Мишель Селмер - По сценарию любви

Ханна часто сидела с ней вместе вечерами, хотя раньше проводила это время со своим мужем. Софи даже снова стала учить ее готовить, как и обещала, но после нескольких попыток Ханна все забросила. Каждый раз, когда она только смотрела на еду, ей становилось плохо. Хотя на самом деле ей было плохо почти всегда. Ханна знала, что должна сделать, просто никак не могла набраться храбрости.

Каждый день она убеждала себя, что Филипп, может быть, еще изменит свои убеждения, но, когда этого не происходило, все больше и больше теряла надежду. Она-то думала, что сумеет наладить их брак, но, вероятно, оказалась для этого недостаточно сильной.

— Ханна? Я хочу приготовить утку и пригласить вас обоих в пятницу на ужин.

— Не думаю… — тут ее голос дрогнул, и она умолкла.

— Я знаю, что вы, ребята, пошли по кривой дорожке. — Софи коснулась ее руки, в добрых глазах было столько сочувствия, что молодая женщина едва не разрыдалась.

Прикусив губу, Ханна изо всех сил пыталась сдержать слезы, но ничего не вышло, и на ее щеках все-таки заблестели мокрые дорожки. Устыдившись своей слабости, она тут же вытерла их краешком рукава.

— Да что же такое со мной творится!

— Ты расстроена, это понятно.

— Но обычно я так себя не веду. А сейчас плачу и плачу…

— Критические дни, — предположила Софи.

— Да нет вроде, — замялась Ханна. — Даже… наоборот.

Принцесса протянула ей бумажный платочек.

— Как давно у тебя все должно было начаться?

— А что?

— Просто проверь. На всякий случай.

Это было пустой тратой времени, но ради Софи она поднялась и пролистала свой ежедневник. Последняя красная галочка, обозначающая первый день ее цикла, была поставлена уже около пяти недель назад.

У Ханны екнуло сердце. Неужели так давно? Нет, быть того не может.

— Ну? — поинтересовалась сзади Софи.

— Судя по датам, я запаздываю уже на неделю, — проговорила Ханна, внезапно ощутив столь сильную тошноту, что едва не согнулась пополам.

— Ты предохранялась?

— Нет, но… прошло всего лишь несколько месяцев. Моим родителям понадобились годы, чтобы зачать меня. Я просто думала…

— Такое может случиться даже после первого раза.

Что ж, в таком случае все можно объяснить очень даже хорошо. Не считая двух последних недель, они редко ночевали порознь.

— Так ты думаешь?..

Софи ободряюще пожала ей руку.

— Что я думаю, так это то, что тебе надо показаться нашему семейному доктору.

Ханна сидела как на иголках, убеждая себя, что это, должно быть, все же ошибка — просто сбой в цикле, который можно списать на депрессию, легкую простуду, напряженный график… Хотя обычно ее организм работал как часы.

Ты не беременна, говорила она себе, получив из рук врача тест и отправляясь в ванную.

— Я буду рядом, если понадоблюсь, — проговорила Софи.

Ханна еще никогда не держала в руках подобные тесты, а уж тем более не пользовалась ими. Прочитав инструкцию, она усмехнулась. Странно, что такой жизненно важный, в корне меняющий судьбу ответ можно получить после столь простой процедуры…

Все вышло быстро и легко, как и рекламировали по телевизору. И когда Ханна увидела результат, то замерла.

Она открыла дверь ванной. София стояла рядом и вопрошающе смотрела на нее.

— Ну?

— Я не беременна, — сказала Ханна и разрыдалась.

Как только врач ушел, Софи бросилась к Ханне и обняла ее.

— Не расстраивайся. Когда-нибудь это обязательно случится.

Ханна не расстроилась, хуже, она почувствовала облегчение. Но в то же время ей было очень грустно, поскольку она осознавала, что на этом ее браку пришел конец.

— Филипп не любит меня. Он сказал, что не способен на это.

Софи нежно похлопала ее по спине.

— Ханна…

— И когда я спросила, сможет ли он любить своих детей, он ответил, что я буду любить их за нас двоих.

— Филипп не имел это в виду.

— Нет, имел. И я такого своему ребенку не желаю.

— Что ты говоришь?

— Только то, что я совершила ошибку и, может быть, мне ее и надо исправить.

Принцесса схватила ее за руки.

— Просто дай ему время.

— Сколько? Месяцы? Годы? Я уже потратила восемь лет, стараясь стать для него достойной женой. А что сделал для меня он, Софи?

Кажется, на этот вопрос у сестры короля ответа не было.

— Пожалуйста, Ханна, дай ему шанс.

— У него уже были шансы. — Ханна покачала головой, теперь уже решившись. — Жизнь коротка, а я заслуживаю лучшего. Я и так ждала слишком долго и устала от компромиссов.

Судя по выражению лица Софи, та поняла, что проигрывает и Ханна вряд ли поменяет свое мнение. По крайней мере, сейчас.

— И что ты собираешься делать?

Ханна уже думала об этом, и не раз. Как же она намерена поступить, если когда-нибудь наберется смелости и покинет его…

— Вернусь домой, в Сиэтл.

— И ты правда надеешься, что он вот так отпустит тебя?

— У него нет выбора. Это пока еще свободная страна, и я его собственностью не являюсь.

Принцесса ничего не сказала, но ее глаза наполнились слезами. Сильная Софи, которая, как иногда думала Ханна, просто не умеет плакать…

— Но я не хочу, чтобы ты уходила.

Они обнялись. Пусть после развода с Филиппом они и перестанут официально быть сестрами, но хорошими друзьями точно останутся.

Софи вихрем влетела в кабинет брата.

— Идиот!

Филипп вздохнул и отложил ручку. Он попытался было разозлиться, но не вышло — ничем важным он, так или иначе, не занимался, вернее, не мог заниматься. Просто тупо смотрел в документы, которые уже давным-давно следовало прочесть.

Кроме того, Софи достаточно долго просто игнорировала его, и Филипп даже удивился, когда понял, как ему ее не хватает. Но в чем он был полностью уверен, так это в том, что говорить сестра будет о Ханне.

— Я тоже рад тебя видеть, — отозвался он.

— Ты же ее потеряешь. Ты ведь понимаешь, да? Ну конечно, он понимал. Или даже больше того — рассчитывал на это.

— Так будет правильно.

Софи выглядела совершенно растерянной.

— Ты шутишь? Она же лучшее, что выпало тебе в жизни. Не считая двух последних недель, я еще не видела тебя таким счастливым.

Дело было не в его счастье.

— Я не могу дать ей то, что ей нужно.

— А разве тебя просят о многом? Она просто хочет, чтобы ты любил ее, о чем, как я подозреваю, тебя просить не нужно, ведь ты и без того по уши влюбился в нее. Ты просто или слишком боишься, или чертовски упрям, чтобы признать это.