Глаза цвета неба (СИ) - Комаровская Элли

Настя.

Константинополь — красивый и богатый торговый, — город просыпался рано. Громко с переливами звенели колокола, оповещая приход нового дня и начало утреней молитвы. В порту кипела своя оживленная жизнь. Сюда стекались товары и новости из всех стран. Толчея, запахи фруктов сливались с запахами экзотических пряностей.

— Хлеб, горячие лепешки! Горячие лепешки с медом! — надрывно кричал зазывала с подносом. Желающие перекусить всегда находились.

— Вино, лучшие вина Константинополя! — раздавались голоса тут и там.

Возле одного из кораблей в сопровождении двух охранников, грузчиков, писаря и управляющего торговался молодой голубоглазый высокий юноша. Царившая сумятица, гул голосов людей и животных, сливающийся в единый улей были ему вполне привычны. Егор Тимофеев, которому отроду шел всего-то восемнадцатый год, менял, спорил с капитанами, торговался с иноземными купцами и ощущал себя во всем этом, как рыба в воде. Хорошо сторговавшись следил он, как грузили товар на телеги, которые повезут в дальнейшем на их Тимофеевский склад.

Даже не вериться, что он живет здесь всего десять лет. Ему казалось, что здесь он и родился и был всегда. Именно в Константинополь, столицу Византии, и привез свою семью Иван Тимофеев. Здесь он арендовал дом. Правда, все в долг. Требовалось много сил. И Иван, и Настя, и дети, и дворовые: Пелагея, Акулина, Фрол, Никитка трудились дружно, как одна семья, и, казалось, вот-вот скоро они гордо поднимут голову и заживут свободно. Но через год глава семьи ушел в море и не вернулся. Капитан того злополучного корабля сказал, что попали они в шторм, и отца смыло в море. Мать была безутешна. Новый брак поправил бы их положение, но она уперлась. Нет, правда, она была еще молода, стройна и красива, многие купцы заглядывались, да чего греха таить, и сейчас заглядываются на нее. Но она всем отказала. Ждала отца. Договорилась о рассрочке платежа, молила пожалеть, войти в положение: осталась вдовой с детьми. Работала служанкой в богатом доме, чтоб покрыть долги. Работали все, даже младший брат Санька. Было очень тяжело, но они выстояли. У Егора где-то глубоко все-таки была обида на мать. Выйди она замуж за купца, жизнь их была бы куда как легче.

Егорий, или Георгий, как уже привычно на Византийский манер звали его, решил для себя, что и в любовных делах он не допустит промашки. Присмотрел себе невесту. Да, не красавица, зато отец ее входил в гильдию купцов, в которую Егорий как иноземец никак не мог вклиниться. Связей, открывающих двери и новые возможности для извлечения прибыли — вот, чего хотелось, что горячило его кровь. Но отец девушки выставил условия: чтобы у дочери была богатая свадьба, чтобы не стыдно было пригласить множество гостей, чтобы у молодой семьи был большой красивый дом; чтоб обеспечена была как надо.

С этой поры все думы его занимало лишь одно: как и где найти возможности для дополнительного заработка. Свободных денег было немного, большая часть была пущена в оборот. Закупался товар. Часть откладывалась на оплату долгов и налогов. Деньги за дом, в котором он жил с матерью, братом, холопами, до сих пор не были выплачены. Необходимо было вносить суммы еще лет пять, чтобы выплатить все. Тут выкроить на свадьбу сверх уже рассчитанной прибыли было не просто.

В толчее, от одного из капитанов болгарского корабля он услышал, что стали замечать в Болгарии ордынские сотни. Вина капитан привез мало. «Вскоре, если будет война, и вовсе перестанут приходить», — подумалось Егору. Следовательно, взлетят цены на римское вино. А если взять дешевое Византийское вино, да болгарскую печать на пробку поставить, можно было неплохо заработать. Егор принимал пришедший товар, проверял, суетился. Издали он увидел Алексиса. Раздолбая, кутилу, старшего сына богатого купца первой гильдии Адамиди. За дикие бесчестные выходки отец лишил его содержания, тот ловчился и выживал как мог. Ему было двадцать два года, но следы разгульной жизни уже оставляли на нем свой отпечаток. Лицо его было красным и опухшим. Волосы на голове прилизаны, явно не чесаны, но при этом на нем была свежая длинная туника. «Аристократишка!», — зло подумал Тимофеев. Егорий его не любил, но часто проворачивал с ним темные дела. А почему нет? Он сын купца перовой гильдии, его имя имело вес.

