Андреа Лоренс - Секрет его возлюбленной

Сабина стянула топ и бюстгальтер, а затем встала, чтобы снять брюки. Она побросала все на пол и взобралась на прежнее место. С небольшим усилием она уселась сверху на Кевина, и он оказался глубоко внутри ее.

Он положил руки на ее бедра, направляя ее движения. Она закрыла глаза, попытавшись сосредоточиться на ощущениях, но заметила, что, когда она не отвлекается на рисование, начинают примешиваться чувства.

С момента первого поцелуя Сабину не покидало ощущение, что она ввязалась в безнадежную битву. Несмотря на то что много раз она говорила себе, что все это из-за Джареда, ей не переставало казаться, что в этом есть нечто большее.

Безусловно, все, что он ей предлагал, просто делало ее более счастливой матерью их общего ребенка. Но он не обязан был привозить ее сюда или заниматься с ней любовью, поддерживать ее стремление к искусству вопреки всему остальному. Все это выглядело так, как будто между ними нечто большее. И ей хотелось, чтобы это было так. Просто она боялась.

Сабина любила Кевина. Всегда. Было много причин, по которым из них не вышла бы хорошая пара, но на самом деле важно было только одно. Сабина любила его так сильно, что готова была ради него измениться, а этого она обещала себе ни в коем случае не делать. Поэтому она от него и ушла. Она бросила свою семью, потому что не хотела подчиняться, – и тем не менее Кевину она подчинилась бы. И это напугало ее до смерти, поэтому она сбежала, пока не сделала ничего такого, за что могла бы себя возненавидеть.

Но теперь уже некуда бежать. Кевин всегда будет частью ее жизни. И она больше не может с этим бороться. Возможно, он никогда не полюбит ее так, как она его, но она больше не могла делать вид, что все это для нее ничего не значит.

Кевин громко застонал, отрывая ее от мыслей. Он накрыл ладонью ее грудь, скорость их движений все увеличивалась.

Открыв глаза, Сабина посмотрела на Кевина. Его глаза были закрыты, а нижняя губа прикушена. Он полностью растворился в своем желании к ней. К такой, какая она есть. Он уже говорил ей об этом, но тогда она была не готова услышать. Возможно, он не будет требовать, чтобы она изменилась, и тогда ей не придется признаваться, что она настолько слаба, чтобы повиноваться его желаниям…

Возможно, в один прекрасный день он полюбит ее за то, что она осталась собой.

От этой мысли ее сердце взлетело в облака. Сквозь нее пронеслась волна удовольствия, и ее крик огласил огромную комнату. Кевин испытал оргазм вслед за ней, впиваясь пальцами в ее бедра и громко урча от удовольствия.

Когда они слегка отдышались и уютно свернулись в объятиях друг друга, Сабина сказала:

– Спасибо.

– За что?

– За краску. Вообще говоря, за все, но в первую очередь за краску.

– Уверяю тебя, говорить спасибо должен я.

Сабина рассмеялась и прижалась к его все еще цветной груди:

– Это не то, что я имею в виду. Ты всегда так поддерживал меня в плане искусства… – Она запнулась, чувствуя, что в ее голосе зазвучали слезы, и откашлялась. – Мне часто этого не хватает. Когда я родила Джареда, я перестала рисовать и боялась, что потеряю умение. Когда в тот раз ты принес мне холсты и я ничего не смогла нарисовать, я испугалась, что мой путь художника завершен. Но сегодняшний день показал мне, что творчество все еще живет внутри меня. Просто мне нужно меньшего требовать от себя и снова начать играть с этим. Это неожиданно, но эти краски для тела сильно мне помогли.

– Я рад, – сказал Кевин, крепко ее обнимая. – Это были мои лучшие пятьдесят долларов, потраченные в магазине для взрослых.

– Нужно позвонить и узнать, как там Джаред.

Кевин прижал ее к себе и покачал головой.

Они уже успели заняться любовью, смыть краски, поесть, снова заняться любовью и поспать. И он вовсе не собирался ее отпускать, даже для того, чтобы она взяла свой телефон в соседней комнате.

– Я сказал родителям, чтобы они позвонили, если возникнут какие-нибудь проблемы. Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на себе и отдыхала. У них все под контролем. В конце концов, нас нет всего восемь часов.

Он почувствовал, как она беспокойно ерзает в его объятиях.

– Давай позвоним им утром, – предложил он.

– Ладно. В целом я тоже думаю, что все нормально, но все-таки нервничаю.

– Я знаю. Но ты же помнишь, что наши родители вырастили нас? По крайней мере, твои. Мои наняли квалифицированных служащих, чтобы это сделать.

– Моих родителей не стоит использовать в качестве примера.

Сабина практически никогда не упоминала о своих родителях или о детстве. Он знал, что она выросла где-то на Среднем Западе, и все. Но раз уж она об этом упомянула, он решил продолжить:

– А твои родители знают о Джареде?

Он почувствовал, как она напряглась.

– Нет, – ответила Сабина.

– Почему?

Она высвободилась из его объятий, перекатилась на спину и посмотрела на него:

– Они очень религиозные и трудолюбивые фермеры. Я выросла в маленьком городке в местности, где на протяжении многих миль нет ничего, кроме кукурузных полей и время от времени встречающихся церквушек. А я, как только стала подростком, сразу же сошла с пути, который был мне уготован. Они пытались вернуть меня обратно, но ничего не вышло. И тогда они решили не иметь ничего общего со мной и моей сумасшедшей жизнью. А я не хочу показывать Джареда людям, для которых он будет всего лишь свидетельством моего позора.

– Что произошло между тобой и твоей семьей?

Сабина вздохнула. Она не очень хотела об этом говорить, но оба они понимали, что это ей необходимо.

– Как я и сказала, я была вовсе не тем ребенком, о котором они мечтали. Я не собиралась ради них изменять себе и своим мечтам. Они хотели, чтобы я была тихой незаметной девочкой, которая будет вставать на рассвете, готовить завтрак мужу, растить выводок детей и по вечерам сидеть на крылечке и щелкать горох. Мои сестры не видели в этом ничего странного, однако я не хотела так жить. Когда я впервые покрасила волосы в розовый цвет, у моей матери чуть было не случился сердечный приступ. Мои мечты о Нью-Йорке и о том, чтобы стать известной художницей, для них были не более чем детскими бреднями. Они хотели, чтобы я «выросла» и занялась чем-то серьезным.

Кевин понимал, что значит, когда твоя семья не поддерживает твой выбор. Но он не был таким смелым, как Сабина. Он поддался давлению. И он восхищался ее мужеством, особенно зная, какую цену она заплатила за свою мечту.

– Ты никогда не общаешься со своими сестрами?

– Очень редко. Они обе старше меня, но младшая время от времени пишет мне в «Фейсбуке». И это примерно как общаться с бывшей одноклассницей, которую ты еле помнишь. А о Джареде я ничего не пишу, так что она о нем не знает. Вообще у меня такое ощущение, что, отказавшись вести привычную для них жизнь, я их словно бы обидела. В попытках стать счастливой я только разозлила всех остальных.