Виктория Холт - Чертополох и роза

Яков был в восхищении. Только это прелестное дитя вознаградит его за невозможность взять в супруги милую Маргариту и узаконить славного маленького Якова. Парламент Шотландии не высказал никаких возражений: французский брак всех устраивал, а дочь короля Франции подходила гораздо больше дочери герцога Вандома.

Маргарита вздохнула с облегчением. Теперь, когда Яков счастливо женился, все снова будет спокойно.

Из Англии пришло известие, что Генрих, утомясь от второй жены, обвинил Анну в прелюбодеянии, и ее обезглавили на Тауэр-Грин. Теперь он был женат на леди Джейн Сеймур.

– Ну, наконец-то брат перестанет винить меня за третий брак, – прокомментировала это событие Маргарита, – как-никак он и сам теперь трижды женат.

Она слегка тревожилась за свою дочь Маргариту – девочка к тому времени заняла видное место при английском дворе. А в те дни бесконечных интриг никто не мог быть уверен, что не он следующим навлечет на себя гнев короля. Генрих VIII был весьма неуравновешенной личностью, гнев его был ужасен, и при этом монарх обладал всей полнотой власти, чтобы стереть провинившегося в порошок. Кто бы поверил, что жизнерадостная, блистательная Анна, которую король так отчаянно стремился получить в жены столько лет, могла за три кратких года от великой славы низойти к бесчестию и смерти? Была некая ирония в том, что слава, почести, крах и смерть пришли к ней от одной и той же руки.

И там, в гуще интриг, была юная Маргарита. Беспокойство матери росло еще и потому, что девушка была любимицей Анны Болейн, а это, несомненно, означало потерю покровительства ее первой благодетельницы, принцессы Марии. Никто не смог бы жить при английском дворе, не принимая чью-либо сторону.

Казалось, едва страх за одного ребенка стихает, на Маргариту обрушиваются опасения за другое дитя.

Королева часто лежала ночью без сна, думая о ловушках, что подстерегают дочь при дворе ее ужасного брата. Правда, Ангус, получивший от Генриха пансион, тоже оставался там, а он, при всех своих недостатках, обожал дочь и сделал бы что угодно, пытаясь защитить ее.

Несомненно, пора спокойствия подошла к концу.

Но Маргарита не была готова к самому страшному удару.

Во время одной из своих нечастых поездок она заехала к графу Атоллу. В честь королевы приготовили великолепный пир, и она получила огромное удовольствие, нарядившись в самое роскошное платье. Маргарита так и сверкала драгоценностями, сидя за столом, заставленным говядиной, бараниной, олениной, гусями, каплунами, лебедями, куропатками, ржанками и прочими лакомствами, какие только можно было вообразить. Малмсейское вино и мускатель, белое и красное вино, пиво и «аквавита» в избытке украшали стол. Граф объявил, что ему слишком редко выпадает честь принимать у себя королеву.

Вместе с Маргаритой был Гарри, и, когда они сидели рядом на почетных местах, ее взгляд отметил одну из женщин – Джэнет, вдову мастера Сазерленда, старшую дочь графа Атолла. И тут словно какое-то шестое чувство подтолкнуло королеву приглядеться к Джэнет, а увидев ее маленького сына, очень забавного мальчишку, Маргарита притянула его к себе. Что-то в малыше очень ее привлекло.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Генри, ваше величество, – ответил тот. Королева улыбнулась мужу.

– Хорошее имя, – улыбнулась она, – как раз такое, что мне очень нравится.

Гарри положил руку па плечо ребенка, и между ними словно возникла какая-то таинственная связь.

Маргарита перевела глаза на госпожу Сазерленд, наблюдавшую за ними, и заметила, что руки женщины слегка дрожат.

Тогда она вспомнила, что слышала о смерти мастера Сазерленда несколько лет назад. Разве у него мог быть сын в возрасте Генри?

Королева упомянула об этом при своих дамах, когда те раздевали ее в тот вечер, по, как ни странно, все старались избегать этой темы.

У Маргариты возникло ощущение, будто она вернулась па много лет назад и заново переживает некоторые эпизоды, словно ее жизнь – гобелен, чей основной мотив должен все время повторяться. «Глупая фантазия», – сказала она себе и постаралась выкинуть это из головы.

Но тяжелые подозрения не оставляли королеву, и она поймала себя на том, что наблюдает за Гарри как никогда пристально. Казалось, в ней вновь зашевелились давно забытые чувства.

Как-то вечером, когда они вместе сидели у нее в покоях замка Метвен, Маргарита не выдержала:

– Кем приходится вам госпожа Сазерленд, Гарри?

Увидев, как кровь отхлынула от лица мужа, она все поняла. Разве королева не переживала точно такие сцены и раньше?

Жизнь была разбита. Королева уже немолода, время близилось к пятидесяти. Но боль оставалась не менее острой, как в те дни, когда она узнала об изменах Якова и Ангуса. Почему, терзалась Маргарита вопросом, почему ей выпало вновь столкнуться с этим? Почему все ее браки неизменно кончались одним и тем же? Кончались?

Да, следовало положить конец третьему браку. Королева не собиралась снова заблуждаться и быть обманутой. Она предполагала, что об измене ее мужа знал весь двор, как раньше разносились вести об изменах Якова и Ангуса. Тогда Маргарита начинала романтически рыдать. Но теперь она стала старше, и ее чувства было не так легко взбудоражить.

Тем не менее Гарри следовало заставить помучиться. А кроме того, лишить всех почестей.

– Вы очень горько об этом пожалеете, милорд Маффин, – сказала она, используя презрительную кличку, коей брат Генрих наградил ее третьего мужа, когда только о нем услышал, и так продолжал с тех пор именовать.

В голове билось только одно слово: «Развод!»

Неужели бедам нет конца? Из Англии пришло известие, что ее дочь, леди Маргарита Дуглас, вызвала недовольство короля, обручившись без спросу с лордом Томасом Говардом, дядей Анны Болейн.

Положение юной Маргариты изменилось, когда король объявил свой брак с Екатериной Арагонской недействительным. Во второй раз оно изменилось, когда в немилость впала Анна Болейн. С того момента принцессы Мария и Елизавета были объявлены незаконнорожденными. Маргарита Дуглас стала бы наследницей трона, не появись у Генриха законных детей. Правда, первым по очереди стоял король Шотландии Яков, но Маргарита выросла при английском дворе и дотоле могла похвастать любовью дяди.

Естественно, обручение с лордом Томасом Говардом без согласия Генриха неизбежно вызвало его гнев.

Страхи матери были отнюдь не безосновательными!

Глубоко уязвленная вестью о предательстве Гарри, Маргарита отвлеклась от этих мыслей, как вдруг из Англии пришло сообщение, что дочь и ее возлюбленный заточены в лондонский Тауэр по велению короля.