Поздняк на Новый год - Наталия Романова

Я смотрела на подругу, сидящую напротив, которая с таким усердием дула на чашку с горячим кофе, словно от этого зависела её жизнь.

– Марин? – Я напомнила, что вообще-то, она не одна в этой кофейне.

За столом ещё есть я. И это она, между прочим, позвала меня. Я-то никуда выбираться в собственный выходной не собиралась, даже вставать с дивана не планировала, но пришлось тащиться по морозу и гололедице в «наше» место.

– Понимаешь, – протянула Марина, отводя взгляд в сторону.

Я посмотрела туда же. На подоконнике светилась поочерёдно золотистыми и красными огнями ёлочка, сверкали шарики и банты таких же цветов, рядом стояли коробки с подарками и покачивал фонариком игрушечный Санта Клаус с тщательно спрятанным электрическим проводом прямиком из, простите, задницы.

– Ну? – уставилась я на подругу, заставляя её всё-таки обратить на меня внимание.

Я здесь! Приём, приём! Ответьте!

– Понимаешь, – повторилась Марина. – По поводу нового года… там будет Родион, и…

– И что? – уставилась я на подругу.

Родион – мой бывший муж. Расстались мы, можно сказать, мирно. Имущество не делили, тарелки не били, вообще вели себя, как цивилизованные люди. Друзьями, правда, нас нельзя было назвать, но от его имени я точно не падала в обморок, не вопила дурниной от отчаяния, не неслась к знахарке с целью приворожить, отворожить, присушить, отсушить или нагнать на него бубонную чуму вкупе с сибирской язвой, скарлатиной и поносом.

А надо бы… надо бы, но эту мысль, как девушка цивилизованная, не лишённая интеллекта, образования и воспитания, я от себя упорно отгоняла. 

– Он будет не один, а с этой… Алёной, – Марина заметно сморщилась, будто проглотила что-то мерзкое, а не произнесла обычное имя «Алёна». – Поэтому мы решили, что тебе лучше не приходить. Вот…

Марина смотрела на меня несчастным, виноватым взглядом, скривив пухлые губы.

– Понятно, – всё, что нашлась я ответить.

– Ты только не расстраивайся, – залепетала подруга. – И не переживай. Приезжай к нам первого или второго, в любой день приезжай! Ты же знаешь, мы тебя всегда рады видеть! 

Всегда, конечно, всегда, только не в ночь с тридцать первого на первое, тогда они будут рады видеть Родиона со своей пассией. А я что? Я и дома посижу, посмотрю Голубой огонёк. Интересно, его показывают ещё по телевизору или отменили, как моё приглашение в компанию друзей? 

– Тебе самой будет неловко, – продолжала лепетать Марина. – Только представь, будешь смотреть на эту сладкую парочку всю ночь. Фу! Ну и нам, сама понимаешь…

– Понимаю, – кивнула я, нацепив широкую, счастливую улыбку на лицо, которое, я надеялась, выглядело не менее счастливым.

– Честно говоря, глаза бы мои этого Родиона не видела, – приободрилась Марина. – И эту лахудру тоже! Но Родя же друг Серёги… – вздохнула она. – Понимаешь?

От этого просящего «понимаешь?» хотелось визжать. С чего вообще взяли, что именно я должна понимать, принимать и соглашаться? Ах, да, точно, Серёга, оказывается, друг Родиона, а вовсе не мой, как мне наивно казалось до этой минуты. 

– Понимаю, – согласилась я. – Я пойду, Марин, не обижайся. У меня свидание через пару часов, нужно ещё накраситься и всё такое.

– Свидание? – у Марины загорелись глаза, она подпрыгнула на месте, уставившись на меня красивыми, светло-зелёными глазищами.

Выдаёт же кому вселенная внешность, и этот кто-то всегда не я.

– Ага, – продолжила я врать, изображая беспечность. – Его Егор зовут, врач, между прочим. Травматолог, – на ходу придумала я, бросив взгляд на улицу, где еле-еле передвигались прохожие из-за гололедицы и бугров с наледью вместо тротуара.

– Ого, – засияла Марина. – А какой он, расскажи, а?

– Я спешу, – напомнила я.

Нет, врать я, как оказалось, умела, вон, оказалось, что через пару часов у меня свидание с Егором-травматологом, но не любила.

– Ну Ле-е-е-ен! – заныла Марина. – Совсем чуть-чуть.

– Ладно, – милостиво согласилась я.

Сама в это время попыталась вспомнить или хотя бы представить, как должен выглядеть среднестатистический травматолог. Наверняка, здоровенный качок, в плечах косая сажень, с сильными, волосатыми руками, кулак точно с мою голову, не меньше.

Воображение услужливо дорисовало лысый череп на толстой, мясистой шее и татуировку на всю спину, только не надо спрашивать, как под белым халатом я рассмотрела голую спину, воображение меня не спрашивало, само со всем справилось.

Н-да. Картина маслом, конечно. Такого и сама испугаешься, и людям не покажешь.

– Он блондин, – нашлась я. – С модной такой причёской, когда виски коротко подстрижены, а сверху длинные волосы, – придумала я на ходу.

– Андеркат, – подсказала Марина, что было не мудрено.

Трудилась она стилистом в одной из самых пафосных сетей салонов красоты, с записью примерно за месяц-полтора.

– Высокий, – продолжила я. – Наверное, метр девяносто или даже выше, – решила я продолжить. – Широкоплечий, с прокачанными мышцами груди. У него, прикинь, даже кубики есть, – невозмутимо соврала я. Не отказывать же себе, правильно?

– Ты уже и кубики успела рассмотреть? – прищурилась Марина, гадая, вру я или нет.

– И не только, – многозначительно улыбнулась я. – Там тоже всё отлично, во всех смыслах, – повела я бровями. – Лучшее из того, что я встречала.

– Можно подумать, ты много видела, – отозвалась Марина.

– Да так, – словно невзначай взмахнула я рукой.

Вроде вы многого обо мне не знаете, это я на вид овца невинная, а на самом-то деле о-го-го светская львица, таких Егоров-травматологов ем на ужин, как диетические блюда.

– Кстати, докторскую пишет, – добавила я, чтобы не думали, что Егор – лишь ходячий секс-символ.

Он у меня не только красивый, но и умный, и даже богатый. Встречаются же богатые врачи, правильно? Пластические хирурги, например. Может, Егор специализируется на переломах силиконовой груди. Вы посмотрите, что на улице творится, тут не только