Мишель Селмер - По сценарию любви

Дело было не в его счастье.

— Я не могу дать ей то, что ей нужно.

— А разве тебя просят о многом? Она просто хочет, чтобы ты любил ее, о чем, как я подозреваю, тебя просить не нужно, ведь ты и без того по уши влюбился в нее. Ты просто или слишком боишься, или чертовски упрям, чтобы признать это.

— Тебе не понять.

— Посмотри, с кем ты говоришь, Филипп. Ведь они были и моими родителями.

— Это здесь ни при чем.

— Еще как при чем! Да, нас воспитали не самым лучшим образом и привили много чего дурного, но это еще не повод губить собственную жизнь. Почему мы не можем позволить себе быть счастливыми? Они были кем были, и это уже никак не изменить…

— Поговори с ней.

— Все, Софи.

Секунду сестра просто смотрела на него, а потом покачала головой.

— Ты трус, — холодно процедила она и хлопнула дверью.

Может быть, она права. Но с тех пор, как приехала Ханна, вся его жизнь перевернулась с ног на голову.

Филипп просто хотел, чтобы все стало как раньше, и в то же время жутко злился на себя за то, что без Ханны все казалось таким бессмысленным.

Ханна несчастна, и виноват в этом лишь он один. Ну как он мог допустить, чтобы все зашло так далеко?

Филипп не хотел делать ей больно. Жаль, что он не может стать тем, кто ей нужен, но себя не изменишь. Ханна заслуживала счастья, заслуживала человека, который сумеет ответить на любовь и ценить ее так, как у самого Филиппа никогда не получится.

А он найдет себе женщину, которая примет его таким, какой он есть. Ту, для кого более важен будет титул, а не мечта жить в вечной и несокрушимой любви. Она станет растить его детей, а взамен получит все, что только можно купить за деньги. Уж это-то он может себе позволить.

Выходит, пришло время посмотреть правде в глаза: будущего у них с Ханной все равно нет. И тем не менее…

Нет, он без нее не может.

Филипп поднялся и направился в спальню, погруженный в раздумья. На кровати что-то смутно поблескивало, и он, удивленный, подошел ближе. На покрывале лежало сапфировое ожерелье, которое он подарил Ханне в медовый месяц.

Вначале он подумал, что жена случайно оставила его в последний раз, когда была здесь, но это было уже давно. Значит, она его сюда положила. Специально.

Филипп мог бы подумать, что так она пыталась задеть его, причинить ему боль, но это было не в ее стиле. Если Ханна возвращала подарок, то на это должна была быть веская причина.

Он вспомнил о Софи, о том, как та просила срочно переговорить с Ханной, и у него упало сердце. Не хотелось признаваться, но сестра была права. Он любит Ханну. И не так уж он упрям, чтобы признать это, и свою жену он вернет.

Филипп схватил ожерелье и быстро вышел из комнаты.

Он обнаружил Ханну в ее спальне. Вместе с несколькими открытыми чемоданами.

— Что здесь происходит? — голос прозвучал жестче, чем хотелось бы.

Но если Ханна и заметила это, то виду не подала, даже не взглянула на него из-за горы вещей, которые собиралась укладывать.

— А на что это похоже?

Похоже было, что она решила уйти, но почему-то Филипп не мог заставить себя произнести это.

— Я подумала, что если уеду сейчас, то проведу праздники с матерью и к тому же поприсутствую на ее свадьбе.

Так она уезжает домой на праздники? А потом вернется обратно? Он хотел, чтобы это было правдой, но позволить себе на это надеяться было глупо.

Филипп указал на ожерелье.

— Я нашел это в своей комнате.

Она все-таки на него посмотрела. Грустно и устало.

— Наверное, я не должна носить его.

— Это подарок. Твой. — Он протянул ей украшение. — Возьми.

Ханна глубоко, порывисто вздохнула.

— Прости, не могу.

— Тогда оно полежит у меня, пока ты не вернешься.

— Я не вернусь.

Сказала, как отрезала… Значит, уже решила. У Филиппа сильно заболело сердце, а этого с ним не случалось уже давно.

— Мы расстанемся очень тихо, — продолжала Ханна, распихивая вещи по чемоданам. Может быть, для того, чтобы не смотреть на него. — Знаю, без скандала не обойдется, но я сделаю все возможное, чтобы в прессу просочилось как можно меньше информации… Исчезну на время, пока все не устроится. А ты сможешь указать на меня. Скажешь, что это я виновата.

Она уже все просчитала. И даже теперь, после всего, что произошло, она больше волнуется о тени, которую ее поступок может навлечь на королевскую семью, чем о себе самой.

Как же это все рассудительно и благоразумно. Ну почему она за себя не поборется?

— Ты говоришь о разводе, — полуспросил-полуподтвердил он.

— Я так больше не могу. Думала, окажусь достаточно сильной… — Ханна устало пожала плечами. — Я ошибалась.

Значит, вот в чем дело! Да она была самым сильным человеком, которого он только встречал на своем пути. И все-таки Филипп умудрился сломить ее. Он же всегда повторял, что будет лучше, если она уйдет, и никогда не верил, что она действительно это сделает. Сердце болело все сильнее, и Филиппу никак не удавалось собраться с мыслями.

— Ханна…

— Оставаться вместе для нас бессмысленно. Я заслуживаю мужчины, способного любить меня так же, как я его, а ты — жены, которая желает любить тебя таким, каков ты есть.

Значит, она решила, что, полюбив его, причинила их отношениям вред? В этом не было никакого смысла. Он один во всем виноват, а не эта женщина с золотым сердцем.

Да, уже в который раз подумал он, сестра была права. Последние несколько месяцев были самыми счастливыми в его жизни. А если Ханна уйдет, если оставит его… В чем тогда смысл?

Филипп закрыл дверь, словно бы это могло заставить ее остаться.

— Ты не уйдешь.

— Тебе просто не нравится проигрывать.

— Это здесь ни при чем. Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Почему?

— Потому что… — Филипп пытался подобрать нужные слова, найти что-нибудь, что заставит ее остаться, но сумел сказать лишь одно: — Потому что… я люблю тебя. — Эти три слова, наверное, были самым трудным, что ему когда-либо давалось, но, уже произнося их, Филипп знал, что говорит чистую правду. — Я тебя люблю, — повторил он еще раз, просто чтобы убедиться, что, оказывается, способен выговорить эти слова. — В последнее время я убеждал себя, что где-то есть человек, который будет любить тебя и сделает по-настоящему счастливой. И только потом осознал, что сам могу стать этим человеком. Я очень долго боролся с собой и позволял своим представлениям о браке заглушать мои чувства к тебе.

Ханна не кинулась ему в объятия, не улыбнулась. Лицо так и оставалось грустным.

Филипп сделал шаг вперед и, когда она не отреагировала, подошел еще ближе, пока наконец они не оказались совсем рядом друг с другом.