Индия Грэй - Девушка с голубкой

— Я думала, ты мне приснился.

— Нет. Я правда здесь.

— Это хорошо, но… — Ресницы Лили задрожали, брови сдвинулись, взгляд стал тревожным. — Значит, все остальное тоже случилось на самом деле?

— Боюсь, да.

— А что… случилось? — спросила Лили, едва шевеля бескровными губами.

Тристан отошел к окну, за которым зимнее солнце прорвалось сквозь свинцовые облака, заставив мокрые улицы сверкать полированным серебром. Найти слова, рассказать обо всем спокойно — задачи труднее жизнь перед Тристаном еще не ставила, но он должен был проявить мужество ради Лили, раз уж не смог сделать для нее ничего больше.

— Врачи сказали, это называется отслойка плаценты. — Он старался отключить все эмоции, чтобы голос не дрожал. — Она вызвала кровотечение. Когда я нашел тебя, ты потеряла очень много крови… — Он на миг зажмурился, как будто это могло стереть из памяти то, что он увидел в своей барселонской квартире, добравшись туда поздно ночью. Но в глубине души он знал, что кошмарная картина навсегда впечаталась в мозг неопровержимым доказательством его вины. Вонзив сжатые кулаки в карманы, Тристан повернулся к жене. — Ребенок умер.

Лили медленно закрыла глаза. Тристан видел слезы, которые катились по щекам и блестящими ручейками стекали в разбросанные по подушке волосы, он мог только наблюдать ее тихое страдание, но не облегчить его. Он сел на край постели, взял ее холодную руку. Сердце сдавило от того, какими хрупкими, почти прозрачными казались пальцы Лили в его загорелой ладони.

— Мне очень жаль, — хрипло прошептал Тристан.

Она едва заметно кивнула, но не открыла глаза, не пустила разделить ее горе. «Неудивительно, — горько подумал Тристан. — Ведь это я во всем виноват». Стоит ли ожидать прощения от Лили, если он сам никогда не сможет простить себя?

Он с ужасом думал о том, что будет, когда его жена со временем узнает всю правду. Когда Тристан привез Лили в больницу, врачи не смогли остановить кровотечение и были вынуждены удалить ей матку. Лили потеряла не только этого ребенка, но и шанс когда‑либо забеременеть снова.

Потому что его не было рядом.

Просидев рядом с женой еще несколько минут, Тристан поднялся и тихо вышел. Лили так и не взглянула на мужа, поэтому не увидела его слез.

Постепенно палата заполнялась экзотическими цветами, присланными Томом и Скарлет, Мэгги, косметической компанией, ребятами из съемочной группы. Медсестры приходили и уходили, одни вели себя тихо и сочувственно, другие — буднично и деловито. Лили было все равно. Чувства пустоты и бессмысленности существования раздулись в душе как уродливый воздушный шар, не оставив места ни для чего больше.

«И это хорошо, — думала Лили о себе словно со стороны, глядя, как медсестра меняет капельницу. — По крайней мере, я наконец‑то не тоскую по Тристану». Она попробовала предположить, где он может быть — вернулся ли туда, откуда приехал, чтобы сообщить ей новости о ребенке. Вспоминала его суровое, лишенное эмоций лицо, ровный тон, которым он сказал: «Мне очень жаль».

Ему потребовалось все самообладание, чтобы скрыть, какой камень упал с его души. Но Тристан постарался.

Медсестра улыбнулась ей, откинула плотные больничные простыни, проверяя, как затягиваются швы.

— Ваш супруг звонил, — сказала она на певучем каталонском диалекте. — Спрашивал, как вы себя чувствуете и можно ли навестить вас сегодня.

Лили отвернулась и закусила губу. В голове возникло несколько предположений, зачем Тристан хочет ее видеть, и ни одно из них не выглядело оптимистично.

— Я… не уверена.

Она опустила глаза и сразу пожалела об этом. Медсестра сняла бинты, открыв пламенеющий шрам на непривычно плоском животе. Лили похолодела, когда все ее существо взбунтовалось против зрелища истерзанной плоти и того, что оно означало.

— Заживает хорошо, — с удовлетворением констатировала медсестра, пока смазывала кожу Лили йодом. — Совсем немного, и мы отпустим вас домой.

— Скажите, а… это… не случится снова? — Лили провела кончиком языка по пересохшим губам. — В следующий раз, когда я забеременею?

На миг медсестра застыла в растерянности, на лице промелькнула целая гамма эмоций — жалость, страх и, наконец, облегчение при виде доктора, появившегося в дверях.

— Доктор все вам объяснит. — Она потрепала Лили по руке и заторопилась вон из палаты.

Вернувшись несколькими часами позже, она застала Лили в позе эмбриона, лицом к стене. Решив, что пациентка заснула, медсестра уже собралась выйти, когда услышала ее голос:

— Позвоните сеньору Ромеро и скажите, чтобы не приходил. Сегодня и никогда.

— Деточка моя. — Похрустывая отглаженной униформой, медсестра подошла к постели и коснулась плеча Лили. — Не говорите так. Муж и жена должны держаться вместе в трудные времена. В этом суть брака — любить и поддерживать друг друга…

Лили медленно повернулась, и выражение ее лица заставило доброжелательную медсестру прикусить язык. Позже она рассказывала коллегам, что маркиза показалась ей умирающим зверьком, который хотел бы покинуть этот мир в одиночестве и с максимально возможным достоинством.

— К моему браку это не относится, — сказала она равнодушно. — Мой брак закончен. Нас с мужем больше ничто не связывает. Скажите ему.

Напуганная яростным блеском глаз Лили, медсестра молча кивнула и спаслась бегством.

Лили упорно смотрела вниз, на свою руку без колец. Цветочный орнамент шелкового платья подчеркивал белизну напряженных костяшек пальцев.

— Возлюбленные братья и сестры! Мы собрались здесь, перед лицом Господа, чтобы стать свидетелями бракосочетания Скарлет и Тома…

Маленькая замковая часовня была заполнена до отказа. Лили с удовольствием пристроилась бы где‑нибудь на задних рядах, но Скарлет не позволила.

— Милая, я понимаю, почему ты не хочешь быть подружкой невесты, — говорила она, пока стилист оплетал ее темными волосами ободок фамильной тиары Монтегю. — Но ты мне как сестра, и я хочу видеть тебя рядом с мамой, папой и Джейми. Им нужна вся возможная поддержка, чтобы они не потерялись в толпе родных Тома, поверь мне.

На деле обе молодые женщины прекрасно понимали, что поддержка понадобится в первую очередь самой Лили. День, который Скарлет с упоением планировала в течение года, обещал стать для ее лучшей подруги испытанием всех сил, физических и душевных, накопленных за шесть месяцев после ее отъезда из Барселоны. Свадьба совпала с годовщиной достопамятного летнего бала, и это нанесло Лили еще один удар по все еще открытым кровоточащим ранам.