Андреа Лоренс - Самый большой секрет

Как всегда, информация от Броди оказалась верной. Правда вышла наружу.

Роуз взяла пульт и прибавила звук:

«— Останки, обнаруженные в бывшей земле так называемого «Эдемского сада», принадлежат семнадцатилетнему Томми Уайлдеру. Томми был одним из приемных детей Кена и Молли Иден, владельцев фермы «Эдемский сад». Молодой человек исчез всего через несколько недель после усыновления. Его сестра, Дебора Уайлдер из Хартфорда, вчера опознала тело, а результаты экспертизы зубов подтвердили ее слова».

— Роуз… — начал было Ксандер, но она, словно не слыша его, увеличила звук еще на одну единицу.

«— Более пятнадцати лет назад приемные родители Томми заявили о пропаже. Вещи Томми исчезли вместе с ним, а один из его сводных братьев нашел в его комнате записку. В ней говорилось, что мальчик решил сбежать из дома. Полиция допросит Кена и Молли Иден о том, что же случилось в ночь исчезновения их приемного сына».

Мозг Роуз с трудом перерабатывал информацию. Она помнила Томми Уайлдера. Он был старшим приемным ребенком в семье Ксандера. Роуз так боялась его, что отказывалась идти к ним на ферму, если там был Томми. Когда он исчез, она даже обрадовалась. Теперь они могли видеться с Ксандером чаще. Но вышло все наоборот. После исчезновения Томми их отношения стали ухудшаться. Ксандер словно отдалился от нее. Отменил несколько свиданий, придумав неправдоподобные отговорки. Какое-то время Роуз думала, что он просто решил ее бросить. Но потом заметила, что не только он, а все дети Иденов практически перестали общаться с бывшими друзьями.

Прошло несколько недель, и Ксандер снова стал самим собой. Он объяснил свое поведение озабоченностью исчезновением брата и частым присутствием полицейских на ферме. Если бы полиция решила, что в пропаже Томми виноваты родители, всем детям пришлось бы навсегда покинуть «Эдемский сад». Все в городе знали Иденов как добрых и милых людей. Но уход из дома приемного ребенка мог сыграть против них.

Потом все вернулось на круги своя, и Роуз забыла про Томми Уайлдера. Но оказалось, старая история еще не закончилась.

— Объясни мне, что происходит, — вновь попросила она.

Ксандер вздохнул и встал с кровати:

— Что тебе объяснить, Роуз? Мне нужно ехать домой, предостеречь родителей от скандала и обвинений. Я должен их защитить.

Роуз нажала на кнопку пульта, и экран телевизора погас. На лице Ксандера застыло выражение, которое ей еще не доводилось видеть. В его глазах читалась вина. Он избегал ее взгляда, уголки его рта были опущены. Тело его было напряжено, а пальцы нервно стучали по бедрам.

Точно так выглядел ее отец, когда Роуз впервые пришла к нему в тюрьму. Они не могли оплатить залог, и весь процесс рассмотрения дела отец провел за решеткой. Но вина читалась в его глазах задолго до оглашения приговора.

— Защитить их или себя? — спросила Роуз.

— Всех, — ответил Ксандер. — В том числе тебя и Джои.

— Ксандер, — произнесла она медленно и четко, — посмотри на меня. Ты знаешь, что случилось с Томми Уайлдером?

Он с трудом поднял на нее взгляд и, словно борясь с собой, кивнул.

— Он не убежал, не так ли?

Ксандер отвернулся к стене, на которой висело несколько фотографий. Прежде чем заговорить, он внимательно изучил каждую из них.

— Знаешь, чего не говорят в новостях? — наконец заговорил он. — Того, что его родные родители не смогли с ним справиться. С десяток раз он попадал в полицию за драки, а в школу ходил с ножом. По телевизору об этом молчат. Как и о том, что его арестовывали за кражу и вооруженное нападение. И каждый раз отпускали, ведь Томми был несовершеннолетним. А еще он был опасен для общества, но после его смерти об этом забыли. И значит, виноватыми сделают приемных родителей.

В словах Ксандера была правда, но Роуз боялась услышать продолжение.

— Ты хочешь сказать, он это заслужил? — спросила она, преодолевая страх.

Ксандер повернулся и посмотрел на нее. Роуз видела, как он меняется в лице. Вероятно, он хотел сказать: «Да, Томми это заслужил». Но не мог произнести это вслух. Внутренний фильтр не давал сказать правду.

— Главное не это, — ответил Ксандер. — Главное, чтобы все поняли, что он сам мог навлечь на себя беду.

Нет, главного он как раз не сказал. Но его ответа было достаточно. Что бы ни случилось тогда на ферме, Ксандер в этом участвовал. Как и почему, уже не имело значения. Роуз знала: у ее отца тоже были причины сделать то, что он сделал. Наверное, он сто раз изложил их в письмах, которые Роуз выбрасывала в урну. Причины не оправдывают последствий. И не воскрешают мертвых.

— Я согласна, сегодня мы не будем открывать Джои правду. Учитывая обстоятельства, нам лучше никогда этого не делать.

— Роуз, постой! — Ксандер поднял ладони, словно защищаясь. — Все это не меняет наших планов и моего отношения к вам. Мне просто нужно время с этим разобраться.

Теперь в его голосе слышались нотки мольбы. С такой же интонацией с ней говорил отец. Тогда все было тщетно. Впрочем, как и сейчас. Роуз надеялась, что жизнь с Ксандером будет спокойной. Что рядом с ним ничто не будет напоминать ей историю с отцом. Как политик, Ксандер не был уличен ни в одном скандале. Но значит ли это, что его душа чиста?

Как можно было быть такой дурой? Значит, правду говорят: все политики — преступники в той или иной степени.

Роуз стремительно направилась в ванную и через минуту вышла уже одетой. Продолжать разговор полуобнаженной она не могла.

— Сколько времени тебе нужно, Ксандер? От десяти до пятнадцати лет? У нас в семье уже есть один преступник.

Ксандер резко повернулся к ней, зубы его были стиснуты.

— Я не преступник, Роуз. Ты не понимаешь…

— Конечно, не понимаю. Я простая законопослушная гражданка, веду честную жизнь. А все вокруг меня, похоже, имеют проблемы с законом. Ксандер, я не знаю, что случилось той ночью. И не уверена, что хочу знать. Достаточно того, что мне известен итог.

— Все не так просто, Роуз.

— Какой я была наивной, — продолжала она, не слыша его слов. Слишком громко бился пульс в ее висках. — Как и весь твой электорат, я просто откинулась на спинку кресла и глотала твои продуманные, отполированные слова. Все твои обещания мне и Джои ничего не значили. Ты только и делал, что лгал.

Лицо Ксандера побагровело.

— Лгал? Я был с тобой искренен. Кто из нас лгал, так это ты, когда десять лет рассказывала небылицы про Джои.

— Как ты можешь это сравнивать? Я никого не убивала. Я лишь защищала твою карьеру.

— Не строй из себя мученицу, Роуз. Среди нас нет невиновных.

— А ты посмотри, к чему привела меня правда, Ксандер! Как ты мог давать обещания сыну, зная, что в любой день можешь оказаться в тюрьме? — Роуз покачала головой, от застилавших глаза слез она не видела ничего вокруг. — Все это время ты пел мне сладкие песни, уговаривал переехать в Вашингтон. Будь ты проклят, Ксандер Лэнгстон! Ты снова разбил мне сердце и чуть не разбил сердце моего сына!