Селеста Брэдли - Невеста скандального шпиона

Миртл, бледная, но спокойная, заявила о своем намерении немедленно уйти.

— Все это меня измотало, — сказала она. Затем поднялась и начала медленно ковылять к двери. — Думаю, я могла бы поехать на лечение в Бат. Вы приедете навестить меня, не так ли?

Вилла кивнула и улыбнулась, но Натаниэль рядом с ней ничего не сказал, только пожелал доброй ночи своей тете. Затем, через несколько мгновений он встал, бросил салфетку на стол и покинул Виллу, всего лишь быстро поцеловав ее в макушку.

Оставив Виллу одну за длинным, пустым обеденным столом. Ничего не оставалось, как пойти спать — в свою собственную комнату. Одной.

— Как это и должно быть, — снова напомнила она себе. Она не его жена. Он не ее муж.

Конечно, он никогда по настоящему не хотел быть им. Она поймала его в ловушку, как кролика, в точности, как он поддразнивал ее. Нежеланная добыча.

Стоило обратить внимание на то, как он оставил ее сегодня. Теперь Натаниэль был героем. Его имя было очищено. Его будущее было настолько полным возможностей, насколько раньше — отсутствием этих возможностей. Ему больше не нужна ее поддержка. Она больше не была безопасным приютом в его изоляции.

Сидя в тишине в роскошной комнате, Вилла разглядывала все это богатство, окружавшее ее. Натаниэль собирается жениться на ней, сделать ее леди Рирдон и хозяйкой всего этого изобилия. Так почему же у нее было такое чувство, что ей чего-то не хватало?

О да. Правильно.

— Он не любит меня, — ее шепот очень громко прозвучал в тишине.

Он никогда не говорил ей этого, никогда даже не намекал на такое чувство. Она говорила ему, что любит его. Кажется, ему нравилось слышать это, очень нравилось. Но он никогда не говорил ей об этом.

Его сухое, прагматичное брачное предложение — вернее, два предложения — только доказывали этот факт. О, ему весьма нравилось заниматься с нею любовью, но Вилла знала о том факте, что большинство мужчин весьма охотно и часто занимается любовью почти с любой женщиной, которая просто лежит неподвижно.

Вилла поставила локти на стол, как это было принято в пивной, и уронила голову на руки.

— Ох, это просто чертовски угнетает, — пробормотала она.

Послышалось громкое презрительное сопение. Вилла подняла голову, чтобы увидеть Хэммила, который с отвращением изучал ее, словно она запачкала чем-то его обувь.

— Если вы закончили свою… приватную беседу, мисс Трент, то слуги хотели бы начать убирать со стола.

Приватная беседа — в переводе это означало: сумасшедшие бессвязные бормотания.

Последний человек, которого Вилла хотела бы видеть в этот момент, был Хэммил. Хэммил, который всегда был где-то рядом, всегда усмехался…

И всегда подслушивал.

Вилла долго и задумчиво смотрела на дворецкого.

— Хэммил, это ты распространял слухи обо мне, — с уверенностью заявила она.

Хэммил виновато вздрогнул, затем что-то пробормотал, но оказалось, что ее обвинение застало его врасплох, без готового ответа.

Вилла закрыла глаза, затем встала с веселой улыбкой. Если она собирается стать леди Рирдон, добровольной рабой неразделенной любви, то у нее должны быть какие-то привилегии.

— Когда я выйду замуж за его светлость, Хэммил, ты будешь совершенно, полностью и недвусмысленно… уволен.

Извивающаяся лестница никогда не казалась такой бесконечной. Когда она приблизилась к своей комнате, то услышала какой-то шум за дверью, находящейся рядом с ее. За дверью Натаниэля. Она была удивлена тем, что он так рано удалился к себе.

В своей комнате Вилла обнаружила ждущую ее Лили и больше ничего. Ее новый гардероб исчез из комнаты, так же как и книги с полок и чайное полотенце с туалетного столика.

— Я опять переезжаю?

Лили кивнула.

— Да, миледи.

Вилла почувствовала себя опустошенной.

— Понятно. И где я теперь буду жить?

— О, вам не нужно беспокоиться об этом сейчас, мадам. У меня здесь есть ваша ночная рубашка. Его светлость попросил вас присоединиться к нему, пожалуйста, миледи.

Что ж, по крайней мере, он все еще хочет ее. Она безразлично позволила Лили одеть ее в тонкую кружевную ночную рубашку, которую дала ей Мойра, и накинуть сверху халат.

Когда Лили распустила ее волосы, Вилла встала и пошла по коридору в комнату Натаниэля. В его гостиной было темно, так что Вилла прошла дальше к закрытой двери его спальни. Думай о ребенке, — сказала она себе. Думай о счастливой жизни. Загадай желание, чтобы это было так. Закрыв глаза, она загадала желание и открыла дверь.

Когда она открыла глаза, комната Натаниэля исчезла. Пропала вся ее мужская суровость. Не стало темных драпировок у кровати и покрывала. Она попала в будуар, украшенный с языческим буйством фантазии.

Прозрачные белые занавеси висели вокруг кровати, обрамляя шелковые покрывала цвета словной кости из ее старой комнаты. В богато украшенных фарфоровых подсвечниках горели свечи, и красивый ковер, с вытканным на нем садом, лежал перед потрескивающим огнем.

Неужели это…?

Вилла подошла ближе. Да, это были лепестки роз, усыпавшие покрывало и разбросанные по полу вокруг кровати. С расширенными от изумления глазами, Вилла недоверчиво огляделась. Ее гардероб стоял в одном углу, а чайное полотенце Мойры украшало умывальник.

Что все это означало?

— «Листья цветов», — процитировал низкий голос Натаниэля из темноты, — «служат брачными постелями, которые так великолепно устроил Создатель, украшенными такими благородными занавесями и благоухающими столькими нежными ароматами, так что жених со своей невестой могут отпраздновать свое бракосочетание с наибольшей торжественностью».

У Виллы перехватило горло.

— Линней, — прошептала она.

Вилла вглядывалась в темноту, пока не обнаружила Натаниэля позади двери, через которую она только что вошла. Она удивленно уставилась на него, и он рассмеялся.

— Тебе это нравится? — спросил он.

— Что именно?

Натаниэль улыбнулся. Он подошел к ней и приподнял ее подбородок одним пальцем.

— Это наша новая комната.

Вилле пришлось очень быстро заморгать в ответ на это.

— Наша?

— Наша.

Затем он опустился на одно колено перед ней и взял ее руку.

— Вилла, ты сказала мне, что любишь меня, и этим возродила мое существование. Пожалуйста, не окажешь ли ты мне великую честь, став моей женой? Пышная свадьба, безумно дорогостоящий медовый месяц — сразу же, как только позволят приличия?

Ее колени начали дрожать. Она смогла только кивнуть, очень быстро.

— О, я кое-что забыл, — Натаниэль потянулся к другой стороне кровати и взял из ящика какой-то предмет. Затем он встал и улыбнулся ей через кровать, покрытую лепестками роз.