Лилиан Дарси - Яблоко раздора

Она сурово ответила на его приветствие, но Адам решил, что эта суровость напускная. Он заметил, как ее пальцы нервно поправили прядь у уха, а когда она наливала кофе, ее руки слегка дрожали.

Впервые за много недель он почувствовал, что отчаяние уходит. Что-то было в этой женщине, что успокаивало его подозрения и боль, заставляло верить ей и полагаться на нее. Это было невероятно. Но сейчас именно это ему требуется, чтобы забыться на время и расслабиться. Она потянулась за сливками.

— Без сливок, спасибо, — сказал Адам, когда она автоматически налила сливки себе и уже занесла руку над его чашкой.

Он как будто слышал ее мысли. Мэг взглянула на него, как испуганный зверек, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и его словно ударило током. Он быстро отдернул руку.

— Без сливок? — эхом отозвалась она.

— И без сахара, — добавил Адам, стараясь не показать, как он отреагировал на это прикосновение.

— Я тоже пью без сахара.

— Мне кажется, я понимаю, почему вы решили стать адвокатом, — протянул он.

Держи себя уверенно и легко, Адам.

Она изумленно посмотрела на него, отодвинулась подальше и начала помешивать кофе.

— Ну и почему же?

— Потому что у вас не было шансов стать официанткой. — Он улыбнулся, ожидая ее реакцию, и был вознагражден.

Она рассмеялась. Ее смех звучал как серебряный колокольчик.

— Вы угадали, — ответила она. — Это моя тайная трагедия. Я не умею подавать кофе. Она улыбнулась, потом вздохнула, и в ее глазах снова появилось испуганное выражение.

Нет, «испуг» — неподходящее слово. Страх, грусть, горе? Что произошло с очаровательным адвокатом? Но разве тебя это касается? — подумал он. Личная жизнь этой женщины не имеет к тебе никакого отношения. Если она нервничает, значит, у нее проблемы, а ты воспользуйся этим, чтобы взять верх, добиться победы.

Внезапно его настороженность и затаенная враждебность вернулись с новой силой, и притяжение, возникшее между ними, испарилось без следа.

— Где Фонтэйны? — спросил он. — Разве они не должны прийти сюда? И где Шерри? Мисс Джонс, я жду вашего ответа.

Адам вдруг сообразил, что сделал неверный ход. Зачем он так быстро набросился на нее, едва познакомившись? Его крошке Эми всего четырнадцать месяцев, но он рисковал потерять ее уже в четвертый раз. А сейчас он утратил контроль над собой вместо того, чтобы завоевать ее симпатию.

Адвокат пересела в кресло за письменным столом. Адам подошел к ней и стал смотреть на нее сверху вниз, совершенно не думая о том, что она чувствует себя неуютно, когда он вот так нависает над ней.

— Ваше письмо было слишком кратким. В нем не содержалось никакой информации. Все, что я знаю: вы защищаете интересы родителей Шерри, а они требуют опеки над моей дочерью. Мне нужны подробности. — Он постарался вложить в свои слова как можно больше требовательности.

Высказавшись, Адам сделал шаг назад и сел. Нельзя поддаваться эмоциям, подобным тем, которые он испытал несколько минут назад, коснувшись ее руки.

Мисс Джонс, видимо, тоже взяла себя в руки, но он видел, что ей это дается с большим трудом.

— Что ж, обсудим все спокойно, — сказала она, делая глоток кофе.

Его взгляд непроизвольно остановился на ее чувственном рте. У вас есть юрист, который будет представлять ваши интересы?

Юрист! Конечно, нет, подумал Адам. Но почему бы не ответить «да»? И все-таки открыто соврать он не решился. Пусть будет нейтральный вариант.

— Пока нет. Я думаю, мы сможем решить все проблемы сами. У меня есть более важные дела, чем иск об опеке. Я не собираюсь расставаться с дочерью и предпочел бы, чтобы Фонтэйны написали непосредственно мне, а не втягивали адвоката. Это только запутает отношения между нами, тем более мы даже незнакомы друг с другом.

Мэгги Джонс слегка улыбнулась, продемонстрировав полоску жемчужно-белых зубов. Он никак не мог отвести взгляд от ее губ.

— Вам не нравятся адвокаты? — поинтересовалась она.

— Я не говорил этого, — медленно произнес Адам.

— Зачем говорить? — сухо произнесла она, глубоко вздохнув. — У вас это на лице написано. Так вот, выслушайте мой ответ. Моих клиентов зовут не Фонтэйны. Это фамилия Шерри, собственно, это ее профессиональный псевдоним. Я защищаю интересы мистера Берта Джонса и его жены Патрисии. — Она сделала паузу, ожидая, какая реакция последует с его стороны.

— Джонс? — изумился он. — Но ведь ваше…

— Да, — кивнула она. — Берт Джонс — мой отец, Пэтти — моя мачеха, а Шерри была моей младшей сестрой.

— «Была»? — прохрипел Адам, его сердце бешено забилось в груди. Вот оно что! Вот откуда ее грусть и слезы в глазах!

Это было слишком: предательский удар судьбы, угроза счастью Эми.

— Простите, — с трудом хрипло произнесла Мэгги Джонс. — Мы должны были понять по вашему письму с просьбой сообщить, где находится Шерри, что вы не знали о ее смерти. Она погибла около шести месяцев назад во время съемок на Карибах. Разбился самолет, в котором находились она, пилот, фотограф и еще одна модель. Папа страшно переживает, тем более он не знал, где она, чем занимается и как с ней можно связаться, больше года.

— Это похоже на Шерри, — согласился Адам. — У меня часто возникли те же проблемы.

— Она была… эксцентрична, — подтвердила Мэг, — мы никогда не знали, где она. Но наконец она объявилась и сообщила, что ее карьера модели опять пошла в гору Мы так радовались — и вот авиакатастрофа трагически обрывает ее жизнь.

Мэгги всхлипнула, и они замолчали, думая каждый о своем. Она заговорила первая:

— Мистер Кэллахан, я…

— Доктор, — машинально поправил он, уставившись в одну точку.

— Доктор Кэллахан? Вы врач?

— Да. — Адам посмотрел на нее. — Три года, как работаю педиатром. Почему вас это удивляет?

Она наклонилась вперед, изучая его с неподдельным интересом.

— Да, — призналась она откровенно, — Шерри рассказывала о вас…

— Она рассказывала обо мне?

Теперь удивился он. Их связь длилась всего два месяца.

— Немного, — уточнила Мэг Джонс.

— А про Эми?

— Нет. Пока папа не получил ваше письмо, мы понятия не имели, что у нее ребенок. Это шок для нас. — Она слегка улыбнулась, но улыбка была грустной, а глаза — печальными.

— Тайны, тайны, — вздохнул Адам, пытаясь осмыслить услышанное. Он подумал, что самый большой шок сестра Шерри получит позже, когда он решит кое-что рассказать.

— Да, слишком много тайн, — согласилась Мэг. — Я плохо знала сестру. — Она говорила медленно, уставившись на стол, он видел только густые черные ресницы. — Мама и папа расстались, когда мне было восемь, а Шерри три года, — продолжала она.