии настолько же трусливым, насколько был дерзким при полном благополучии, он заранее соглашался перенести все унижения, каким мог бы подвергнуться со стороны тещи, лишь бы она приняла его под свое покровительство.

Он боялся. Он хорошенько не знал, как далеко увлек его Герцог. Отсутствие чувства благородства не позволяло ему сознавать всю важность его преступления, и только инстинктивно он чувствовал грозившую ему опасность. Последние слова финансиста пришли ему па память: «Сознайтесь во всем своей жене: она поможет вам выпутаться». Он понял все значение такого совета и решил последовать ему. Мишелина любила его. Обратившись к ее сердцу, хотя и сильно оскорбленному им, он найдет в ней верную союзницу; а ведь ему давно было известно, что госпожа Деварен не может ни в чем отказать дочери.

Серж вошел в отель через садовую калитку и тихонько прошел в свои покои. Он боялся встретиться с госпожой Деварен прежде, нежели увидит Мишелину. Сначала он переоделся, так как ему пришлось пройти полгорода во фраке и белом галстуке, нисколько не стесняясь тем, что в таком костюме он походил па новобрачного. Посмотревшись в зеркало, он был испуган происшедшей в нем переменой. Неужели его красота, его оружие, изменила ему? Что случилось бы с ним, если он перестанет нравиться? И, как актер, который должен играть большую роль, он занялся собой. Ему опять хотелось очаровать свою жену. Его спасение зависело от того впечатления, какое он мог произвести на нее. Наконец, довольныйсобой, стараясь улыбаться, он отправился в комнату Мишелины.