Линн Грэхем - Любовница греческого магната

Он должен найти дом, загородный дом, в который Хоуп влюбилась бы с первого взгляда: живописное старинное местечко, тенистые аллеи, дубовые балки, просторные ванные комнаты. И, кроме всего прочего, это удачное капиталовложение, подумал Николаидис, немедленно связавшись с агентом по продаже недвижимости.

На следующее утро Хоуп разбудил пронзительный телефонный звонок. Ей снилось, что она в длинном вечернем платье идет по зеленому лугу к ожидающему ее Андреасу. Неожиданно эта идиллия превратилась в кошмар: Андреас, устав ждать, повернулся и пошел прочь. Хоуп побежала за ним, но он стремительно удалялся, и она не могла догнать его. Пробудившись с его именем на устах, она села в постели, ощущая, как стучит сердце в груди.

Хоуп взяла трубку, надеясь услышать его голос, но ее ждало разочарование — звонила Ванесса. Подруга горела нетерпением сообщить ей последние новости, и она даже не сразу поняла, о чем идет речь. В Лондоне известная модельерша, увидев на выставке Ванессы фотографии сумочек, оценила чувство стиля Хоуп и теперь желала познакомиться с остальными ее работами.

Перезвонив модельерше, Хоуп назначила встречу на этот же день. Она привела себя в порядок, собрала вещи и заказала такси, чтобы успеть к поезду. Таким образом, ее загородный отдых длился менее сорока восьми часов. Однако она испытывала радостное возбуждение при мысли, что ее работы привлекли внимание одной из законодательниц мира моды.

Хоуп уже собиралась запереть коттедж, когда подоспевший курьер вручил ей от имени Андреаса новый мобильный телефон. Эта изящная вещица ее любимого сиреневого цвета обладала потрясающими человеческое воображение техническими возможностями. Конечно же, она не хотела принимать подарок, но не могла устоять, вспоминая то неповторимое ощущение незримой связи с Андреасом, которое испытывала всякий раз, слыша в трубке знакомый бархатный голос.

Им придется поддерживать отношения, размышляла Хоуп. Совсем скоро они станут родителями, даже если больше не будут вместе. В горле у нее застрял комок. Правильно ли поступила она, отказавшись от предложения Андреаса? Хоуп отчаянно гнала тревожные мысли прочь.

Новый телефон зазвонил.

— Да, — на одном дыхании ответила она.

— Это я… — раздался в трубке низкий голос Андреаса, при звуке которого по спине ее пробежали мурашки. — Сегодня вечером мне нужно уладить кое-какие семейные дела, — Он огорченно вздохнул. — Но я хотел бы встретиться с тобой завтра.

Хоуп выждала несколько секунд, прежде чем ответить.

— Хорошо… — наконец нерешительно согласилась она.

— Я был бы весьма признателен, если бы ты высказала свое мнение в отношении дома, который я собираюсь купить.

Хоуп от изумления едва не потеряла сознание. Андреас хочет услышать ее мнение? Это был настоящий комплимент. Мнение в отношении дома?

Куда он клонит? И все же Хоуп чувствовала себя польщенной. В его словах звучало не просто желание услышать совет, а… уважение. В одно мгновение окружающий ее мир обрел прежние яркие краски.

— Почему Финли поступил правильно, взяв Робби и Тристрама к своей матери?! — уже в десятый раз прокричала Элисса.

— Ты слишком взволнована, — пытался успокоить сестру Андреас. — Вероятно, твой муж хотел дать тебе возможность отдохнуть.

Финлей часто возил сыновей к бабушке с одобрения супруги. Однако на этот раз Элисса устроила из рядового события трагедию. Андреас находился в доме Саузвиков уже целый час, но так и не смог понять, почему муж сестры уехал, оставив ее одну. У Элиссы началась истерика, и Андреас провел немало времени, успокаивая ее.

— Может, ты все-таки сначала объяснишь мне, почему Финли покинул дом?

— Не имею ни малейшего понятия! — раздраженно бросила Элисса.

— Он не мог поступить так без причины, — заметил Андреас. — Почему ты боишься, что Финли собирается лишить тебя права опеки над детьми?

— Похоже, я наскучила ему… наверное, у него появился кто-то. И сейчас он начнет распространять обо мне гнусную ложь, пытаясь таким образом забрать моих мальчиков! — Элисса покосилась на брата, желая увидеть, как он отреагирует на ее слова.

С момента приезда Андреас заметил, что сестра всеми силами старается вызвать у него сочувствие. Но теперь ему было необходимо узнать, в чем именно обвиняет ее Финли.

— Расскажи мне подробнее про эту ложь, — мягко попросил он.

Темные глаза Элиссы мрачно посмотрели на него.

— Финли отваживается утверждать, что я плохая мать, только потому, что иногда я оставляю детей с няней на целую ночь.

— И как часто это происходит?

— Только по уикендам, и то не всегда… И еще я летала на неделю в Париж.

Опасаясь спровоцировать новую волну истерики, Андреас старался вести себя как можно тактичнее:

— Ямогу понять озабоченность Финли. А почему ты не взяла детей с собой во Францию?

— Мне всего лишь двадцать пять лет, — сердито ответила Элисса. — Неужели я не имею права жить в свое удовольствие?

— Ты и живешь в свое удовольствие, — спокойно возразил он. — Пожалуйста, объясни, по какой именно причине Финли уехал к матери?

Элисса гордо вскинула голову.

— Только не вздумай читать мне проповедь, — запальчиво предупредила она. — Видишь ли… я изменила ему.

Неожиданное признание ошеломило Андреаса, но он попытался понять сестру.

— Ты полюбила этого человека?

— Нет, всего лишь минутный порыв. Не понимаю, почему Финли поднял такой шум вокруг пустяка. Разве можно расторгнуть брак из-за какой-то мимолетной интрижки?

— Я поступил бы именно так, будь ты моей женой, — без тени колебания ответил Андреас.

— Ты грек… и реагируешь, как большинство южных мужчин. Ты осуждаешь меня, но мне необходимо, чтобы ты поговорил с Финлеем и успокоил его. Он глубоко уважает тебя и обязательно прислушается к твоему мнению.

Андреас испытывал неловкость. Элисса, похоже, не раскаивалась в супружеской неверности.

— Сколько времени длится эта история?

Сестра сердито взглянула на него:

— Полагаю, я должна подготовить тебя к тому, что Финли начнет… понимаешь… было несколько таких… историй.

Андреас смотрел на нее с нескрываемым презрением. Элисса надулась:

— Я не виновата в том, что мужчины находят меня неотразимой.

Нотки тщеславия, прозвучавшие в ее голосе, вызвали у него глубокое отвращение. Он еще не успел окончательно смириться с мыслью, что его беззащитная младшая сестренка выросла и стала взрослой независимой женщиной. И, как обнаружилось теперь, женщина эта была ему глубоко неприятна.