Пенни Джордан - Третий — не лишний

Когда Жизель проснулась, первое, что она увидела, — это записку от Саула, которую он оставил на подушке.

«Моя дорогая Жизель!

Ты увидишь из письма, что я сам записал нас на прием к профессору. Я действительно думаю, что это верное решение. То, что мы просто обязаны сделать. Знаю, что от одной только мысли об этом тебя охватывает страх, и я понимаю почему. Но это все к лучшему. И я надеюсь, что в душе ты тоже так считаешь.

Не важно, что он скажет. Ничто не изменит моей любви к тебе. Она у тебя всегда будет.

Люблю тебя безумно.

Твой Саул».

Записка заканчивалась тремя поцелуями.

Саул сам записался на прием… Потому что не доверяет ей? Это вполне разумное решение, поскольку она обещала сделать это и не сделала. Но все же его поступок обидел молодую женщину.

К тому времени, как Жизель прочитала записку три раза, она начала паниковать. Она уже наизусть выучила все слова, но ее сердце по-прежнему бешено колотилось о ребра. Саул собирается силой отвести ее к этому профессору. Он сказал, что не верит в ее возможное помешательство, но что, если мнение профессора будет противоположным? Что, если он подтвердит, что, родив ребенка, она станет опасной для него? Что тогда? Может, потому Саул и настаивает, что надеется именно на такой исход?..

Голова Жизель гудела. Ей надо бежать куда-то, к кому-то, с кем ей будет спокойно, — так же, как было спокойно рядом с Мод. Она, конечно, уже в преклонном возрасте, но все еще полна любви. Мод до сих пор яростно защищает ее.

Жизель отбросила все сомнения, и спустя пару минут ее небольшой чемодан был собран. Она отправилась в Йоркшир.

Вторая встреча с Гансом де Кипером позволила достигнуть тех результатов, которые Саул обычно праздновал вместе с Жизель. Но сейчас у него на уме было совсем другое. Прошло полчаса с тех пор, как датчанин ушел, и все это время Саул пытался дозвониться до жены, но безуспешно.

Он звонил, потом отправлял сообщения, а когда понял, что ее мобильник отключен, набрал номер домашнего телефона. Но в ответ снова услышал гудки.

Саул отправил очередное сообщение на мобильный телефон, в который раз умоляя жену перезвонить. Затем он сказал Мойре, что едет домой.

Поначалу, когда он зашел в дом, ничто не вызвало у него подозрений. В доме было прибрано, свежие цветы стояли в прихожей и в кабинете. В спальне пахло ароматом Жизель — тем, который Саул специально заказал у парфюмеров в честь ее дня рождения. Ноутбук жены стоял в их общем офисе, но Жизель нигде не было. Саул начал беспокоиться. Не в характере Жизель отключать телефон. Теперь он уже жалел, что оставил записку. Возможно, Жизель все не так поняла. Что, если в таком состоянии она стала угрозой самой себе?

Выругавшись сквозь зубы и кляня себя за непредусмотрительность, Саул чувствовал, как беспокойство, которое он испытывал весь день, приобретает все более пугающий характер.

— Вы в порядке?

Мягкий женский голос выдернул Жизель из тумана смятения и вернул в реальность.

— Да, да. Спасибо. — Она поблагодарила незнакомую женщину, в то время как ее внутренний голос буквально кричал: «Нет, нет, я не в порядке! Пожалуйста, помогите мне…»

Помочь ей? Да она сама должна помочь себе. Никто не сделает это за нее. Жизель положила руку на свой плоский живот, и тошнота тут же подкатила к горлу. Она была так напугана, так слаба. Все, что ей требовалось, — броситься на шею Мод и спросить у нее совета.

Станция. Жизель опустила руку в карман бежевого кашемирового жакета, чтобы проверить, на месте ли билет. Одна только мысль о двоюродной бабушке и ее мудрости успокаивала женщину. Жизель была уверена, что Мод поймет ее.

На станции она купила бутылку воды и закуталась в жакет. Здесь было холоднее, чем в Лондоне. Или, может, ей стало холоднее?..

Она вернулась обратно в поезд, в свое кресло.

Уже было темно, когда Жизель вышла из такси, которое доставило ее в дом престарелых. Сойдя с поезда, она сначала зашла в отель, зарегистрировалась и только потом приехала сюда. Но как только Мод увидела ее, то, даже не поздоровавшись, взволнованно произнесла:

— Саул с ума сходит, разыскивая тебя! Он просил сразу же позвонить ему.

— Он сказал тебе о… — начала Жизель.

— О ребеночке? — прервала ее двоюродная бабушка. — Да. — Она взяла Жизель за руку и крепко сжала. Кожа ее была тонкой, как бумага, но сильная хватка все еще обладала успокоительным эффектом. Все то же самое, как и много лет назад. — Мы должны сообщить ему, что ты здесь. Твой муж волнуется.

Жизель хотела было отказаться, но не нашла в себе сил. Одно только имя Саула, произнесенное Мод, заставило ее сердце ныть от желания увидеть мужа, прижаться к нему. Но вместе с этим пришло и чувство печали, потому что она знала, что должна отказать себе в любви к Саулу.

— Хорошо, — нехотя произнесла она, кивнув, и достала из кармана телефон.

Включив его, Жизель задрожала. Десятки пропущенных звонков от Саула и столько же сообщений мигали на экране устройства. Но поговорить с мужем она не решилась, боясь сорваться. Вместо этого Жизель отправила короткое сообщение: она у Мод, ей жаль, что она заставила его поволноваться. После этого молодая женщина снова отключила телефон. Она надеялась, что Саул не отправится вслед за ней. В любом случае он доберется до Йоркшира только утром, а к тому времени, надеялась Жизель, она придет в себя, соберется с силами и сможет отстоять свою точку зрения.

— Саул хочет, чтобы мы посетили профессора Грина, — сказала она Мод. — Это эксперт по послеродовой депрессии. Саул думает, что он поможет нам принять решение, но я уже его приняла. Я так люблю своего ребенка…

Жизель не поняла, что мелькнуло в глазах Мод — симпатия или же печаль. Неужели бабушка подведет ее и встанет на сторону Саула?

— Жизель, дорогая моя девочка, вот что я тебе скажу. Мне понятна твоя озабоченность относительно болезни матери, однако это совсем не означает, что ты ее унаследовала. Я пыталась внушить это тебе, когда ты росла, но твоя травма была столь сильной, что ты не слышала меня. Видишь ли, — бодро продолжала старушка, — я всегда чувствовала, что в тебе гораздо больше от нашей породы, от отца. Ты напоминаешь мне мою маму, Жизель. У тебя ее черты лица, ее масть и ее отвага.

Благодарность и облегчение окутали молодую женщину. Конечно, Мод пыталась успокоить ее, но говорила она чистую правду — Жизель была похожа на прабабушку, а от темноволосой и темноглазой матери ей ничего не досталось. Даже черты лица были другими.

Как ни хотела она верить двоюродной бабушке, все равно помотала головой: