Глаза цвета неба (СИ) - Комаровская Элли

— Матушка, корабль прибыл из Болгарии с вестями, говорят, там батюшку нашего видели.

— Брешут! — Это была далеко не первая такая новость. Если поначалу Настя верила, загоралась, то в последние годы убедилась, что все шарлатаны жадные до денег.

— Да нет! Говорят купец… ну его Аднроникус узнал. Правда! Правда. Говорит он это! Матушка, не гляди так недоверчиво. Я хочу смотаться в Болгарию посмотреть. Корабль на днях отплывает.

— Ну нет, одного я тебя не отпущу, вместе поедем!

— Мам, ну чего я, маленький, что ли? А счета? Кто за всем смотреть будет?

— Ничего, управляющий, Фёдор, — справится. Да и Саньке пора уже в дела вникать, а не только за прилавком стоять. Поеду.

— А если не он это? Расстроишься. Да и не спокойно там. Говорят, война в Болгарии будет. Побереги себя.

— Я была в бою! Ты думаешь, меня это остановит, если там твой отец?! Поедем вместе! — Решительно заявила Настя.

Егорка был недоволен. Не так он все себе спланировал. Ну да ладно.

Путь по Черному морю был тяжек. На море штормило. Настю удивило, что с ними отправился Алексис. «Да, по торговым делам, матушка, вместе безопасней», — Отмахнулся Егор. Ох, чуяло Настино сердце, что-то опять затевается. Ну ничего, она рядом, разберется с ними, если что. Трюмы корабля были пусты. Корабль их обошел главный Болгарский порт, в котором царил хаос из-за надвигающейся войны, и поплыл дальше, к небольшой рыбацкой деревушке — Тырново. Именно там, по словам Егора, видел Андроникус купца Тимофеева.

Погода стояла премерзкая, лил дождь. В такую погоду выходить из каюты не хотелось. Но Насте, жаждущей во всем разобраться поскорее, это не казалось проблемой. Она накинула капюшон дорожного плаща, и, подхватив под руку недовольно морщившегося Егора, шагнула с корабля. В местной таверне Егору сказали поспрашивать за деревней, где тянулись землянки и маленькие покосившиеся полусгнившие домики. Там ошивались потерпевшие, прибитые волной, совсем бедные рыбаки, да гуляющие лихие люди. Скорее всего, там мог быть человек, как сказывали, похожий на купца Тимофеева. И Настя с Егором, взяв с собой Фрола и Никитку, пошли вместе туда, куда показали им люди из таверны. В землянках жил совсем бедный, оборванный люд. Среди них был один и правда после кораблекрушения. Заросший, косматый, в грязной одежде. Русскую речь разумел. Архипом, сказал, звать. Был он холоп у боярина Давыдова в Киеве. В Болгарию плыли с товаром. Да помер боярин, а он два года как здесь. На Руси баскаки лютуют, жизни никакой нет. Возвращаться не хочет.

— Может, с нами поедешь? Работу дам, — Предложила Настя.

— Нее! Свободным привык, не хочу господам служить.

Настя вздохнула, не зная, чем еще помочь мужику — дала монет серебряных.

Горько, тяжело было на сердце. Может, и Иван так где-то жив. Прибился куда, а вернуться не может. Жаль. Снова обманутые надежды. Пора уже смириться!

Надо бы плыть назад, но Егорка все откладывал, говорил, что из-за Алексиса он купца с товаром ждет. «Ладно, — думала Настя, — раз дела, что поделаешь? Останемся».

Потянулись хмурые, серые, дождливые дни, приносящие лишь тоскливые мысли. Жили на корабле, питались тем, что привезли с собой. Прошло дней пять, и тут с утра началась шумиха: Егорка, забрав слуг, вместе с Алексисом куда-то пропал. Остался только Фрол, помогавший на корабле капитану.

Настя забеспокоилась. Сын к вечеру не вернулся. И утром к завтраку никто не появился.

— Где мой сын, Фрол? Сказывай! — потребовала Настя. Фрол давно служил холопом в их семье, знал порой больше, чем полагается. Потупился.

— Не велено…

— Кем не велено?! О, чует мое сердце недоброе! Где он, говори!

— На поле он. В пяти верстах была вчера битва.

— Зачем Егор туда поехал?

Фрол замолчал и ничего больше не сказал.

— Таак, опять что-то задумал. Собирайся, найди коней. Едем.

— Там опасно! Сброд всякий! Матушка Анастасия Тимофеева, не надо!

— Мы едем!

На поле пахло железом, кровью и смертью. Летали с гарканьем вороны, слышались стоны раненых. От всего этого выворачивало желудок наизнанку. Настя порадовалась, что в беспокойстве за сына не позавтракала. Да, бывала она на поле битвы и после сражения. Но такое! И что делает здесь ее сын? Раненым решил помочь? Настя с Фролом спешились и вели коней под уздцы, ехать по полю было невозможно. Подол ее дорожного плаща и платья пропитался кровью и жидкой грязью. Настя глазами искала сына.

По равнине, усыпанной телами людей и коней, слонялись в основном мужики разбойного вида, женщин было мало. Настя заметно выделялась, привлекала любопытные взгляды. Фрол поёжился: «Ох, жди беды!». Они прошли уже далеко, когда Настю привлекла собравшееся толпа людей. Громко споря, ругаясь непотребно, выясняли, то ли делили что-то как попало одетые мужики. «Без Егора с Алексисом там явно не обошлось!» — Подумала Настя, подошла ближе. Сына в толпе не было. Настя протиснулась к центру. Внутри толпы, возле поверженного коня, лежал без движения воин. Богатые доспехи его, украшенные золотой вязью с драконами, стали предметом спора, переходящим, похоже, в драку.

Начался бой, двое сцепились на кулаках, но главный стоял поодаль, смотрел, чем дело кончится. Настя не обращала на них внимания, она присмотрелась к раненому. Рисунок доспеха показался ей знакомым, сердце бешено колотилась. «Нет!.. Нет, не может быть!» Она упала на колени рядом с ним.

— Ногай?! Ногай! — звала она. Он не откликался. Лицо его было перепачкано грязью и кровью. «Может, не он?» Настя достала из рукава платок, начала оттирать у лежащего на земле щеки, лоб, нос, глаза. Платок пропитался кровью, палец провалился в рану.

Ногай застонал. Пальцы Насти задрожали, девушка одернула платок. Рана была ужасна, вместо глаза было кровавое месиво. Ее замутило, казалось, живот потянулся к горлу. Настя стиснула зубы, тихо выдохнула, сглотнула.

— Ногай, — позвала его она.

— Смотрите-ка, он еще живой! — Бородатый мужик, похоже, победивший в драке, ухмыльнулся и достал кинжал. Настя среагировала мгновенно, схватив валявшийся рядом меч, направила в сторону подошедшего.

— Только тронь его! И это будет последнее, что ты сделаешь!

— Госпожа, не надо! Давайте уйдем! — потянул ее Фрол за рукав, но Настя словно не слышала.

— Какая грозная! Уже боюсь! — съехидничал мародер, сверкнув щербатым ртом, но кинжал убрал. Толпа мужиков с интересом обратила внимание на Настю.

— Ой, мужики, гляди-то как! Будто пятерых живьем проглотила, да шестым поперхнулась, а Зацепа? — Толпа заржала, радуясь намечающемуся представлению. Рослый бородач, названый Зацепой, хмыкнул. Настя поняла, кто из них главный, опустила меч и обратилась к нему:

— Отдай мне воина! Доспехи можешь себе забрать! Мне нужен только он!

— И пошто тебе этот, — Зацепа склонился над Ногаем. — Кусок мяса! А? — Распрямился, сделал неприличный жест бедрами в сторону Насти. — Я-то тебе, красава, поболее сгожусь! — В толпе опять раздался дружный хохот.

— Ты это, если где свербит, то почешись! — Зло ответила Настя. — А честную мужнину жену, речами своими охальными не смущай!

— А коли ты замужняя на кой ляд он тебе сдался?!

— Не твоя забота! Отдай!

— А кто тебе, голуба, сказал, что я тебе его отдам? Моя он пожива! Весь! И доспех, и он сам. Я, может, из черепушки его себе кубок сделаю? А?! — Снова заигрывая с толпой, подмигнул Зацепа. Толпа одобрительно загалдела.

— Кубок? Больше провозишься! Да и не победил ты его в честном бою! Не докажешь…я сражусь за него! Как и все! — Настя махнула в руке мечом, призывая супротивника к бою.

— Я с бабами не дерусь! Я с ними только люблюсь! Может, ты за него меня отлюбишь?!

В толпе опять засмеялись.

— Проиграть бабе боишься?

— А коли выиграю? Велика ли мне честь от такой победы?!

— Я за него заплачу!

— О, вот! Вот, уже пошел меж нас сюрьёзный разговор.