Маргарет Уэй - Страсти в старинном поместье. Книга вторая.

— Ох, Гилли! — взмолилась Бронте. — Для тебя будет только естественно, если выяснится, что он поменял пол, а раньше был Стефанией. Как бы то ни было, у него были проблемы из-за того, что он был Стивеном Сондерсом. И потому он сменил имя.

— Стивен пережил какую-то рану, — предположила Гилли, и на ее лицо легла морщина. — Он не мог справиться с чем-то, что совершил его отец. Стивен уже доказал, что он не только наш друг, но и добрый гений Макса. Этот бурдюк Брандт лопнул на моих глазах.

Бронте решила перейти к другому предмету:

— Кто такая Соня?

— Начнем с того, что это первая жена твоего отчима.

— Когда я услышу второй пункт?

— Наберись терпения. Все выяснится в свое время, — посоветовала Гилли.

— А куда делась моя мать? — не унималась Бронте. — Почему она не попыталась связаться со мной?

Гилли фыркнула и торопливо прошла к входной двери.

— Детка, на твоем месте я бы не слишком беспокоилась о твоей матери, — бросила она через плечо. — Скорее всего, Миранда сейчас в отеле «Палаццо Версаче» на Золотом побережье. А если то, что сказал мне Макс, чего-нибудь стоит, то она там не одна.

Миранда объявилась около десяти вечера. Очевидно, Гилли обладала немалой психической силой, так как звонила Миранда именно из отеля «Палаццо Версаче», что на Золотом побережье, в курортном сердце Квинсленда.

— У меня был долгий разговор с твоим другом Стивеном, — сообщила она ошеломленной Бронте.

— Смеешься?

— Разве он тебе не сказал?

Бронте решила не информировать мать о том, что не говорила со Стивеном.

— Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы с Максом знали: я уже встречалась с моими адвокатами. Я подаю на развод.

— И кто же этот парень?

Бронте никогда надолго не забывала об отце, поэтому в ее вопросе прозвучала горечь.

— Какой парень? — Сама оскорбленная невинность. — Боже мой, да какой еще парень? Я звоню, чтобы сказать вам с Максом, что я в безопасности и у меня все хорошо... Ну, достаточно хорошо. А откуда у тебя такая ирония?

— Извини, мама.

Бронте было безразлично, раздражает ли Миранду слово «мама».

— У тебя такой острый язык. Я беспокоюсь за тебя, Бронте. По-настоящему беспокоюсь.

Перерождение, вызванное минувшим днем?

Миранда хотела поговорить с Максом, но Макса подкосила усталость и чувство освобождения, и он сладко спал на пуховой перине на широкой кровати. Прежде чем заснуть, он заявил, что никогда отсюда не уедет. Миранда пообещала перезвонить. В своем преображении она зашла еще дальше: поинтересовалась, как дела у Гилли. И послала ей горячий привет. Совершенно не мать Бронте.

Закончив разговор, Бронте постучалась в дверь комнаты Гилли. Гилли тоже легла, но совсем незадолго до звонка Миранды.

— Открыто, родная моя, — крикнула Гилли. — Кто это звонил?

Она включила лампу на прикроватном столике и села в постели. В полумраке она казалась до странности молодой. Ее седые волосы были уложены в косу.

— Это мама, она же Миранда. — Бронте выложила новости. Она порадовалась, что на Гилли была голубая атласная пижама, которую Бронте ей купила взамен прежних ночных рубашек, которые не возьмешь с собой в больницу. — Могу тебе сказать, что твое предсказание насчет «Палаццо Версаче» попало в десятку. Странно, что ты не пыталась работать на телевидении. Миранда не сказала, кто послужил причиной ее благоразумного решения, но она-таки подает на развод. Встречалась с юристами. Похоже, она вознамерилась пройти через искупление, мне остается только надеяться, что такое настроение останется с ней на всю жизнь. Она посылает тебе горячий привет!

— Вот это да! — Гилли яростно взбила подушку. — А ты уверена, что это была Миранда?

— Я же тебе говорю! Она вдруг стала ласковой, заботливой. Кстати, она разговаривала со Стивеном.

Наступило молчание, во время которого Гилли расправляла простыни.

— Он доверился Максу и мне, так как ты ясно дала понять, что не будешь с ним разговаривать.

— Это единственный известный мне способ поставить на своем, — заявила Бронте в свое оправдание. — Кстати, — сухо осведомилась она, — винтовка не была заряжена?

Гилли широко зевнула и откинулась на подушки.

— Брандт об этом не знал.

— Не знал и Стивен, однако подошел к тебе.

— У него храбрости столько же, сколько еще кое у кого из моих знакомых. Может, пойдешь поговоришь с ним, а мне дашь поспать? — предложила Гилли.

Бронте подошла к двери и послала Гилли воздушный поцелуй.

— Я люблю тебя. Сладких тебе снов.

— Я тебя тоже люблю, маленький мой ангел, — отозвалась Гилли. — Я могу читать тебя как книгу.

Эту ночь не назвать черной. Ее не назвать темной. Луна и звезды освещали небо так, что оно приобрело оттенок индиго. Тот же оттенок лунный свет отбрасывал на траву. Вдали виднелся родной для усадьбы «Иволги», словно вырезанный из картона силуэт вулкана: острый пик и круглый холм, затеняющие усадьбу.

В кухне Бронте налила себе стакан холодного белого вина и отнесла его на заднюю веранду. Она не имела представления, где находится Стивен. Может быть, он тоже уже отправился спать. Может быть, стоит разорвать с ним бесповоротно, но Бронте не стала этого делать. Ее чувства смешались.

Справься с этим, детка. Ты за себя.

Жертва своего острого зыка. Но все дело в том, что она была слишком уязвлена недоверием Стивена. Ее чувства к нему не переменились. Она в него по-прежнему до безумия влюблена, однако несчастлива и неуверенна. Она пережила такие тяжкие годы, что один день не мог изменить ее. Ей нужен человек, которому она сможет доверять. Такой человек, который является таким, каким он ей представляется. С множественностью личин она не желает иметь дело.

Разве она слишком уж много требует?

Белая бугенвиллия протянулась вдоль широкого навеса наподобие вуали невесты. Гардении, олеандры, другие экзотические цветы буквально наводнили сад и источали такой густой аромат, что в нем можно было утонуть.

Устроившись в ротанговом[5] кресле, Бронте сделала большой глоток вина и отставила стакан в сторону. Скоро тропическая жара растопит ночную прохладу. Бронте откинула голову назад и стала смотреть на звезды. Разбросанные по небу, как по экрану. Они разноцветные: жарко-белые, красные, голубые; или это ей кажется? Ее взгляд нашел Южный Крест. Всю жизнь она любуется этим созвездием. Наверное, за медной луной дует ветер, потому что она плывет по небу как галион.

Куда течет ее жизнь? Бронте не может себе представить. Все теперь по-другому — с того дня, как она встретила Стивена. Его влияние на нее неизмеримо; он вызывает в ней химическую реакцию. Мужские феромоны[6] берут женщину в плен? Что бы это ни было, но это «что-то» неумолимо влечет ее и Стивена друг к другу.