— Здорово, брат Егорий! — протянул Алексис руку. От него разило перегаром.

— И тебе не хромать! — протянул руку в ответ Егор.

— Слыхал новости из Болгарии?

— Да все знают. Вина, масло, шерсть, да много чего из хорошего товара не пришло. Значит, цены всяко возрастут.

— Да…будет битва, — Алексис азартно потер руки. — Но ты не туда мыслишь, — Он прищурился и хитро улыбнулся.

— Ты-то чего радуешься?!

— Я знаю кое-что! Но скажу не бесплатно!

— А ты уверен, что твоя весть стоит денег?

— О да…

— Ссышь, я так и знал. Мамка не отпустит! Не по зубам тебе!

— Но ты это, за языком следи! Я поеду.

— Смотри, моя доля пятьдесят процентов!

— Тридцать!

— Не на базаре!

— Двадцать пять!

— Ладно! Ладно… идет.

Дальше от порта тянулись склады и торговые кварталы, которые представляли собой скученные деревянные и глинобитные дома, в которых проживали в основном торговцы, ломбардцы и ремесленники. В одном из таких домов, хоть и не очень богатом, но все же, в двухэтажном и деревянном с небольшим внутренним двориком, и обосновалась семья русича Тимофеева.

Анастасия Тимофеева сидела за большим крепким дубовым столом в залитой светом комнате и тщетно пыталась свести доходы и расходы, мысли ее все уходили не в ту сторону. Насте шел тридцать четвертый год. «Тридцать четыре, — думала она, — это много или мало?» У ее ровесниц в эти годы по десять-двенадцать детей, у нее только двое. Двое сыновей — это много или мало? Настя в двадцать четыре года стала соломенной вдовой, как говорят в народе, — это много или мало?

Она могла выйти замуж, но все ждала Ивана. Поначалу надеялась, что найдется, но годы шли… Да и не приглянулся никто вот так, в самое сердце. Глупость, конечно, в ее-то годы думать о таких вещах… Что она, девица наивная? Настя вздохнула. Сколько всего было… Сорвалась бы она сейчас в Орду за Иваном?! Да, прав был Иван, все ей приключений хочется! И по Руси поездила, и у ордынцев год прожила — сейчас это казалось какой-то сказкой! Надо же, и в настоящем сражении даже участвовала, и жива осталась. Ей вспомнился бой с хулагинцами… и почему вспомнилось, как Ногай вытаскивал ее из горящего шатра, как расстегивал бушлаг, и взгляд его темный, плавящий… Настю от таких воспоминаний бросило в жар. Она закрыла глаза, мотнула головой, словно отгоняя непрошеные мысли. «И что за думы в голову лезут!.. Интересно, где сейчас Ногай? Жив ли еще? …»

Настя вздохнула.

«Это все свадьба Егора, она выбила из колеи. Господи боже, сын уже женится! Как быстро пролетело время!»

Настя вдруг стала ощущать себя старой. Все самое важное, интересное, надежды — все это кануло куда-то. Ну чего ей ждать от жизни? Что ее ждёт впереди? Внуки?! Внуки — звучит-то как! А они будут звать ее бабушка! Настя опять вздохнула. Надо смириться, унять тоску. Да, прошло время, надо это признать. Все, хватит! Счета сами не сведутся! Работать.

В ее залитый уже полуденным солнцем рабочий кабинет влетел Егорка. Настя, вникшая в цифры, опять отложила бумаги. Нет, сегодня явно со счетами она не разберется. Ох, Господи, помоги, опять что-то удумал?! Егор часто носился из-за свадьбы со всякими идеями заработка. Насте не раз приходилось гасить его опасные планы. Всякий раз, если узнавала, диву давалась. Ну, чего еще выкинет!